До 8 класса я училась в школе, которая до жути напоминала школу из фильмов Гай Германики. С курилкой за углом, гопниками, кровавыми пиздилками девок, которые дерутся в кругу из орущей и снимающей на мобилки толпы, с опущением пацанов в туалете, с беременными в 14. Я помню, в то время смотрела американские подростковые комедии, где самой большой проблемой главной героини было то, что ей не с кем пойти на бал, а самое страшное, что могло произойти с ней в коридоре — какая-нибудь чирлидерша выбьет у нее учебники из рук или обольет йогуртом в столовой. В моей школе тебя могли оттаскать за волосы, отпинать в живот, захаркать и оставить лежать на полу. А если не дай бог настучишь, сами понимаете, что будет. Фильмы были интересные. Но у меня никогда даже в мыслях не было провести параллель между той школой и моей. Я просто никогда не думала, что герои на экране примерно одного со мной возраста, что по сути, они должны бы напоминать мне меня и моих знакомых. Если бы мне кто-то тогда об этом сказал, у меня случился бы когнитивный диссонанс.
Как сейчас, так и тогда я была уверена, что моя школа ужасное место, ад на земле. Но тогда это не вызывало такого шока и непонимания (сейчас стоит вспомнить, и прошибает холодный пот), просто потому что я думала, да и все мы тогда думали, что по-другому не бывает. Не ад на земле, а только один его филиал, один из многих.
А потом нас объдинили с другой школой. Ох, история этого объединения, конечно, очень мутная. Та другая школа считалась престижной в моем городе, у неё даже было длинное крутое название. Обучение там было частично платным, располагалась она до этого в здании бывшего детского сада. Потом случился бэби бум, и мест в действующих детских садах стало резко не хватать, и тогда две школы нашего города, которые считались престижными, объединили с двумя другими ради освобождения помещений. Одной из них была моя, вторая точно такая же. Стандарты образования резко подскочили. Мой класс до объединения считался самым сильным в параллели — 7А с двумя отличниками и тремя хорошистами. После объединения мы стали 8В, самым слабым классом на фоне 8А и 8Б, в которых троечников не было вообще, а отличниками были 40% учащихся. Появились учителя, которые — вот чудеса — требовали от нас учиться. Которые давали программу по стандарту и спрашивали по стандарту, а не как наши старые — если ученик пришёл на урок и не пьян, уже хорошо. Внезапно оказалось, что тройку ещё нужно заработать. Само собой, в этой школе не было места ни гопниками, ни задиристым девкам, ни беременным в 14. После двух лет жёсткой притирки между двумя абсолютно не похожими школами все, кто составляли тот самый проблемный элемент как по волшебству исчезли. Старшие классы выпустились со своими троешными аттестатами и растворились в небытии, из вышедших из моего 9В в 10 пошли меньше половины, остальные предпочли ПТУ, единственное в городе. Те, кто на момент объединения были в 5-6 классах ещё не достигли точки невозврата и как-то приспособились, а те, кто не смог, сменили школу. Весь гнус был вычищен. Я до сих пор думаю, что это объединение было одной из самых лучших вещей, что случались в моей жизни.
После 9 класса мою параллель переформировали по профилям, два нормальных (да, именно нормальных) 9 класса и тех, кто остался от моего не нормального, перемешали. Появились 10А социально-экономический и 10Б физико-математический. И школа перестала быть филиалом ада на земле. Конечно, она не превратилась в мидтаун хайскул, но в неё стало не страшно ходить, не страшно стало читать книги, не страшно было быть отличником или толстушкой, потому что за это не чморили. Ни за что больше не чморили. У меня появились хорошие друзья (с которыми я после школы не общалась), лучшие друзья (с которыми я общалась после школы в течение 2-3 лет) и одна та самая подруга, с которой я дружу до сих пор (вот уже 10 лет, получается).
И внезапно выяснилось, что по-другому бывает. О, какое же откровение я пережила, когда впервые это осознала. В моей голове невозможно было совместить мою старую школу и мою новую школу, я просто не понимала, как и то, и другое может существовать в одном мире. В одном мире? В одном, сука, городе с населением меньше 50тыс человек!
А что, если посмотреть шире? Одна страна. Политзаключенные, Шиес, мужское государство, фальсификации на выборах, росгвардеец бьёт женщину на митинге ногой в живот так, что она отлетает на два метра, а на следующий день приходит к ней в больницу (да, он отправил её в больницу) с цветами и говорит: "Извините, я больше так не буду", и она извиняет, и все это снимают на камеру мобильного телефона и показательно выкладывают в сеть… Надо ли продолжать?
14 февраля в провинциальном городе журналистка местного тв подходит к дворнику и спрашивает у него, как он думает, можно ли купить любовь? Он отвечает ей цитатой из The Beatles. В шапке-ушанке, в какой-то телогрейке, в зубах прорехи, шепеляво говорит: "Can’t buy me love, как пели великие Битлз". Ролик становится вирусным, и через какое-то время его видит сын этого человека, с которым он потерял связь давным-давно. Он находит его. У них есть история, да, но теперь у них есть шанс все наладить.
Одна страна.
А если ещё шире. Одна планета.
Монеточка записывает тик-ток: "Что у вас, у молодёжи, модно? Осознанность. Любовь к себе. Психотерапия". Так и есть — весь мир просыпается от векового сна. Медленно, со скрипом, с боем, но осознает. Люди начинают понимать, что если человек другой, это не плохо. Что люди равны, что внешние факторы, которые не зависят от человека, на которые он не может повлиять, не могут сделать его хуже. Ни раса, ни сексуальная ориентация, ни внешность не делают никого ни хуже, не лучше, чем другие. Важны только поступки. Не справляться — не стыдно, просить помощи — не стыдно, говорить "нет", когда что-то идёт вразрез с твоими ощущениями — нормально, работать и не хотеть детей — нормально, не работать и воспитывать детей — нормально тоже. Мы, наконец, понимаем, что если хотим каких-либо прав, нам необходимо взять на себя равную ответственность. И мы, взвесив все за и против, обдуманно, самостоятельно, готовы к этому. Мы понимаем, что пользовались этим миром слишком долго, мы у него в долгу, мы начинаем отдавать этот долг. Мы стараемся.
На Фарерские островах охотники на гидроциклах берут в кольцо стаю дельфинов из 1428 особей, загоняют их на мелководье и всех до одного убивают. Мучительно и долго. Некоторые умирают уже на суше с распоротыми животами, медленно. Мяса столько, что его начинают судорожно впаривать жителям других регионов, лишь бы оно не пропало. Лицензии у охотников не было. Самое масштабное убийство дельфинов в истории. Просто ради забавы.
Одна и та же планета.
Как совместить все это в голове? Как все это может происходить в одной и той же реальности? Почему?
Наш мир пугающе противоречивое место
