die zukunft

Слушай себе грустную музыку да упивайся собственной незначительностью. Меня пугает то, что сейчас я абсолютно не могу разобрать первопричину надвигающейся апатии и скуки, хотя раньше анализ собственных чувств считала козырем в рукаве. Начинаю верить в ерунду, вроде сглаза, ибо сталкиваюсь с удивительным количеством неудач: позавчера пытались украсть кошелек - схватила за руку вора, сегодня женщина перебирала свои четки с крестом за моей спиной, упорно что-то себе нашептывая, волосы выпадают, как никогда в жизни, и слабость в теле такая, что путь в университет забирает все силы. И мне так смешно, ребят, что хохот распирает грудную клетку, и страшно до осточерчения. Я боюсь и кричу, и крушу все, и пытаюсь исправить. У моего юноши сегодня день рождения, а я четко осознаю, что у меня ни сил, ни желания там появляться. И вообще я выгляжу плохо - фиолетовые синяки под глазами, несмотря на стабильные 6-7 часов сна против 5 на прошлой неделе. Книги хочется читать, потерявшись в их смысле и мире, но каждая страница - будто кость поперек горла. Ни откашлять, ни проглотить. Очень хочется упасть маме в объятья и выплакаться, мол, у меня все не получается, я застряла в собственной стране, словно корнями вросла, как мне вырвать себя безболезненно и исчезнуть? Как мне вновь обрести ту легкость, то спокойствие и чистоту? Однако мама в тысячах километров и мне хватает мужества держать себя в руках.

Он сам не замечает, как делает мне очень больно - пара нападений, пара оскорблений и немного колкости в довершении. Своеобразный микс разрушения - не всеобщего, так, на микроуровне моей вселенной. Мне уже сто лет не плачется, ребята, даже сиплый стон выдавить из себя не могу. Меня больше не затапливает отчаянием, не накрывает волной беспросветной пустоты, не захлестывает желанием все исправить и оправдать. Пубертатный период закончился в одиннадцатом классе, когда прошел ожог от предательства всех, кто был важен, и как-то зарубцевалось все, покрылось тонкой пленкой уже не напускного равнодушия и веры в себя. Я прекрасно осознаю, что все мои мальчики-воины - замечательная отрада, но в мире сознания нет специальной армии при государстве, а все функции управления заключены в руках одной особи, одного правителя - тебя же. Если раньше чувства правили мной, то возраст прибавил рациональности и веса моим убеждениям. Если раньше меня могли обижать, а я падать ниц и прощать, прощать, прощать, то сейчас я всё так же прощаю, но ухожу. Потому что не стоит привязываться к тем, кто привносит несчастья в вашу охану, потому что жизнь одна (по крайней мере, в этом теле и в этой площади координат) и тратить ее так безрассудно настолько глупо, что не нуждается данный тезис в аргументации. Так что, мой мальчик, чем больше в тебе злобы и грубости, тем меньше я тебя люблю. И это с той серии, где плохое отбрасывает на три шага назад, а хорошее дает лишь один ход пешкой вперед.

Такое чувство, что я здесь века не появлялась. Хотя и писать-то не о чем: эта неделя состояла из конференции по макроэкономике и олимпиаде по региональной, прошлая - подготовки к ним. Данная цикличность моей жизни, будто этапы экономического кризиса, сводит с ума: я живу от пятницу к пятнице, давно не находя утешения в буднях. Даже шутки у меня на экономические темы, ребят, вытащите из случившегося дерьма. Пишу, мол, Анька, сознаться должна, влюбилась. Она хохочет так, что я слышу через километры, и говорит:"Давно знаю". Ну, неудивительно, мы с ним уже почти полгода вместе. Удивительно - я всё же пришла к оному выводу и провалилась в пучину своей неосторожности. Вчера он выходит такой растрёпанный, уставший, небритый, и мне плакать хочется - столько дней не виделись нормально, не прикасалась друг у другу, столько моментов близости упущено. И меня так смешат все эти официантки, выбежавшие его обслуживать и рассчитать. Нет, ну вы серьезно? Неужто одна не справится? И бросают на меня взгляды своей пустотой незаполненной. Мне нравится в наших отношениях не привязанность и доверие: никто никого не держит и не хватается за рукав, никто никому ничего не должен, никто никого не подозревает и уважает личное пространство. Но всё же мне иногда очень боязно, ибо все имеет конец. Счастливый ли?

Если вкратце о последних неделях, то синяки под моими глазами приобрели холодно-синеватый оттенок и являются постоянным атрибутом, а сон остался где-то в воспоминаниях о счастливом детстве и режиме «совы». Время замедляет свой ход ближе к пятнице, когда усталость чувствуется даже на кончиках пальцев, но накануне выходных включает режим быстрого проматывания, и, в общем, круговорот меня не захватывает – так, несет.

Думается, что все получится, однако теряешься в нитях словесных сочетаний и картинок будущности, а еще в какой-то миг чувствуешь себя странно опустошенной и немой. Мой голос отзывается эхом при чтении написанного, но никак не выйдет привычным колебанием волн.

Хочется весны, чтобы тепло и платья, и солнышко по утрам целует в лоб, и птицы стаями, передавая привет мелодичным пением, и зелень вокруг, чтобы слепило от обилия цветов и красок, и чтобы душевное спокойствие от вечного перерождения мира.

Мне бы целоваться и запускать руки под чьи-то футболки, жадно оставляя быстроисчезающие полосы от ногтей, и смотреть, как дрожат ресницы, аккуратно выводя узоры на чьем-то лице.

Сегодня, когда мир кренился и рушился, столкнувшись с айсбергом моего недопонимания и обиды, мне захотелось вернуться в прошлое, где ненависть и злость - когда никого не любишь, тебя никто и ранить не может. Вот беда: я учусь воспринимать все через нежность и тепло, но тогда мир оказывается колюч и резок, будто бритвой по скулам и желваки; когда все было невмоготу от черноты красок и болезненной томительной пустоты, я была рваным листом - никому ненужным, но и несокрушимым. Так что выбирать? Любовь, которая гнет к земле, заставляя отвешивать поклоны солнцу и целовать ступни богу, или ненависть, которая дарит силу и величие, но влечет дыру в теле и злость в душе? И что лучше: быть одним, но вечным в круговороте своего настоящего, или окруженным семьей и заботой, но треснувшего по швам и обнаженного перед стервятниками защиты?

Я вклепалась по самые не могу, ребят. Сегодня стояли, я упрямо листала книгу, он говорил мне ерунду, прекрасно чувствуя накаленную обстановку, и после посмотрел так, ехидно ухмыльнувшись. "Вот сейчас ты меня дико раздражаешь, "- произношу и понимаю, что лишнее. Мой мальчик хмыкнул, развернулся и ушел. Я вклепалась по самые не могу, ребят. В какой-то момент я потеряла контроль своих эмоций, потеряла пульт управления им тоже - стою сейчас у разбитого корыта, думаю вот, когда он полностью меня покорит и повергнет. Я влюбилась в него и стала вести себя еще гаже, будто в целях самозащиты, но он сломает меня, ребят, сломает и оставит для успокоения "строптивость", разрешая мне иногда выходить из себя. Хоть обычно я хладнокровна и мыслю разумно. Я научусь под него подстраиваться и ублажать, и стану обычной бабой - ни черта за пазухой, ни твердой земли под ногами - сплошь его территория. Понимаете? Я вот аккуратно наладила все, свела на нет, но и осознала, что мама права - женщина должна быть уступчивой и уметь промолчать. Он сломает меня, сломает. Раньше я даже не думала о том, что нужно прогибаться, а теперь понимаю - женщины ведут свою игру из-за плеча мужчины. Я смогу им манипулировать, смогу гнуть свою линию, но тихо. И в этом вся суть. Я сделаю его мысли своими, но не смогу указать на нужное своею рукой.

Если смотреть на мир с оптимистическим настроем, то дерьмо автоматически разделяется на два. Но оглядывая слякоть, серость окружения и затянутое небо, в придачу еще целый день беготни из-за курсов утром и второй смены университета - после обеда, мне как-то трудно запрограммировать себя на нужный лад. Конечно, подбадривание "это все во имя разумного будущего" пока работает, но с перебоями. Ибо мое будущее бесцеремонно плюет мне в лицо и хохочет, мол, потеряла годы, а все такая же нелепая девица, с кучей поломанных деталей и тупых принципов, мешающих жить. Не то, чтобы у меня все плохо, - боже сбавь. Просто город уже облепил, будто пищевая пленка, - ни вздохнуть, ни выдохнуть, только чертыхнуться. Мне страшно не хватает какой-то внутренней свободы и веры. Точнее, вера вроде бы есть, но на ней не выедешь далеко - только горизонт оценишь мечтательно. И вот я должна куда-нибудь шагать уже с солдатскими песнями и таким огромным запасом целей на год вперед, но пока притираюсь к новому учебному расписанию и оцениваю возможность отдохнуть, потому что надоело. Здесь как бы произошло маленькое разочарование в возможностях: выше головы не прыгнешь и сдать иностранный тест на пятерки, штудируя немецкий только полтора года, почти невозможно. А надеяться на удачу не хочу, она меня подводит с рождения. И вот вроде бы: живешь сама, парень на вес золота, подруги лучше не найти - а все не то, не то. Живешь сама - скучаешь по матери ужасно, но вы в разных странах; парень на вес золота - ну, здесь опора и радость, лады, так же как с подругой. Только одни социальные аспекты радостью твой мир не наполнят. И вот понимаешь в итоге, что все проблемы от рефлексии. Анализ жизни приводит к огромной такой разнице между реальностью и мечтой.

Я впервые за месяцы наших отношений выставила совместную фотографию, а он такой, мол, а где подпись, ты же много пишешь обычно. И так дико захотелось удариться головой об косяк и разбить себе все там к чертям, ибо ну какого лешего.

Именно тогда я впервые и сформулировала проблему ведения записи собственных мыслей не на бумажных носителях, да и в среде знакомых. Я пишу ему: «Больше ведь не делаю большие подписи. Когда пишешь много, пишешь о себе – это, знаешь ли, очень обнажает перед аудиторией. Совершенно не хочется, чтобы люди знали, что творится у меня в голове и сердце». Хотя это была лишь «полуправда». Совершенно не хочется, чтобы окружение знало, что творится у меня в голове и сердце – вот точное определение.

Иногда мне кажется, что сдержанность японцев, их какая-то удивительная выдержка и умение смеяться без глаз, - тот еще ачивмент. Язык без костей моего поколение как снежная лавина: тебя сносит без твоего согласия и накрывает с головой.

Где бы найти вот ту средину, когда и выплакаться, и стоять с ровной спиной?

Не знаю откуда берется это давящее и гнусное чувство, что все рушится. Неужто женский мозг построен таким образом, что раз в определенный период должны случаться внутренние конфликты или просто восприятие внешних раздражителей на слишком высоком уровне? Вот мой мальчик, уютный во всех смыслах, впервые за свои двадцать лет "люблю" сказал и мне ведь, мне! Так отчего я испытала раздражение, а не прилив нежности? Мол, момент он какой-то глупый выбрал. Еще и в переписке впервые произнес - правильно, медаль тебе, мальчик, за все заслуги. Почему сейчас я так скучаю по нему, до какого-то остервенения - привыкла же раза три за неделю видеться, да еще и жить вместе, а тут учеба и немецкий у нас в разные дни? И вместо того, чтобы обнять и сказать, я молчу, злюсь, глотаю неуверенность в непонятно чем? Почему мне не дается желаемое, несмотря на работу и труд, большой такой и изматывающий? Почему переезд в другую страну откладывается уже второй раз и опять на неопределенный отрезок времени? Почему, несмотря на все мое упорство, я просто как мяч отскакиваю от стены? И почему я веду себя как капризный ребенок, заглушая вздохи и слезы, когда А. улыбается мне и подмигивает, но не подходит. Вот уже с ноября

Мне хочется рассказывать и делиться с людьми, которые безликие - как вы. Мы не пересечемся, не подружимся, не столкнемся случайно в метро, обдав друг друга ледяным презрением или воображаемым восхищением - просто разделим участь и тихо, виртуально похлопаем по плечу, мол, бывает и пройдет, у меня так же оно болит и отдает пульсирующим почти-ничем. Мой мальчик за тысячу километров развлекается, скучает, пишет, называет меня "своей" и вещи, которые мы разделяем, - "нашими". А я злюсь, бросаю телефон и ставлю авиарежим, чтобы не беспокоил и не вращался вокруг моей же оси. Ну не могу я смотреть на кого-то, лишь в том же направлении. Экзюпери, мужчина моего детства, ведет меня за руку по тропе жизни, поучающе трясет пальцем у носа и привывает мне разрушающие принципы. Мой мальчик пишет мне, что мы уже столько-то недель вместе, а я думаю в такие моменты:"дурак", и бешусь, и жалуюсь Д, и боюсь об этом говорить, и проклинаю А с его философией и перегруженным моим сознанием как следствие. Что-то внутри треснуло и никак не срастется обратно. Понимаете? Люди обязаны скучать и любить - это их нормальное состояние; я же живу одна, мама за тысячу километров тоже, но я не скучаю по ним - ни капли, ни грамма сожаления. Это разъедает изнутри, приводит к такому сбою системы, что ни слез, ни истерик - пустое безразличие, даже предысторией незаполненное. Это значит, что я не люблю? А умею ли?

Я очень боюсь на что-то претендовать. Вот знаете как бывает: забирают только самое ценное, никто не довольствуется суррогатами, и стоит тебе признать важность какой-то вещицы, как начинаешь над ней трястись и пытаешься оградить всячески, в том числе и себя от нее; так я А потеряла и теперь наказана - собой ли, ним ли, богом ли не знаю. Мой мальчик больше не вызывает во мне яркую вспышку чувств - теперь меня затапливает перманентным ливнем нежности и трепета, будто воздух приобрел вес и давит на грудную клетку. И не дай бог мне когда-нибудь об этом обмолвиться. А мужчина может любить двоих? А женщина?

Не знаю, откуда у нас берется уверенность в непогрешимости и бессмертии - жизнь воспринимается будто череда мгновений молодости, за чертой которых небытие. Мне всегда казалось, что физическая боль обойдет меня стороной, что хронические болезни вымышленные, ибо я априори здорова, что откровенно херовое питание, и сигареты, и куча чашек кофе за день не несут за собой никаких следствий. А вчера полночи соседи слушали мой вой и чертыхания, потому что за все нужно платить - я заплатила гастритом.

Мне стыдно за то, что я ушла из дома, разревелась на пути к пристанищу и после рассказала им, как трудно мне порой справиться с собой. Мне стыдно за то, что я не набрала своего мальчика, не положилась на него. Н сказал:"Не мы должны сейчас сидеть с тобой, а он. Ты либо не доверяешь ему, либо не хочешь казаться слабой, что, в принципе, есть отсылка к первому". И он чудовищно прав. Я могла быть слабой перед А, я была слабой перед А, и сейчас мне трудно даже смотреть в его глаза, осознавая, сколько слез пролито и сколько истерик с ним пережито. Человек, который читает меня, словно хиромант - ладонь, в итоге уходит или же я ухожу. Результат всё равно один. Вчера не выдержала, повиновалась разъедавшему желанию написать и объясниться с А, чтобы он понял, хоть сделал вид - я не бросила, не пережила и не переросла, я испугалась. Когда мой телефон молчал неделю, я успела надумать много чертовщины, несмотря на полную уверенность в его безопасности, и, в побеге от себя, я убежала и от А тоже, убежала от исходящей от него комфортности, убежала от его прозорливости, от его убежденности. Моя вера в правильности поступка крепла с каждым днем, но стоило мне увидеть вьющиеся волосы и быструю походку мистера А, как все рухнуло и треснуло по швам, обдав меня ледяной уверенностью невозвратимости. Я не жалею, я не могу вновь броситься и спрятаться в его руках, рыдая и вымаливая прощения, - я не заслуживаю Его прощения, однако, если он может услышать мои слова, то пусть поймет, господи, пусть поймет какой важной точкой он был и есть в моей площади координат. И пусть мой мальчик меня простит за мысли о другом, ибо они не перекрывают мою любовь к нему - они вообще имеют совершенно иные корни. Мой мальчик врастает в меня потихоньку - я больше не противлюсь неизбежному, но жду с замиранием сердца; А же просто был богом, что-то сродни Будде - верю, не поклоняюсь, не моя религия, но уважаю и принимаю. Господи, пусть А меня простит и будет счастлив, а я найду покой.

У моего мальчика красивый, немного резкий, без присущей томности и хрипотцы голос - когда он обращается ко мне, я будто просыпаюсь, вновь начинаю замечать яркие цвета вокруг и сквозняк с правой стороны моего кресла. Страх привязаться к кому-либо сковывает меня, бьет оглушающий током, когда рука тянется набрать его и попросить приехать. Желание упасть к нему в объятия, когда плохо, когда хорошо, когда я соскучилась, когда я устала, когда я бодрствую, хочется искоренить на зародышевом этапе, чтобы после вознесение не закончилось ползаньем по липкой и грязной земле. Он говорит мне:"ты милая, даже когда злишься". Я смеюсь, смеюсь и указываю не ограниченность любой магии первых месяцев отношений. А потом ловлю себя на мысли, что хочу почувствовать его руки на своей талии и тепло предоставленной защиты.

Написала второй экзамен на пятерку, но отчего-то не стало легче. Осознанно убежала после - в муравейнике людей в тц можно спрятаться и почувствовать всеохватывающее, заполняющее каждую мою щелочку одиночество. Откуда у всех берется хоть капля уверенности в завтрашнем дне, в будущем - мнимом ли, радостном ли, верном ли? Куда я постоянно тороплюсь? Ветер больше не режет мне скулы - чувствую, как воздух стал плотным и осязаемым, почти непроходимым. Чуть не разрыдалась, спускаясь по лестнице; еле сдержалась, чтобы не поставить телефон на "авиарежим" и исчезнуть на пару дней, поехав не на немецкий, не за продуктами, а в "никуда". Преподавательница улыбнулась на мое "спасибо" и сказала, что я замечательный человек. Жаль, что я в этом не уверена, в отличии от близких и некоторой категории окружающих. Хочется выжечь в себе присущую ненависть и ожидание разочарования. Счастье быстро растрачивается и оставляет меня нагой, только не свободной. К чему я стремлюсь? Что пытаюсь охватить? Во что хочу вцепиться и не отпускать?