Он сам не замечает, как делает мне очень больно - пара нападений, пара оскорблений и немного колкости в довершении. Своеобразный микс разрушения - не всеобщего, так, на микроуровне моей вселенной. Мне уже сто лет не плачется, ребята, даже сиплый стон выдавить из себя не могу. Меня больше не затапливает отчаянием, не накрывает волной беспросветной пустоты, не захлестывает желанием все исправить и оправдать. Пубертатный период закончился в одиннадцатом классе, когда прошел ожог от предательства всех, кто был важен, и как-то зарубцевалось все, покрылось тонкой пленкой уже не напускного равнодушия и веры в себя. Я прекрасно осознаю, что все мои мальчики-воины - замечательная отрада, но в мире сознания нет специальной армии при государстве, а все функции управления заключены в руках одной особи, одного правителя - тебя же. Если раньше чувства правили мной, то возраст прибавил рациональности и веса моим убеждениям. Если раньше меня могли обижать, а я падать ниц и прощать, прощать, прощать, то сейчас я всё так же прощаю, но ухожу. Потому что не стоит привязываться к тем, кто привносит несчастья в вашу охану, потому что жизнь одна (по крайней мере, в этом теле и в этой площади координат) и тратить ее так безрассудно настолько глупо, что не нуждается данный тезис в аргументации. Так что, мой мальчик, чем больше в тебе злобы и грубости, тем меньше я тебя люблю. И это с той серии, где плохое отбрасывает на три шага назад, а хорошее дает лишь один ход пешкой вперед.