Перенежность

Мир переполнен словами.

пустые обещания, признания, исповеди, покаяния, фразы, которые имеют огромный вес

а потом становятся ничем. Оказываются просто звуком. Одним звуком, который ты вряд ли сможешь назвать правдой. И это у человека, который всю свою жизнь верил в сокрушающую силу слов. Однако потом, когда все слова обесценятся, в лицах ты перестанешь угадывать жизнь; когда посмотришь вперед, и там не будет ничего: никаких небоскребов в полнеба, перспектив; когда прошлое выцветет чернилами, возможно, именно тогда останется несколько слов, кем-то однажды правильно подобранных. И тогда окажется, что
тебя держат только эти слова
и, самое удивительное,
выдерживают.

и только поэтому ты до сих пор не упал.

Illustrations: (х)

Я не могу не покупать книги. Это страшная проблема.

Я заставляю себя составлять списки плюсов и минусов покупки. И перечень минусов наполняется немыслимыми вещами, вроде улиц Питера, неба над чужими крышами, писательства, потому что эта колонка просто должна быть больше колонки плюсов. Главный аргумент: у меня не хватает времени на всю остальную, огромную, надуманную жизнь. Меня это не волнует. Настоящая причина - отсутствие средств.

Все эти анекдоты « - Мам, дай денег на наркотики. - Знаю я твои наркотики, опять книг накупишь, до утра будешь сидеть » про меня. Я могла бы купить то идеальное платье цвета ранней сакуры, но в нём я проживу одну жизнь [да и то, пару вёсн], а без него - шесть, семь?
Я в и ж у п р о б л е м у.
И желательно бы мне её решить до тех пор, пока из дома не отправился первый диван.

Ты ведь знаешь, когда я зацикливаюсь на чем-то, это становится фатальным. Давай, я лучше спущу все деньги на билеты, корм бездомным собакам или чужую выпивку, только скажи мне, что делать.

Даже если мы никогда не встретимся, купи мне цветы.

Welcome.
Нам стоит быть немного ближе.

— В Севастополе очень красивые названия остановок: Большая Морская, Матроса Кошки, Генерала Нахимова. И каждую хочется произнести, а не просто бросить водителю «На остановке». - Говорит мама, продолжая наш диалог о городском транспорте и просьбах об остановках.
- Да, а у нас Автостанция Западная, Автостанция Восточная, Центральная, Ж/д вокзал да Больница Семашко, Больница Титова. Ты вообще заметила, что у нас большинство остановок названо в честь больниц и вокзалов? Это наталкивает на размышления.

4brain .ru

«Все началось с безобидного поиска тренингов по скорочтению».
Два слова о том, как я нашла сайт с ответами на свой главный вопрос:
- Как стать идеальным человеком?

Я влюбилась. Только мы разминулись почти в полстолетия.

Стефан Цвейг удивительно пишет женщин. Словно художник составляет из букв настоящую жизнь, знакомую мне до дрожи. Это тем более заслуживает внимания, что редкие представительницы слабого пола могут достоверно говорить от лица мужчин.
Возможно, правда в том, что можно описать немыслимое сумасшествие, выбрать любую крайность, вплоть до посвящения своей жизни человеку, который не узнает тебя, сколько бы вы не встречались прежде, придумать любое, самое ошеломляющее безумство или что-нибудь, во что никто не поверит, и найдется женщина, для которой это будет целая жизнь.

Цвейг нашёл все слова, которые я так долго искала.
Я его незнакомка. Возможно, вы узнаете мой почерк.

А люди действительно находят друг друга.

Это сидеть в одном танцевальном зале с ещё десятком-других танцоров.
Слышать Веру, горящую, воодушевляющую, вечную:
- У вас есть друзья, которым вы предложите надуть воздушный шарик, подняться на вершину Ай-Петри и выпустить его там, и они сразу ответят: "Да, погнали!"? Берите их и приводите сюда.
Чувствовать возбужденное внимание и наблюдать его у других.
Видеть заговаривающего Серёжу:
- Да, есть. Они все здесь.
И сотню раз соглашаться с ним.

Это был четверг февраля нынешнего года. Я возвращалась домой из университета, напряжённо структурируя в своей голове всё, что должно быть сделано. Случайно в моё внимание попал парень, шедший навстречу. И он неумолимо выскользнул бы из поля зрения, если бы, поравнявшись со мной, не подал голос:
- Девушка, у вас что-то выпало.
Я обернулась вместе с мыслью, что выпадать у меня попросту нечему и неоткуда.
- Улыбка, - ответил он на мой вопросительно поднятый взгляд и сам улыбнулся. Удивительно искренне. Потом мы совсем удалились друг от друга, т.к. оба продолжали идти.
Сначала я подумала о том, какое же у меня должно быть лицо, чтобы незнакомец обратил на это моё внимание. Затем родилась мысль: "Тоже мне пикап-мастер", но в голове это прозвучало настолько театрально, что я вслух рассмеялась. И потом всю дорогу тихонько сотрясалась от смеха, вызванного всем произошедшим.

Просто иногда я забываюсь и становлюсь очень серьёзной. Говорю, что ни на что нет времени [даже улыбнуться]. И тогда Вселенная оказывается в приятном незнакомце и напоминает, что надо быть проще.
А то совсем заигрываюсь во взрослую.

Здравствуй, я кое-что потеряла.

Не помню дорогу и время суток. Наверное, было темно, а иначе, как бы еще можно было выронить столь значимую вещь и не заметить ее. Выронить не из складок одежды, а из памяти, головы и всего тела сразу.
Я думаю, что найду у тебя это, и поэтому иду уже, кажется, целую жизнь. Однажды она прекратится, но до этого места мне надо восстановить пропажу. Боюсь, мне больше не к кому обратиться. Ведь кроме тебя, дорогой, никто не придумает лучше. Ты всё это знаешь, конечно. У тебя свой прекрасный город зеленого цвета, у тебя свои люди, свои стихи и своя погода. И ещё путаница в голове, но это не мое дело. У тебя все поезда попутные, за каждым углом нужный город, новый город. У меня за углом новая улица, и то, в лучшем случае. В худшем – просто нора. Нора неизвестного зверя.

Ты находишь всё , чего не хватает кому-то: мысли, вещи, слова, других людей. Надеюсь, не крадешь. Я однажды приду к тебе, сяду рядом или встану навстречу с кресла, или же мы останемся за пустым и промерзшим крыльцом. Ты расскажешь, почему всем этим твоим невестам так ужасно не повезло, почему они все остались вне настоящего. И как самому не остаться там.
Я прихожу за тремя силуэтами, и так же, как они, уверена, что мне необходимо. Пересекаю сверкающие стеклянные мостовые, улицы по диагонали. Иду под освещенными окнами за прекрасным златогривым львом. Он знает, что ему надо. Он знает, и я, возможно, – он.

Здравствуй, Гудвин*, я потеряла смелость.

*Две главы назад Великий Волшебник.
А на поверку слаб и никому не обещан.

Привет

Меня хватает на тишину, пару чужих стихов и бессоницу. Т.е. фактически ни на что и чьи-то стихи. Я, как французский император, учусь расширять границы, складывая их из имён людей, окружающих тебя. Помнится, он проиграл.
Иногда забываю слова. Лучше без тебя, чем без памяти. С тобой и без памяти, и без ума, т.е. почти неживая. Между тем, я хочу общую кухню. Это необходимо настолько, насколько не выживательна общая ночь, когда между нами два часа разницы.
Ты снишься мне по утрам. Возможно, из-за того, что просыпаешься раньше и выходишь из дома. Скажешь, на работу? Скажи что угодно. Можешь ничего не говорить, но только лично.
Ты мне больше не нравишься на той фотографии, я сниму её этим утром. Пора прекращать неосознанную визуализацию, это рождает несогласие с действительностью. Если из слова "смысл" убрать тебя, в нём ничего не останется. Возможно, это неправда.

Если я не проснусь утром в ошеломляющую рань, то это из-за ночных разговоров с тобой, на которые ты опять не явился. А потом сумеречное состояние опять.

Какой глупостью было пытаться собрать из всего этого стихи.
Уберег меня Бог от "быть поэтом", да от того, чтобы быть писателем не уберег.

Мой папа придумал* перемещение во времени.
* Может, он увидел это где-то или прочел, но это случилось несколько лет назад, и тогда у меня было одно правило: То, что сказал папа - придумал папа.

Это был обед, и я спросила у папы, можно ли мне съесть соленый огурец, если я уже ем молочную кашу. На что папа возразил, что последствия могут мне не понравиться.
- Могут не понравиться, а могут и понравиться, - резонно ответила я.
- Ладно, тогда представь, что ты уже съела всё это, и у тебя разболелся живот. Ты приходишь ко мне и говоришь: «Папа, у меня очень болит живот, что мне делать?». И я напоминаю тебе своё предупреждение, но изменить что-либо ты уже не в силах. Тогда мы возвращаемся в прошлое, в этот самый момент, происходящий сейчас. Ты знаешь, как пойдут дальше события, и сейчас ты можешь всё изменить.
В тот день я взяла хлеб вместо огурца и долго-долго раздумывала над прошлым и будущим, а гурманские эксперименты проводила позже с более сочетаемыми продуктами.

Но суть ведь не в молоке и не в животе. Я привыкла к тому, что у меня всего одна попытка. А что если это не так? Что если я уже прожила эту жизнь, и не сказала, что хотела, не позвонила, не приехала, не сделала по-своему из-за миллиона причин?
Разве кто-то возвращается из конца книги, когда всё кончилось хорошо?
Я думаю, это время делать.

В людях остаются глубокие следы на месте разговоров, которые должны были произойти и не произошли.

(via lifesketches )

Существует своего рода легенда,
что перед расстрелом он увидел,
как над головами солдат поднимается
солнце. И тогда он произнес:
« А все-таки восходит солнце… »
Возможно, это было началом стихотворения.
- Определение поэзии. Бродский

Так Федерико Гарсиа Лорка запоминал солнце над головами людей, которые через пару мгновений вменили ему смерть.

Я знаю человека, который рассказывал похожую историю. Он говорил, что перед тем, как ему на голову опустилось лезвие гильотины, он смотрел на солнце на стене дома перед ним. Дело шло к вечеру, и смотреть куда-либо ещё он все равно не мог. Последнее, что человек запомнил и о чём подумал: « Солнце ».
Возможно, я была тем человеком.

В этом мире люди творят страшные вещи, но в нём ещё столько солнца!

В жизни много цветов, но в смерти их не меньше.
Ошо

Помню, как в детстве я не могла уснуть из-за страха однажды проснуться в мире, где больше не будет ни мамы, ни папы. Тогда я была точно уверена, что после смерти люди оказываются на Луне, пустой и белой. И мне не хотелось, чтобы Луна забирала моих родителей. Ко мне приходил папа, садился на край кровати и объяснял, что они с мамой не оставят меня, что Луной дело не кончается и прочие экзистенциональные дела. Да, не помню я всех его слов, но тогда мне их хватало. Хватало, как правило, всего на неделю, если не меньше. Но папа неустанно приходил снова и снова и утешал мою трепещущую душу с воображением, не заходящим дальше Луны.
Конкретно к Луне у меня претензий не было, стоит отметить.

А сейчас, в 19 лет, я просыпаюсь от того же страха потери. Это совершенно пугает, хотя теперь мне хватает своей головы для объяснения всех непонятных моментов. Прошло около 14 лет, и я знаю, что Луна не виновата, но мне всё равно страшно. Так страшно, что невозможно опять заснуть, и невозможно опять жить, как жила еще вечером предыдущего дня. В голове чётко прорисовывается мысль: « Люди не вечные. С ними надо быть осторожнее и мягче. Потому что они самый ценный и хрупкий груз наших жизней, и нет наклеек, обозначающих такую ценность и такую хрупкость, какие клеят на коробки при перевозке посуды ».

Но сейчас, почти в 4 утра, я нахожу возможным только съесть последний кусок бабушкиного пирога в поддержку её жизни и процветания. Кроме шуток, я хочу, чтобы они были очень смелыми и не боялись.