Я касаюсь носом твоего уха. Сердце теряет вес, как при падении с высоты.
Ты подпускаешь меня к себе.
Будто берешь меня за руку и ведешь коридорами на нижние этажи, в оружейные комнаты. Из недели в неделю ты снимаешь по замку с дверей и кладешь в мои руки дробовики, объясняя, как нажимать курок. Учишь обращаться с ножами, знакомишь с медвежьими ловушками и ждешь, ждешь, когда я начну возвращаться в эти комнаты сама. В комнаты со словами, поступками, взглядами, которые могут причинить тебе боль, заставить задержать воздух, обжечься.
Потому что для некоторых людей непреодолим соблазн сделать именно из этих комнат своих партнеров — свои жилые.
Потому что ты знаешь, как это бывает, когда человека приводят в первую такую комнату, он снимает со стены ружье, и наводит прицел, и требует вести его дальше.
Потому что без этого чужого железа в руках не все ощущают себя живыми.
И тебе бы желательно сразу определить степень безопасности, чтобы успеть ударить по аварийной сигнализации и заблокировать какой бы то ни было остальной доступ.
Когда я иду через парк на работу, я мысленно возвращаюсь туда. Иногда я думаю, что у меня есть доступ в твои помещения, ключи от которых мне достались от других людей.
Иногда я возвращаюсь туда, чтобы выбросить из себя все слова, содержащие хоть намек на тот калибр, что мог бы тебя взять.
Но чаще всего я нахожусь там, чтобы на глаз определить площадь и глубину ран от тех или иных лезвий, патронов, мин. Чтобы подобрать формы любви, которые по силуэту идеально закроют твои живые внутренние ткани.
Я ищу в себе семена цветов, которые бы выдерживали ядерный удар. Разыскиваю в других, проверяю на себе, пересаживаю ростки деревьев, которые бы сдерживали кронами пушечные ядра и закрывали обзор на любимое сердце.
В наши встречи я даже взглядом не обращаюсь к закрытым от всех комнатам. Лишь собираю из слов страховочные сети, даю отдых твоим дозорным, рассказываю садовникам о растениях-мухоловках, что ловят ртом пули, предназначенные тебе.
Кроме оружейных, есть еще две закрытые комнаты. Одна из них — комната твоих фантазий, и ты не спешишь распахнуть в ней все ящики сразу, но не мешаешь мне пытаться подобрать ключи.
Третья — комната, в которой ты хранишь свое понимание любви. Туда я пока не допущена.
Так я представляю себе отношения с открытым сердцем.
И высшим мастерством мне представляется иметь ключи от всех комнат, знать, какой калибр убедит тебя, – если мне вдруг покажется, что ты смертельно не прав, что ты ошибаешься и от этого зависит твоя жизнь, что.., что.., что… — и не спускаться туда. И даже если почудится, что ты двинулся к тем местам, где я храню слепки своих смертей.
Стоять в дверях своей третьей комнаты и не закрывать глаз.
