Мертвая Вселенная

Знаете, когда у тебя завтра зачет по толкованию Ветхого Завета, во всем видишь описание тяжести твоей ноши:
" Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, - всё суета!"

"И предал я сердце мое тому, чтобы познать мудрость и познать безумие и глупость: узнал, что и это - томление духа; потому что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь. "

Перечитывая комментарии, краткое содержание и толкование огромного количества книг и забывая всю прочтенную информацию в ту же секунду, хочется поверить мудрости Соломона и бросить "умножать скорбь".

Здорово, когда в самый пасмурный день ты едешь в электричке и смотришь в окна - а за ними свежий зеленый май, омытый утренним дождем. И проезжая ленту из серых гаражей, наблюдаешь такую картину: отец в черной ветровке, сидя на корточках, учит свою дочь махать проезжающим поездам. И знаете, очень мило, возвращаясь домой, наблюдать нежность в глазах отца, обнимающего маленькое чадо, и улыбку на лице девочки, весело машущей красной змейке электрички. Даже зная, что она не видит людей в ней за пыльными окнами.

Знаете, разговор о "трех правдах жизни" действительно оставил след в моей голове. И пусть я не прочитала нужный рассказ, зато услышала истину и получила пищу для размышлений.
Первая правда, самая низкосортная, - это "прямая эйфория", как выразился преподаватель. Когда человек слепо радуется жизни, не замечая всего сора и грязи. Такой подсознательный самообман. Этим занимаются глупцы.

Вторая - разочарование. Это перейти от уровня глупца, будучи наученным жизнью, перейти в разряды заядлых пессимистов. Немногим выше, но здесь виднеется разумный подход и какой-то личный вывод.

А третья - это радоваться жизни, всем ее проявлениям, даже зная, насколько она бывает сложна и беспросветна порой.

Последняя меня коснулась вчера очень ярко, вишневым заревом по серым холмам облаков. Закат. Это был один из самых потрясающих закатов, виденных мною в жизни. Мое сердце замирает, дыхание замедляется, а глаза жадно хватаются за каждый край каждого облака, пылающего, истекающего обжигающим светом. Я люблю жизнь в подобные моменты. Во всяком случае понимаю, что люблю, только соприкасаясь с прекрасным. Природа дарит спокойствие душе, будто бальзамом поливает.

За окном ветер такой приятный, как теплое молоко или талое масло, и сирень цветет. Наш маленький двор у общежития с широким плацем освещен рыжим апельсином фонаря. Деревья навесили свои роскошные гроздья изумрудных листьев и шуршат, когда ветер расчесывает их. И знаете, так грустно мне, уже почти год не бывшей дома. Я вновь хочу проходить вечерами по темным переулкам, напичканным кустарниками и деревьями, утопать в зелени и звездом небе. Я так скучаю по посиделкам у школы по вечерам, по прогулкам от одного уголка нашего маленького города к другому. Я скучаю даже по воздуху, серьезно, по воздуху в городе, построенном вокруг химического завода. Я скучаю по своей прошлой жизни. Мне очень грустно. А на следующей неделе день рождения. И я понимаю, что не так нужно встречать свои 19 лет, не так. Не в какой-то дикой усталости и депрессии, не с желанием разрыдаться на груди у первого встречного.

Это когда я вчера просто сума сходила от головной боли, а некому было даже чаю мне принести. Или когда с огромным рулоном бумаги по метро бегала, а никто не помог. Люди просто мелькают, как на картинке, за спиной у Дориана.

Блеклая, двухсекундная улыбка опалила мои губы - я до безумия рада, что мой укромный угол в сети и в жизни снова работает. У меня. Я бесконечно зависима от своего блога. От возможности высказаться и быть услышанной, а после - понятой, без осуждения. Я ничтожно и жалко себя чувствую, и наконец могу выплеснуть океан своих рутинных несчастий в мировые воды Интернета.

Я скучала. Под каменной маской "все будет хорошо" и "я справляюсь".

Бросаешь камень в воду - и холодные темные волны проглатывают его. Бросаешь слова в человека - и он, пытаясь отбиться от них, как от тысяч птиц, впитывает каждую букву. И они всю жизнь таятся в глубине его души, как узники, мечтающие сбежать, и подпиливают решетки своих клеток. И когда слова вырываются, ничто не может их остановить. А на их месте остается только пустота - черная дыра, не способная закрыться, обжигающая нутро, как края бумаги обжигают искры спичек.

Моя усталость стала просто материальной. Это когда твоих сил не хватает уже с утра, а твои веки весь день кто-то оттягивает к заснеженной земле, будто опуская жалюзи. Я бросила читать то, что от меня требует учеба, да и саму ее забросила. Пытаюсь коллекционировать цитаты из "Портрета Дориана Грея", но там вся книга словно сборник высказываний. Потрясающая, не зря я столько откладывала ее прочтение - сейчас самое время для нее. Я путаю буквы в словах - явный признак того, что мне следует отдохнуть. Я не знаю, что сказать. Не знаю, какими словами описать то, что сейчас творится со мной, но мне даже уже и плакать не хочется.

Питер Пен не прилетел за мной. И не пришло письмо из школы магии. И драконы по ночам не следят, чтобы мне снились хорошие сны. Реальность вдруг стала слишком реальной, слишком серой, задымленной сигаретным дымом, освещенной лампочками в электричках. Для чего мы живем? Чтоб чувствовать одиночество, разочарование, судорожно перебирать мысли, в надежде спасти свое завтра? Странно, но когда пытаешься выживать, начинаешь мечтать о простом и приземленном, и на Луну приземленном, вот только больше это в голову не ложиться первым делом. Когда мы успели стать взрослыми? Когда все стало меняться быстрее скорости света, искажая мир, который я знала? Обнимите меня покрепче, прошу.

И знаете, я бы позвала вас на чай, да только сахара нет и алкоголя.

Если бы моя жизнь не была настолько скучна, я бы окрестила ее глупой. Это глупо всегда чего-то бояться, бояться провалов, осуждения, отказов, разочарований. Моя храбрость уходит в пятки, когда я сталкиваюсь с проблемами или жизненными вызовами. В такие моменты чувствую себя несовершеннолетним подростком, покупающим алкоголь. Я жду чего-то, я рвусь заполучить это, а потом бегу поджав хвост и опустив глаза. Я сама отворачиваюсь от себя, что говорить о других. Когда сам предатель. Когда не подставляешь никого из-за своих дурацких принципов, кроме себя. А потом до скончания веков прокручиваешь свои ошибки и просчеты в голове.

Теплый шепот, вливающийся в ухо, за которое заправлена прядь волос. Бабочки солнечных лучей, пронизывающие зрачки. Снежинки, шурша складывающиеся, словно карты в колоду, на землю. Глаза, наполненные болью и радостью, и каким-то ласковым трепетом, словно бокал вином. Запах лимонов и апельсинов, и мандаринов, и еще чего-то легкого, сочного. Слякоть, плямкающая под ботинками. Небо, бурлящее лавой облаков. Размеренный стук сердца. Зима. Сон. Воображение. И еще огромная миска слов, будто мятная жвачка липнущих в твою голову.

Отмечу этот день красным маркером и запомню навсегда, из страха, что такого больше не повториться. Ничего особенного не произошло, просто мне хочеться петь и танцевать. Мои мысли почти впервые не пропитаны горечью, холодом и унынием. Я улыбаюсь и не могу угомонить ураган бабочек и мотыльков, сметающих все на моем пути. Тепло и прекрасно, меня люди даже спрашивать стали, отчего я такая веселая, вместо обычного "ты что такая грустная?". И мне кажеться, что во мне сейчас сил хватит на все, да еще и останется. И это я еще не выспалась.

Хочу улыбаться и чтоб снег выпал. Много.

Влюбилась окончательно и бесповоротно. Зима на меня каждый год так действует. Тут еще и снег выпал. Я не знаю, что мне делать. Чувствую себя маленьким ребенком, брошенным на ярмарочной площади. Буду пополнять свой список чудес, на которые безнадежно надеяться.

Sing me to sleep and then leave me alone

Утренняя мгла проглатывает город, который, как старый курильщик, кашляет и дымит трубками заводов. А я, укутанная в три слоя инея, бегу на электричку. Люди проплывают мимо меня, такие чужие, холодные. Холоднее зимы. Мои румяные щеки, словно спелые яблоки, мороз расцеловал до посинения. А я так не люблю эту привычку дурацкую: краснеть постоянно. От нее становится еще более неловко, и я краснею еще больше. Вот пойми меня попробуй. Влюбляюсь чуть ли не каждую минуту. Вот сижу по вечерам, пью чай и не понимаю, чего мне хочется: то ли шоколада, то ли мандарин, то ли влюбиться, то ли под снегопадом обойти пол-Москвы, то ли пореветь (по прекрасному совету Тома Сполдинга). А пореветь и негде. И некому.
И еще в глаза не могу смотреть людям, которые нравятся. Слишком они у меня врать не умеют.

Осознаешь, насколько тебе дорог твой маленький, похожий на заношенные, но любимые ботинки городок только тогда, когда твои ноги больше не ступают по его истоптанным тропинкам. Когда больше не видишь тех надоевших лиц и скучаешь по ним так сильно, что готов плюнуть на все обиды и недостатки, лишь бы увидеть их еще раз и посмеяться над какой-то глупой шуткой. Когда больше не просыпаешься зимой в холодной комнатушке, укутанный в теплое одеяло, и выглянув из окна не видишь за ночь наметенные трехметровые снежные сугробы. Когда больно до потери сознания писать о том, как скучаешь по прошлому в этом крохотном городе, по дороге, ведущей в школу. Когда, глядя на огни большого, но до ужаса чужого города, не можешь остановить слезы, бегущие по щекам, словно в надежде спастись от твоей тоски. Когда не можешь перестать видеть во снах своих школьных друзей и хорошо знакомые места.
Когда начинаешь понимать, что такое дом.