lost in China. Gordon prod.

Ни с того, ни с сего сложилось четкое ощущение того, что я познала этот мир и всю его чертову сущность, порой, тем не менее, опомнившись, задумываюсь о том, что, возможно, и не стоит всех под одну гребенку. "Дай им шанс, чумная. Не торопись, пожалуйста." Не тут-то было.

Вы подходите ближе, а я уже знаю, чего вы от меня хотите и что вас заботит. Я знаю о том, что беспокоило вас до встречи со мной и то, к чему вы придете, когда мы разойдемся каждый в свою сторону. Я знаю всё, но я об этом не просила.

Зачастую мне хочется лишь одного. Проснувшись в глубинке, где когда-то ступала нога великих поэтов-пьяниц и наркоманов, заварить в турке кофе, выйти на веранду и, укутавшись осенней хрустящей листвой, писать. Писать весь день без перерыва, отключить любую связь с внешним миром, позабыв обо всем хрупком, непрочном и не столь нужном. Есть я, мои мысли и белоснежные острые листки, на которые так складно ложатся мысли, рождающиеся под листопадом уходящей осени, уносящиеся в тень изумрудных таежных лесов. Писать до состояния, когда внутри не утихают пожары, так беспощадно борющиеся с ураганами бренных желаний, которые, подобно рою бабочек, находят покой в желудке.

А вокруг картина-прямо пастораль. Разорванные жизни. Запах скошенной травы, такой же скошенной, как я когда-то. Я ведь на самом деле хочу, чтобы пахло долгой зимой и теплым пледом. Всё, чем пахнет здесь-это крепкий испаряющийся из гнилого воздуха азот. И этого я не просила. Не простила.

Сколько ни пытайся-писать я не умею, но жизнь вижу в красках и чувствую так же.

Я больше не нахожу болезненного счастия в праздности жизни, в бесконечном ее разрушении и разобщении. Хозяйка своей тоски. Мне отныне не интересны их стадные желания и, разлагающие плоть, чревоугодия. Тот восьмой этаж пять лет назад был пропитан гнусавой тоской и скорбью, вернись я туда, наверняка стала искать выход в одном из окон. Меня отворачивает от тех воспоминаний самым жестоким образом-как хлыстом по нежным заплывших щекам. Неустанно спрашивала себя:"Действительно ли так сильно боюсь?" Да, я боялась. С того времени и начались мои смертельно опасные игры с терзающей меня ноющей болью-кто кого. Покажи, докажи, выверни наружу.

Мне не спалось. Вопрос был тяжелым и висел в душном мокром воздухе, как кинжал, готовый разрубить меня надвое:"Мораль абсолютна или подвергается корректировке?" Ответа так и не нашлось до сих пор, но в ту ночь я кое-что поняла:когда всё вокруг катится к чертям, человек продолжает держаться, я бы даже сказала, цепляться за свою гордость, ведь это единственное, чего у нас не отнять. И это только моя цитадель. Делить ее с кем-то было бы чревато самообманом, а я и так заврала саму себя.

Сомнамбулические состояния становятся нормой. Порой ломлюсь в закрытые двери под рёв мотора, забывая о том, что ты существуешь. Я ведь и правда не вижу грани между реальным и выдуманным. Твоя красота ценная, дорогая, аристократическая, породистая. Ну не можешь ты быть настоящим и рядом. Или..? Уткнувшись в твоё плечо и вдохнув до скрипа в груди родной запах, понимаю, что ты это ты, и всё это вовсе не игра в одни ворота. Там люди с автоматами и я в юбчонке, ну о каких разорванных жизнях речь?

Одиночество, которое раньше было в порядке вещей, сейчас гнетет и рвет на части. Закрывая глаза, чувствовала, как вновь ко мне подкрадывается густая, ноющая боль. Болело везде, и, как ни старайся, я была не в силах помешать ей на меня наброситься. Ты её одолел. Ты сам, ведь лишь ты сумел касаньем пробить мою броню. Ты только не оставляй меня. Наедине с моими мыслями. И тогда у нас всё будет. Будет всё, я знаю.

С самого раннего детства я отчетливо понимала, чего я хочу. Как в абстрактном смысле, так и в более приниженном и обездушенном. Всё четко и слаженно длилось на протяжении n-ного количества лет, как вдруг я перестала понимать, что творится в моём теле и в моей голове в частности. Несмотря на свою меланхоличность и абы-какой творческий подход ко всему, за что я берусь, в одночасье я превратилась в ярого, я бы даже сказала, конченного прогматика, что не может не огорчать. Сколько бы ни сетовала на обстоятельства, возраст, неумалимо стремящийся к знаку бесконечности, неусобицы, где-то в недрах собственного сознания я нашла полочку, на которой белым по-черному выгравированно:"Всему начало в твоих мыслях, бестолковая".

К чему веду. Не беря в расчёт скудные потуги смириться с окружающим меня гнилым мирком, (я ведь всегда понимала, что я ничто иное, как удручённый социофоб), нечто поселилось во мне и это нечто является ни чем иным, кроме как коллаборацией конкурентов. Конкурируют мой рассудок и желания, если не окликнуть их мечтами. Я перестала слышать своё тело, а оно перестало слушаться. Я в постоянном напряжении, страхе и неведении. Всё было бы проще, не будь у меня тебя и тех красочных планов, что изо дня в день складываются в какой-то невероятно магический, уютный пазл. Я каждые сутки прохожу через собственноручно созданные кетаминовые катакомбы и мучаюсь от незнания, стоит ли оно того, сколько это продлится. Мучаюсь, пугаюсь до мурашек посреди ночи, но продолжаю, ибо как долго осталось выплескивать эту спесь, вряд ли кому-то доподлинно известно.

Оглядываясь назад, вижу, что заголовок к моему существованию-"Дилемма дикобразов и как она работает с людьми". Ярмарка тщеславия и простодушия, в какой-то мере даже малодушия. Смысл этой вакханалии мне не особо ясен, да и не стоит он того, чтобы положить драгоценное время на разгадку неразгаданного и недопонятого.

Всё, к чему я пришла-это то, что ты берёшь на себя ответственность, а я оправдываю, пока только ни черта не выходит, но я уже на пути к исправлению и очищению, а это дорогого стоит, учитывая бурные провалы моей грешной юности.

Не хотелось бы стать очередным трофеем, но если и уготована мне такая учесть, так тому и быть, у каждого своя роль в этом столетии, не быть же мне век мученицей.

Помнится, около года назад я с завидной периодичностью изливала на бумагу сотни тысяч знаков. Всё, что ощущалось ненавистью, болью, равнодушием и страданиями. Я искала диалоги с собственной зависимостью и безуспешно завершала их. Поняв, что меня это лишь калечит, пришлось прибегнуть к молчанию, игнорированию и сублимации. Отнюдь, ничто так и не сумело заменить тех разговоров по эффективности. Сдается мне, в ту пору я чувстовала куда ярче и точнее, не боясь этого. Сейчас я усиленно стараюсь душить в себе любые зачатки гиперболизированных эмоций, кроме одной и к одному, ибо бессмысленно убивать то, что зародилось в таком хаосе. Цинизм притупляет сознание и обрабатывает старые раны, но скрадывает часть слуха и осязания. Перестать слышать в себе боль и слушать саму себя вовсе не признак победы и выздоровления. За звуконепронициаемым стеклом я навсегда останусь всё той же героиней, пусть и немного улучшенной её версией.

Что, если во главе не цель, а дорога? Что, если на секунду забыть о желаемом, и попробовать увлечься процессом, не скатываясь при этом к недрам решения вопросов "как лучше" и "как точнее"? Что, если цель-рама, но не сама картина?

По большей части все действия, совершенные мною, были настолько показательными и выставленными на всеобщее обозрение, что аж мне плешь проело. Однажды утром, в 23, ты просыпаешься с четким осознанием того, что больше не хочешь публично окунать руку в ведро со льдом, дабы показать, что ты тоже способна. Ты возвращаешься вечером на свой метраж и погружаешься в огненную ванну, тем самым доказывая себе, что ты всё-таки чего-то да стоишь. Этот манящий зов сирен и отталкивающие обёртки зданий слабослышащего города с мёртвыми душами в оконных рамах. Ты среди них и попробуй не признать тот факт, что на самом деле ты давно мертвее, чем они. Мне может завтра умирать по-настоящему. Отстаивать и колотить в грудь больше не про меня. Про меня теперь лишь мысли о дождливой осени, которая когда-нибудь, я уверена, вновь ворвется в мою жизнь так же внезапно, как внезапно она закончилась.

Скоро стану настолько взрослой, что перестану опаздывать и задавать вопросы. Тогда и угомонюсь.

Последние месяцы выдались нелегкими во всех проявлениях. Но из двух предоставившихся вариантов: созидать или распадаться, я с четким осознанием выбираю первое. Пожалуй, впервые в жизни, я приняла решение, прислушавшись ко мнению другого человека. Прислушалась и ни разу не пожалела. Не жалею даже себя прошлую, которая на тот момент мне казалась правильной. Прислушалась и теперь каждый день мысленно благодарю его за то, что он выбрал появиться именно в моей жизни. Очень четко понимаешь и близко пришиваешь к себе настоящее счастье, когда есть с чем сравнивать. Осознание того, что пришло время оставить иллюзии и нарисованные в голове картинки в прошлом, настало в нужное время, когда этого никто не ожидал, оттого и реалистичнее вся ситуация.

Я лично повесила замок на двери зоопарка для своих никчемных тварей, а ключ отдала ему. Он, конечно, вряд ли понял, что теперь находится под его покровительством, оно и не нужно, ему и так есть чем оперировать. По большей части все точки моих изъянов и гротов им изучены, но впервые я не боюсь и доверяюсь не потому, что к этому обязывают обстоятельства, а потому что я по-другому не хочу. Все мы в какой-то мере заменяемы, но больше всего на свете мне хочется верить, что я смогу сделать так, чтобы и мысли не возникало о замене меня. Во мне до сих пор бытует несколько прошлых обид, добавь я еще одну, зачерствею окончательно.

Отныне я слушаю, слышу и прислушиваюсь. Пусть ты этого не понимаешь, но, поверь, это твоя самая большая победа и моё самое большое, но до едкой боли в висках приятное и родное поражение. Я проиграла, выиграв и готова повторить. Спасибо тебе.

"Страх всегда находит свою жертву." Это случалось нередко, но ни разу в жизни она не делала шаг ему навстречу. Возвращаясь в её терпкий сентябрь, она осознала, что, возможно, стоило открыться ему ещё четыре месяца назад, да слабость одолела, и она безжизненно опустила бездыханные, наполненные пустыми серыми венами, руки на колени и по наитию отвела взгляд, в очередной раз запутав и себя, и его, и страх.

Возвращаясь в наши дни. Шумный, липкий, порочный воздух до непристойности теплого субботнего марта окутывал её, развевая волосы и мысли. Стоя на берегу, вдали от заблудших и находящих спасение в крепких напитках, толп, еле слышно шевеля губами, она посмела признать своё поражение:"Я жертвую тебе себя. Будь властен."

У девочки на гортани будто ржавыми тупыми гвоздями выбито его имя, по аортам слышится его запах. Её беспробудная никтофилия и в нём нашла отражение, чего ещё она смеет желать? Она и не смеет. Впрочем и не смеётся. В своём-то юном пограничном возрасте, не преступление ли? Да только она уже третий десяток пытается понять, что же, чёрт его возьми, происходит, и как этим управлять, если самой себе, порой, сложно отдавать приказы. Но это никого не должно заботить, заботы-удел думающих, а она давно оградила себя от таких, сплошные ведь беды от тех, кто смеет мыслить.

3:48. Неожиданно для самой себя, она получила тот самый чёткий, выбивающий стон из подсознания, импульс. Грубо за подбородок и настойчиво шершавым пальцем по шее вниз. Боги стыдливо отвернулись, негоже нарушать такие псевдо-идиллии. Она тщетно пыталась запомнить черты его неидеального, будто вылепленного подвыпившим скульптуром, лица, чтобы затем выскабливать его из памяти по расчленённым отрывкам, да всё тщетно. Глубоко в подсознании образы давно спутаны паутиной, сквозь которую сам паук-творец не проберётся, чего уж об умалишённой говорить.

Всякий раз как он ей снится, он всегда окружён другими, как и наяву. Однополые личности без гендерных принадлежностей так крепко держат его в плену, что, возможно, стоит ещё раз опустить бесцветные ладошки и горько всплакнуть, но она года два назад из ума выжила, нечего терять. Выжила и зажила, как ни странно, а ведь клятвы давала, небу на рассвете твердила, что не сможет никогда и ни за что. Пустышка. Если в реальном телешоу она и сможет вырвать его из этой никчемной рутины, забрав как можно дальше, накрыв собою, то что делать со снами, которые реалистичнее реальности?

Одно она знает наверняка. То самое сокровенное случится, даже не удивится в этот раз. Алгоритм этой схемы давно ею понят, что только толку от осознания, если следующий этап-принятие, которое заброшено на дальнюю полку её личного чертога? На чердаке её скомканных мыслей смутно витает дымчатая фраза, что он-её катализатор. Попробуй растолкуй.

Вначале люди находят в ней вдохновение, а ближе к концу стремятся как можно дальше удрать от её криков, но поздно. Она с самого первого прикосновения по вашим венам и глубоко в связках. Как ни пытайся, убийства не избежать, да только ты слишком слаб, поэтому смирись с той мыслью, что существовать с ней в себе придётся до конца твох бренных никчемных дней. Прости.

В Средневековье таких, как она, сжигали на кострах, стремящися отчего-то вверх, а не к вратам ада. Сейчас ограничиваются "Держись от неё подальше. Целее будешь." И они держатся, изо всех сил ведь держатся. Зубы в тиски, ногти в кожу, но пытаются, недалёкие.

Она не ждёт, не приезжай. Забудь, сотри и найди обыденное мирское успокоение в тихой, а не неугомонной. Да будет тебе счастье в тысячах кавычек, да будет с тобой мир и покой, тишина поляны на краю земли и кровоточащие, крысами выеденные, мысли о той самой. Самой гордой и неприступной. Признай свою слабость и продолжай гнить в якобы пороке и разврате, так никогда и не узнав, что её пальцы-под твоим органом с аортой. Живи, пока она не заскучает и не расправится с тобой отторжением света.

Ей бы до 12 проснуться и писать. У неё другие цели, это не ваши вершины, уходящие за облака и покрытые ледяными занавесками. Это, как ни странно, в тысячи раз обыденнее и приземлённее, но на её Олимп вам не попасть, ибо он кропотливо создавался и реставрировался в её сознании годами, куда вам тягаться.

21/02. Ломкие мысли строфами. Голос едва ли мой.

Такая тёплая, бодрая, добрая, родная, подлая грусть в последнее время одолевает до скрипа в костях. Я вымотана, выпита и обездолена. Никогда не чувствовала себя настолько уставшей от того, что ежесекундно приходится доказывать недалеким то, что для меня является нормой.

Чтобы открыть новую дверь, без сомнения нужно закрыть прежнюю. Закрытие этой двери далось мне болезненнее всего, но ни эстетического удовольствия, ни морального удовлетворения мне это не принесло. Более того, никакой ощутимой пользы это так же не дало. Напротив, старую-то дверь я закрыла, а новую никак не решусь открыть. Даже не так. Не то, что бы я так уж держусь за то, что было, скорее оно меня держит, безжалостно так тянет по направлению к себе. Итог:ни шагу вперед, ни шагу назад, стой на месте и довольствуйся чем угодно. Тавтология моих мыслей такова: прошлое никогда не оставит твоё нутро до тех пор, пока ты не оставишь его в прошлом.

Они прикрывают ставни и окна на засовы, лишь бы не слышать, лишь бы не знать и не участвовать. Проще.

Я никогда не оставалась по-настоящему одна. Меня не покидает мысль, что однажды это случится в самый неподходящий момент, и я сломаюсь. Обрушусь крупицами, попытаюсь собрать себя заново, но не смогу. Однажды я почувствовала себя настолько одинокой, что начала писать, наивно полагая, что бумага заменит всех тех, кто оставил меня. И тот факт, что я до сих пор пишу наводит меня на очень скорбные мысли. Скиталица.

Зима на пляже и вся жизнь в одном чемодане. Заголовки для неизданного Джеффри Дивера и Маяковского.

Когда он кладёт руку на твоё колено или плечо, ты автоматически становишься его собственностью. Так думают окружающие, он сам, да и твой мозг получает пульсации извне, якобы так оно и есть. Замечаю за собой, что тело обмануть сложно. То есть, когда это делал он, тот самый, всё было правильно и без сбоев. С другими не выходит. Появляется мерзкая дрожь, между лопаток сводит и по ногам идёт ток, который наровит вырваться наружу, заставляя кричать, что ты не он, с тобой неуютно и скорбно. Давай станцуем наш последний, а потом отойди. Без своего коронного:"С тебя ведь картины писать". Просто отойди и не мешай погребать себя дальше, умоляю. Всё же, скучать не обещаю, но буду. Мои чувства к тебе разлагаются, как бычки, брошенные в воду, и это всё, чего ты достоин, всё, что ты заслужил.

В моих снах ты всё чаще счастливый и ты смеёшься. В моих прозаических миниатюрах ты погиб раньше, чем следовало. У меня если сразу хотя бы не четверостишье, то это выкидыш.

Скрип, ежесекундно бьющий по перепонкам. Господи, я устала, на этом, пожалуй, всё.

Фраза "тебя уже ничем не растопить" звучит равносильно фразе "тебе уже ничем не помочь". Услышь я это от любого человека, я бы спокойно отложила её в голове, как неприлично красивую цитату, улыбнулась и прошептала, что это не должно никого волновать. Услышь я это от любого, но не от тебя. Сказанная тобою, данная фраза приобретает архиважное значение, она словно гранит осела в моем подсознании. Вода, как известно, камень точит, но не видела наша планета такой волны, способной вымыть эти слова из недр меня.

Поправляя прядь волос, так некстати упавшую на изнуренное лицо, чувствую себя взрослее и мудрее лет так на -дцать. Стыдно забирать надежды, пусть и данные с полной уверенностью в том, что я не собираюсь воплощать их в жизнь. В который раз мысленно падаю на колени и прошу прощения у всех и каждого.

Меня не покидает чувство, что я постоянно в движении. Я всегда уезжаю, покидаю, оставляя всё своё чужим, незнакомым и ненужным. Удивительно, как быстро намокают бетонные серые здания, скучные, неприметные, но каждое со своей слезливой вековой историей.

Даты. Даты, вечно ассоциирующиеся с разными, полу-забытыми мною людьми. К чёрту их, в тысячный раз к чёрту.

Аэропорт. Я ведь почувствовала тебя гораздо раньше, чем показала это. Всему виной твой с ног сшибающий парфюм, терпкий, как смольная хвоя и приторный, как шоколад или ваниль. Или всё вперемешку. Ты обнимаешь меня сзади, я на мгновение теряю сознание и впадаю в прострацию. Собираюсь с силами, ибо не хочу пропустить ни секунды тебя и поворачиваюсь. Я всегда была для тебя ребёнком, маленькой девочкой, как и сейчас, закрываю глаза руками и молю Бога: не дай мне разочароваться в нём. Всё это за доли секунды. Я убираю руки. Глаза в глаза. Раз-два-три. И мир умирает, словно после гигантского цунами. Есть я. Есть ты. Есть мы. И ничего больше.

Наша глубокая тёмная ночь. Как по наитию просыпаюсь ровно за минуту до того, как ты яростно прижимаешь меня к себе и шепчешь что-то на своём родном. Я не понимаю ровно ни черта, но знаю, что сейчас, в данный момент, счастливее меня нет на свете. Страстный поцелуй твоих терпких губ успокаивает и усыпляет. Засыпай, мир. Засыпай, мой личный персональный мир. Засыпай навсегда и не смей открывать глаза.

Одиннадцать после полудня. Пляж, я в твоих руках и размеренный, робкий шум прибоя. Казалось, даже море пыталось быть как можно тише, лишь бы не разрушить эту чертову идиллию и не спугнуть вновь нарастающее в прогрессии чувство. Да только что может море в противовес яростной реальности и двум людям, которые так до конца и не определились? Море велико и ничтожно. Всё, что осталось во мне с той ночи-запах сосен, которых и в помине здесь нет. Помнишь, почему? Помнишь. Ты один.

Я ведь в каждой прохожей ищу её. Казалось бы, угомонись уже, сама не без греха, ан нет. Сильнее меня только чувство собственности. Сильнее этого чувства только то, что к тебе. Простая арифметическая задачка, реши, запиши ответ своей аккуратной прописью и сожги дотла. Не забудь перемешать, мы ведь не оставляем следов и всегда скрываемся с места преступления незамеченными.

Море сквозь туманную дымку сигареты такое тусклое и брошеное, одинокое, хоть волосы на себе жги и когтями вены вырывай. 6 ночных огней-6 стражей на горизонте. У каждого своя тактика. Всё четко и без сбоев, мне бы поучиться.

А на утро мои следы на песке будут безвозвратно затоптаны, как и все остальные следы, которые я когда-либо оставила, будь то брусчатый мост, глиняная дорога или человек. Она не смогла перекрыть их на тебе, никто не сможет, не потому, что я особенная, а потому что я являлась и всегда буду для тебя таковой, а всё остальное для меня неважно, всего остального не существует.

И в завершение, ты в силах и ты меня топишь. В обоих смыслах.

Ах, да, наше коронное:see ya soon.

Под воздушно-мотивирующие тексты Imany, в моей голове раз за разом всплывает фраза, сказанная мне несчётным количеством человек и затертая до нелепых дыр:"Так, как с тобой никогда прежде не было. Ты особенная." Заранее извиняюсь за свой кретинизм, но единственное, что я нахожусь ответить в такие моменты: лол.

Отступись, отбрось эту напускную лживую занавеску и скажи, что ничего эстетичнее в твою голову не пришло.

С другой стороны, не всегда я так реагировала на такую нелепость. Первые разы я мнила себя о-боже-мой-я-ведь-необычная. Эти разы закончились человеке на 6-ом, если память не подводит. И как манна небесная на меня снизошло озарение: вовсе не я такая вах-вах, а вы ничем не отличаетесь друг от друга. По сути своей, фраза до простоты банальна и напыщенна. И, спустя нереальное количество времени, я поняла, что всерьез и по правде, сказана она была лишь раз и самым особенным. А потому я сохраню тот день в памяти, а все остальные сотру за ненадобностью.

Возвращаясь к моему неповторимому. Я благодарю Бога за наше расставание, по прошествии года я осознала, что всё-таки всё, что ни делается, всё к лучшему. Примерно месяц назад, мы еле различимо признались друг другу, что вся наша жизнь о нас и только, со всеми вытекающими. Я благодарю последние пол года за раскрытые глаза и чистый разум, иначе я бы не вернулась в отправную точку 4 года назад, я бы не стала той, кем была и кем должна быть, если бы не череда событий. Никаких обещаний, никаких гиперпреувеличенных чувств и более того пустых молитв. Он рядом каждую секунду, его поддержка дает мне энергию, он подтвердил звание лучшего человека, которого судьба преподнесла мне. Он мой и всегда будет таковым, и я без щемления в сердце стопроцентно допускаю тот факт, что по жизни нам идти с разными людьми, но это отошло на второй план и стало абсолютно неважным. Впрочем, о том, как все сложится, я подумаю месяца через два, а то и меньше, когда мы вновь встретимся лицом к лицу и поймем всё по биению сердца.

Что касается того, куда жизнь закинет меня спустя месяц. Самая жаркая точка Китая, рай на земле и т.д. Через несколько дней я навсегда попрощаюсь с горячо любимым мною холодным городом и отправлюсь покорять пляжи и побережья. Страшно ли? Нисколько. Волнительно, но очень ожидаемо. Желаю самой себе удачи и сил принимать только правильные решения.

Slow down/take it easy.

“Вписки-выписки, наливай/сваливай. Еще одна твоя не она." Актуально, как никогда прежде.

Пожалуй, впервые я не имею четкого представления о том, как и с чего начать. Да и с чего начинать, когда тот самый нежданный, но взлелеянный мною донельзя, момент наступил, ворвавшись в мою неугомонную жизнь, растаптывая и раздавливая стабильность, как пресс?

Что ж, подытожим. Мои четыре года умиротворения, пускай, порой, и дикого, подошли к концу. Время принимать серьезные решения и нести отвественность за свои чертовы поступки. Готова ли я? Как ни удивительно, именно сейчас я готова к этому как никогда прежде. Последние семь месяцев перевернули мою заграничную жизнь с ног на голову и показали мне все аспекты блаженства с разных углов.

За это время слишком многое случилось впервые. Впервые я отпустила прочь из своей жизни человека, которого люблю больше, чем эту самую жизнь, по той простой причине, что опять-таки впервые я отказалась от своего холеного эгоизма. Впервые я поняла, что между "любовью”, "влюбленностью" и "симпатией" существует огромная бездонная пропасть. Впервые я позволила себе представить, что рядом со мной по дороге будет идти другой мужчина. Впервые я подпустила к себе человека, которого прежде на дух не переносила, опять-таки на тот момент не обошлось без моего чертового эгоизма. Первый серьезный контракт и первое нехилое поражение. Первое и последнее окончание университета. Первое столкновение с далеко не радужными перспективами. Впервые всё настолько запутанно и серьезно.

Что ж, как и хотела, этот пост вышел без моих вечно-завернутых фраз и пыли в глаза. Всё так, как оно есть на самом деле без каких-либо преукрас.

Что будет дальше? Понятия не имею. А пока, поехали, всё самое интересное впереди, всё только начинается.

Это игра. Игра, правилам которой меня никто никогда не учил. Никто и не удосужился даже упомянуть о том, что в играх бывают взлёты и падения, победы и поражения, равно как и в танцах. В моих личных танцах. Я играла самозабвенно, отдавая всю себя без остатка бесчисленное количество раз, зализывая раны после прошлого и навеки упокоенного мною или моими оппонентами. Все они были уверены, что ещё немного, и я сдамся, все думали, что ведут они, но это всегда была моя игра и мой танец. Только так и не иначе. До тебя, разумеется. Я делала первый ход, не прилагая особых усилий, мои шаги всегда были отточены до превосходства, я с легкостью преодолевала все подводные камни и преграды. Опять-таки до тебя. Я знала, что рано или поздно, все, на кого я укажу пальцем, падут ниц передо мной, отступая и открывая горизонты для дальнейшего развития моего воспаленного воображения. Игра всегда заключается в одном и том же;правила, придуманные и навязанные мною, никогда не подвергаются колебаниям. Меняются лишь лица, примитивные и прекрасные животные. Девочка заигралась и загнала себя в угол шипящих и вздувающихся стен. Никто не сообщил мне, что когда кончается игра, затихает музыка и гаснут фонари, наступает тьма.

Эти города захлёстывают меня северными жгучими ветрами, миллиарадами полуразрушенных зданий, чьи крыши ударяются о небо и грязными перекопанными до недр дорогами. И если всё пойдёт по плану, уже сейчас я должна пасть на колени перед всеми, кому в скором времени нанесу непоправимую боль, возможно даже оставлю неизлечимые раны. Уже сейчас мне стоит подыскивать стословные извинения, да только ленность моя берёт верх, и я пускаю это на самотёк.

Реки, которые я вижу в своих приторно серых снах, напоминают вдов, удаляющихся прочь от могил когда-то любимых и желанных. Потерянные души раз за разом возвращаются ко мне за советом, а я не в силах даже развести руками, дабы показать им, что я понятия не имею, как им существовать дальше. Единственный человек, кому я когда-либо смогу помочь, пусть даже положив свою жизнь на клинья заточенных ножей, готов отплатить тем же. Тут-то и выходит наружу, прорываясь сквозь напускную мораль, мой эгоизм. Пусть так, но я никогда не позволю себе отвернуться от единственного, в ком я была уверена. От того, кто возвел вокруг меня упругую бетонную стену, защищающую от невежества и боли этого бренного общества. Слава Небесам, я всегда четко осознавала, что за всё приходится платить, поэтому десятый месяц прошлого года не стал для меня ударом тока. Этот крест мне нести до конца своих дней, если не больше, и я жертвенно подписала сделку с собственным дьяволом. Пути назад нет и не предвидется. Отчего же я нахожу в этом определенное умиротворение и спокойствие?

Помнится, года два назад, я самозабвенно умоляла тебя отпустить меня и отправить ко всем чертям восвояси. Всё, о чем я прошу сейчас-не отпускай меня из своих мыслей никогда. Ты и сам всё знаешь, ты ведь глубже, чем они, ты-дикое отражение меня, и это никогда меня не пугало.

Мой план таков: плана нет. Нет ни четких граней, ни запасных вариантов. Есть я, мои мысли и бесконечность той самой августовской ночи. Всё остальное-напускное и надуманное. Всегда было хорошо и уютно. Нам всегда было.

Не смейте пытаться разобраться в моем прошлом, меня ведь до тряски и вибрации в зубах в такие моменты. Все тайны я унесу с собой в могилу и даже со Всевышним не поделюсь сокровенным, да простит меня Он.

__________________________________________________________________________

А вороны чернее ночи садятся на мои извилины и клюют до боли в сжатых кулаках. Но моя игра и мой танец ещё не окончены, я не сдалась.

Кисейным барышням вроде меня всегда были чужды любые отклонения от нормы, в моем собственном понимании, само собой. Бледность моей кожи всегда называли аристократической, длинные хрупкие пальцы, как казалось всем окружающим, созданы исключительно для игры на клавишных инструментах вроде фортепиано, покорность стана брала истоки в далеком 19 веке:"Наверняка, пра-триста раз-внучка какой-нибудь этакой графини"-говорили они. Ошибались, заблуждались они.

Заставил меня усомниться во всех этих прелестях один, казалось бы, ничем не примечательный, вечер. Думаю, вы уже поняли:раз я пишу здесь, значит мое сердце на расстоянии трех сантиметров, а я, как и подобает кисейным барышням, задыхаюсь от удушливого счастья, обвившего свои крепкие руки вокруг моего покорного стана. Жаль лишь, что в отличие от девушек тех времен, у меня под рукой не имеется флакончика нюхательных солей, предупреждающих внезапные обмороки.

Началось всё с того, что мое сердце решило устроить мне ночную мини-экскурсию по столь вожделенному мною городу. В качестве транспорта был выбран зверь, именуемый скутером или байком, как ни назови, для меня он всё тот же зверь. Учитывая смелость и неразумность моего отчаянного мужчины, все средства подстраховки были оставлены на витринах всех огромных, неизведанных моллов южных городов. Я, как и подобает хрупкому созданию, вцепилась в него, будто он и есть та самая единственная спасительная соломинка, что вот-вот ускользнет из вида. Тем самым я создала нехилую проблему, учитывая, что сила, с которой нас кидало в одну и ту же сторону, была куда больше, чем следует. После непродолжительной лекции, я ослабила хватку. Следом мое сердцебиение увеличилось во сто крат, и я начала истерически хохотать, прося его немного сбавить скорость, в ответ получив:”О чем ты, принцесса, это всего лишь 14 км/ч“. Лично мне казалось, что мы гоним со скоростью света. Следующий этап-мои молитвы семи Богам, на секундочку, ни одной молитвы я в принципе не знаю. далее были слезы и боязнь остаться без ресниц. Но всё это напускное.

Далее следовала трасса длиною в жизнь. Тут-то и начинается самое захватывающее. Мое сердце, повернувшись ко мне, при этом упорно давя на газ, вдруг выдает:"Тормоза не работают, а сейчас я покажу тебе, с какой скоростью я обычно езжу.” Разогнавшись до ста, он обернулся и спросил:“Ты мне доверяешь?” Именно в эту секунду, возможно впервые в жизни, я поняла, что этому человеку я не только верю, но и доверяю. Доверяю свои чувства, свое сердце и, что более, чем важно, свою жизнь. Невнятно покачав головой в ответ я улыбнулась и поцеловала его в шею. Он знает, что это значит. Мы знаем. Следующие минуты, перетекающие в часы, описывать нет смысла, ибо была лишь глубокая темная ночь, прохладный ветер и мы.

Я люблю тебя, мое сердце, ты сумел завоевать не только лишь абстрактные описания меня, но и меня вцелом. Тысячи раз спасибо Богу за тебя.

Предельной чертой, мертвой точкой, обратным отсчетом, как ни назови этот промежуток времени, это всегда были одни и те же три месяца. 90, плюс-минус. На подходе 112 лунные сутки, в объятиях близнецов и китайского народного всемилюбимого животного. Я бы могла положить на бумагу точное количество часов, минут и секунд, проведенных без моей вселенной, но калькулятором пользоваться умеют все, не так ли? Да и число "112" на самом деле ничто большее, как несколько раз пересчитанные календарные дни, какая уж к черту романтика. И сутки вроде не лунные, и животное не такое уж и любимое.

Чехов сказал:" Когда любишь, то такое богатство открываешь в себе, столько нежности, ласковости, даже не верится, что так умеешь любить." Типичный мужчина, льет как по маслу. Я на самом деле всегда сторонилась людей, говорящх ветееватыми красочными фразами, преисполненными (дее) причастными оборотами и прочей умно-называющейся чепухой. Ведь если человеку есть, что сказать, он выпалит это в мгновение ока и будет ждать ответа/совета/поддержки, да чего угодно, смотря на тебя преданно-приторно. А те, кто рядом да около, уж простите, на мой взгляд вруны те ещё. На обратном пути к Чехову: что же Вы, многоуважаемый, не расписали в красках все то отрицательное, что находишь в недрах себя любимого, когда нежданно-негаданно на твоем пути возникает такой вот незаменимый и необходимый?

Я это к чему. Недавно меня посетила вполне логичная мысль, и уже несколько дней я смакую ее в мозгу и думать ни о чем другом не могу. Несчитанное количество раз я говорила моей вселенной, что он мое сердце, моя жизнь и жить без него я не смогу и не захочу никогда-никогда. И вроде все красиво, звучит гладко и сладко и все прилагательные на -ко. Но, вспоминается мне твердолобый и жестковатый Маяковский и вдруг в один прекрасный момент я понимаю, что моей вселенной нет на расстоянии ближе, чем одного километра, уже порядком 4 месяцев, а я вдруг живу. И неплохо живу. И все правильно, встаю по утрам, засыпаю ночами, днями занимаюсь тем, что должна делать в своем возрасте. И ведь дышу, говорю, думаю, а соответсвенно опять-таки живу.

Получается, что когда я давала слезную клятву не врать никогда и не при каких обстоятельствах, я, сама того не подозревая, лгала? Клятвенно так врала. Получается, что он, самый-пресамый-честный-человек-в-мире, ничем не лучше меня, раз его слова ни на толику не отличаются от моих и не уступают в красивости и праздности. То есть уступаем мы другим, совершенным и идеальным лишь в правдивости и честности? Разве с этого нужно начинать наши бестолковые жизни? Разве с этого вообще можно что-то начать? Можно ли считать отправной точкой неоправданную теорию лжи?

Со всеми этими вопросами я просыпаюсь и засыпаю, то есть не так уж и одиноко на самом деле. А правда, как ни странно, в том, что он и есть моя жизнь. И то, как я проживаю каждый Божий день без него, лишь 99% нормальности, соответственно я не лгунья. Едко, однако.

Без него-невозможнее всего, торжественно клянусь, со всеми вытекающими.

Что может быть интимнее тех моментов, когда твоя вселенная, читает Эминема, уткнувшись носом в шею? Когда его жаркие губы так нежно трепещут по спине? Боже, никакое надуманное 14 февраля с этим не сравнится. Я ценю эти моменты, клянусь, мое сердце, ценю больше всего на свете.

По традиции заметки лишь когда он на расстоянии двух пальцев. Уж не знаю, что так сильно влияет на меня, но могу сказать с точностью, эти времена-одни из тех, ради которых живут, о которых складывают легенды и пишут стихи длиною в километры.

Мои километры заключаются скорее в словах, что я без умолку твержу в тишине и при выключенном свете. Приглушенная атмосфера, звуки, тише которых лишь молитвы, да и то я бы оспорила этот факт. Отвыкла перекладывать что-либо на бумагу, хотя дневник со страницами чернее ночи и серебристыми буквами все так же ждут своей очереди. И до него доберусь в скором времени.

И в продолжение о том, как скоротечно время. Не беру в расчет то, что эти 4 года, которые я с нетерпением мечтала провести именно в этом месте, постепенно истекают, давая мне заряды волнения и переживаний, накатывающих волнами покруче, чем при цунами. Лысый как обычно о расческе, а именно о том, чего мне постоянно не хватает-его присутствия на расстоянии все тех же пресловутых двух пальцев. Нехватка родного тела рядом порой дает о себе знать. Выражается она в моих непрекращающихся шорохах и сдвигах на чем-то определенном. Хорошо, когда вся эта чертова энергия направлена в положительное русло, но чаще всего она разрушает все на моем пути, и неважно, понадобилась ли мне уйма времени, чтобы создать разрушенное, или же это было мимолетно.

Почему я до сих пор вздрагиваю от его прикосновений? Вот как сейчас, сердце замирает и на готове выпрыгнуть из грудной клетки куда подальше. В жизни не поверю, что кто-либо еще сможет хоть на толику приблизиться к тому, что он дает мне.

За что я люблю громадные книги с экзаменационными заданиями по китайскому, так это за то, что на каждой странице даны вполне мотивирующие и наполненные правдой словосочетания, сложенные в предложения. Это помогает сконцентрироваться и двигаться в нужном направлении. Надо бы взять за привычку расписывать стены в пословицах и поговорках древнекитайского, вдруг, а мало ли, а много ли.

К чему это я. В самых неожиданных местах вас поджидают толчки и мотиваторы, ваша задача по началу очень проста, проста донельзя-внимите им, да не все так просто, ведь решающие шаги и действия-за вами и только за вами.

В преддверии праздника влюбленных голубков хочу пожелать искренности, уважения и терпения. Будет это-остальное приложится. Любви, дети мои, и еще раз любви.

Обещай, что будешь со мной, когда я вдруг начну умирать.

Никак не могу избавиться от того мерзкого, грязного и липкого ночного воздуха. Той ночью ты вдруг сказал, что можешь не проснуться сегодня утром. Я не перестаю корить себя за то, что не обратила должного внимания на твои движения. Я ведь изучила тебя до последнего пикселя. Твоя мимика говорит за тебя. Знаешь, когда я поняла, что действитльно значу для тебя? Когда ты молил невидимые силы отдать мою боль тебе. Мама всегда так делала, когда мне было плохо. А кто может быть роднее мамы?

Что разочаровывает меня в разы больше, так это то, что ты никогда не позволишь мне прочувствовать то, что чувствуешь ты, проникнуться этим, ты ведь никогда не погружаешь меня в свои проблемы. Все говорят, что ты настоящий мужчина, а я так и не могу понять, почему ты всегда рядом, когда нужен, а меня с тобой нет. Если бы ты не обрывал меня на полуслове каждый раз, когда я нарочито поднимаю эту тему, я бы, пожалуй, смогда донести это до тебя.

Думаю, тот факт, что я единственный ребенок, все-таки повлиял на меня. Мои капризы и эгоистичность, порой, не видят границ. Умом понимаю, что то, как я себя веду-за пределами человеческого понимания. Я признаюсь в этом себе и всем, кто нуждается, только толк от этого сводится к минимуму. Слово не воробей. Сказал-умей и ответить. Я и сама устала от всех этих траббловых недопониманий с тобой, клянусь. И каждый раз я вымаливаю прощения, ибо это единственное, что мне остается. Прости меня. Тысячу раз прости за все, что ты терпишь. Получив тебя, как подарок судьбы, я получила в миллиарды раз больше, чем кто-либо. Ведь ты мой клад, никем неоцененный и не понятый. Что ж, я не подвела.

Обнимай меня, пока я буду умирать. Не отпускай ни на секунду. Твои руки-место, где уровень безопасности зашкаливает, где отказывают все приборы и происходят катаклизмы.

Я всегда с тобой. С тобой и только, мое сердце.

С четкой переодичность пишу, лишь когда он на расстоянии вытянутой руки. Говорят, счастливых поэтов не бывает, да и пусть говорят. У счастья, знаете ли, столько определений, что, боюсь. Просто боюсь.

Мы тут немного нарушаем границы дозволенного и позволяем себе что-то большее, чем то, что вы можете себе представить. Выходит, что отношения в виде король-принцесса больше не считаются чем-то близким к инцесту. Люди, слыша два этих сладких слова, больше не закрывают уши, чтобы приглушить звон и остановить тряску и жжение. На днях я узнала, что принцесса станет королевой только тогда.когда подарит королю принцессу на замену или же кроху-принца. Задача на ближайшие несколько лет поставлена, ждем результата. Да и правда, какая из меня сейчас королева? Ни обдуманных решений.ни пышных накрахмаленных нарядов. Только бы всё поменялось.только бы всё сложилось. Жаль, что здесь нет смайла в виде двух рук, якобы молящихся. Я ведь не устану повторять и твердить, что это не верхний таг. Почему? Потому что я так хочу. Моё сердце сейчас на расстоянии двух пальцев от меня, смотрит чушеносный мультфильм и неистово смеется. Что ж, у королей свои причуды, на то они и знать.

Скоро мы переместимся на кровати в более удобное положение и пожелаем всему миру нежных, красочных снов. А пока, время молиться и замаливать. Время ненужных скачек с торрента и пустующего времени. -Kisses, M.

Я никогда не смогу влюбиться в первый раз. Заново.

Этот город не кажется таким серым и скучным, когда просыпаюсь и засыпаю в его руках. Небо не кажется таким беззвёздным, когда его ладони крепко держат мои на протяжении всей ночи. Комната не кажется такой мрачной, когда среди ночи, ощущаю его жаркое бронзовое тело рядом.

А я ведь и подумать не могла, что то прощальное, как казалось мне на тот момент, обьятие не будет последним. Как и остальные. Уж не знаю, что сдерживало мои кулаки и стискивало мои зубы в моменты, когда большая часть людей, чьи имена буквально вылетали из моей головы после того, как я их услышала, столь проницательно смотрела на меня, вдруг пряча свои бессовестные глаза, чуть мой взгляд касался их. Мне было приятно наблюдать ваши подбородки, опустившиеся на столы, когда вы вновь увидели нас. Так-то. Мы опять победили, иначе и быть не может, ведь мой мужчина-прирождённый герой.

Слишком часто, не так ли? Слишком часто по ошибке, по глупости своей же, мы теряем тех, за кого нужно крепко держаться. Тех, без кого жизнь никогда не будет прежней. Яркой и памятной. Нет ничего важнее и ценнее умения сохранить того, кому будешь предан, кем не будешь предан, и кого будешь любить и уважать до конца дней своих. При всём при этом стоит только охладеть к некоторым, невольно вспомнив их прежние заслуги, и жить становиться несравненно легче.

Пора. Пора прекратить так нагло и безудержно, без стука и без колебаний, врываться в чужие жизни, чужие отношения, чужие города. Пора приходить в себя и отдаваться самоконтролю безвозмездно. Пора забывать прошлые обиды и расстройства, перестать подчиняться законам религии своего внутреннего мира. Пора закидывать поплавок как можно дальше, ставя перед собой, казалось бы, недосягаемые цели. Стоит лишь приложить чуть больше усилий, и леска дотянется до всех вершин, если за спиной нет якоря в виде никчёмных друзей и отравляющих жизнь разговоров.

Наверняка безумно приятно говорить о том, что всё будет хорошо и всё наладится в любом случае, но если ты, чёрт тебя возьми, не хочешь и не можешь сдержать своё пустое стословесное обещание, то займись чем-нибудь более стоящим, чем "девочка, ты только руки не опускай, девочка, ты главное держись".

Девочка держится. Девочка ломает пальцы, а те в свою очередь падают на пол, разбиваясь и разлетаясь на куски, всё это сопровождается мерзким глухим звоном, который преследует всюду, будь это тихое помещение Богом забытой забегаловки или шумный гараж 4х4, именуемый местом отдыха. Девочка закрывает глаза и видит ночных стражей порядка, которые нередко гонятся за ней наяву. Она, улыбаясь, поправляет вязаные чулочки и включает скорость Супер Соника. Попробуй поймай.

Время засыпать, мир. Время стать на мгновение чище.