Non decederis supra mortis.

Государство, основанное на вине

Когда я предложила своему другу сценарий очередной антиутопии, где основной массив происходящего будет держаться на игре слов "вино" и "вина", то друг меня раскритиковал. Сказал что эта игра слов уже изжила себя, да и мало верится в подобный вариант развития общества.

Я пишу это только лишь, чтобы писать и объяснить тебе, что политика, стоящая на постулатах "вины и вина" - это самый реально происходящий сценарий.
Все это является только моей выдумкой и все совпадения случайны.

Представь себе государство, где меньше, чем за два столетия смен илось три режима власти. Народ этого государства настолько своенравен, что это во всем мире возведено в стереотипный культ. Народ, в массе своей, знает, что его предки - победители всех войн, которые были в истории государства. Но. Государство, которое уже не так сильно, как его два предыдущих перерождения, сознательно умалчивает, что почти все войны, и тем более самые страшные, происходили только лишь из за ошибок этого самого Государства.

Что же делать с таким народом? Как его сплотить ради бессмысленных амбиций Государства?
Образ сильного лидера уже есть. Громкие и смешные возгласы на мировой арене тоже есть.
Но нет идеи. Той самой. Которая будет сплачивать на многие года многие поколения после.
Где взять эту самую идею?

Начнем с истории. Там все просто. Что то коверкаем, что то не признаём, что то умалчиваем (как обычно). Добавим туда всю культуру. И тут у нас начинает вырисовываться нечто интересное, нечто отличающиеся от всей мировой культуры. Берем эту "вырисовку", ставим на поток, а главное - это сильно показывать, что идея отличается.

Но при чем тут вина и вино? Должен ты уже спросить меня. А вот при чем. Перечитай все важнейшие произведения, посмотри картины, пересмотри фильмы и переслушай музыку. Видишь. Везде есть вина. Вина по отношению к себе, по отношению к другим, вина по отношению к Государству. И количество не постоянное оно как ком. Ком вины всё больше и больше и он катится вниз по наклонной, и в один прекрасный момент он станет лавинной, той самой силой, которая сметет всё на своём пути. Только вот, что стоит на этом пути? И как раз таки благодаря вину то самое Государство может контролировать этот путь и указывать цель того, что необходимо смести. Особенно хорошо направлять получается путём реформ во внутренней политики.

Производить лишь мозгоуничтожающее вино и продавать по грошовой цене. Сильнейшим образом увеличивать разрыв между общественными классами. И заливать в СМИ бесконечные потоки патриотизма, который основываться только лишь на вине.

На вине к своим тем самым предкам победителям.

Вот и всё. Как по мне это отличный сюжет для антиутопии.

Раз.

На первый взгляд, она была наивным подобием созидателя. Она часами сидела в углу своей комнаты, рисуя в блокноте линию за линией. И на надоедало ведь. Я думала, что правильно её увидела, что она вся - блокнот и линии. Линии в блокноте причудливо повторяли краснеющие линии на запястьях. Последнее время, она часто грустна и слишком часто говорит о смерти. Она напоминает мне листок акации, красоту которого почти никто не может оценить. От него требуют лишь "синтезируй и сдохни". Осенью листья облетают.

Два.

Наше знакомство началось с конфликта, который длился несколько лет. Сквозь призму ядовитых насмешек я видела желание общаться со мной. Просто она думала, что я не пойду на это и никакого развития в этом направлении нет. Я стала инициатором общения, когда очень давно, в игре, она взяла в привычку раздражать меня своим постоянным преследованием. Когда она написала "Я не уйду", я лишь ответила "Хорошо. Может, мы найдём общий язык". Знала ли я тогда, что общий язык мы найдём? Конечно, знала. Просто мне хотелось, чтобы это знала и она.

Три.

В её глазах не остывали угли. Она сама была огнём, сжигающим всё в округе. И сжигающим так, что люди аплодировали ей, медленно растворяясь в пламени. Она оказалась преданным и хорошим человеком, скрывающим от других свою ранимость. А ещё у неё прекрасные глаза. Это замечали многие. Не так давно, я, забавы ради, начала подбирать к её цвету глаз по фотографии. Ей это понравилось. Она научилась видеть в своих глазах нечто прекрасное и теперь я не была одинока в своём мнении. Мы безумно похожи и абсолютно разные. Всё, что было во мне, преломлялось в ней под каким-то чудовищным углом.

Четыре.

Я помню, как думала о ней "Боги, какой глупый ребёнок". Но она росла и менялась у меня на глазах. Детские проблемы постепенно перерастали в более взрослые. И вот, она уже страдает от несчастной любви, рыдая мне по Скайпу. Когда-то самой большой её проблемой была тройка за четверть. Я вырывала её из лап тех, кто мог сделать лишь хуже. Лишь один раз не уберегла. И этот раз стал фатальным. Пусть ей 15 лет, но разумом она давно перешагнула эту черту. Она слушала меня, иногда спорила, злилась, но понимала, что я всегда на её стороне, что я всегда помогу.

Пять.

В какие-то моменты она становится сильнее и перестаёт реагировать. Тогда я понимаю, что не за горами время, когда мы попрощаемся. Так будет лучше. Она должна уйти и жить без этого прошлого. Я могу остаться лишь приятным воспоминанием о детстве, которое она будет проигрывать в голове лет через 5-7. Воспоминание, которое будет вызывать улыбку и желание открыть старый диалог, чтобы вновь заявить о себе.

Шесть.

Но она этого не сделает. Гораздо правильнее оставить это воспоминанием. Я бы поступила аналогичным образом.

Этот мир придумали люди,
Он в их бездумных сидит головах.
Тайно пожирает скепсис весь в чуде,
И пытливые заметки в юных умах.

Это кровавая и ржавая клетка,
Для ваших богов и для всех остальных.
Ты мечешься в ней, жалкая марионетка,
В своих нелепых желаниях и мыслях пустых.

Таковым стало для вас наказанье,
Видимо, наскучил Создателю Прометей.
И орудие новое для истязанья -
Мыслей бич, дорогой мой Орфей.

Все мы закрыты в сознании собственном,
И ты дышишь туманом и кошмарами грёз.
Наивно боль имитируешь в чём-то родственном,
Наивно веришь, что это всерьёз.

Ты навечно закрыт в одиночной камере,
В самом скучном и кошмарном из снов.
И пока мир мелодично сгорает в пламени,
Ты радуешься блеску и серебру у оков.

У моей ненависти нет тонких и длинных когтей, гордой осанки, она не скалится волком, не шипит котом, у неё нет прекрасного профиля.

У неё толстые, короткие и загнутые когти. Узловатые пальцы, руки по локоть во въевшейся чёрной копоти. Свалявшиеся, чёрные волосы. Может, от грязи, может, они реально тёмные. У моей ненависти кривая улыбка, а сама она - худая, жёлтоватая и иссохшая, лохматая. У неё кривые клыки, которые складываются почти, как змеиные. Белые и мутные глаза, а зрачки похожи на точки, неподвижны. Меня учили рисовать такие в детстве. "Добавь зрачок, а то как же так, что у тебя животные все с пустыми глазами". Просто я считала это нормой.

Она скребётся когтями в самую глубь грудной клетки, раздвигает рёбра. Вырывает одной рукой сердце, сдавливает его и наслаждается тем, как струя крови хлещет в лицо. Затем, оно смотрит в глаза, капая кровью из большой и уродливой пасти.

Она рассчитывает на слабость, что я сдамся, но нет. Молча встаю с кровати, заталкиваю внутренности обратно и держу рукой дыру в груди. Подумываю о том, как хорошо ей живётся, а ещё о том, что она - вечна.

Убирая руку от груди, увижу, как из раны фонтаном ударит алая кровь.

Остаётся подойти к зеркалу и увидеть там иссохшее существо, с бледными глазами, тёмными волосами и то, как оно рвёт себя на куски.

И вот, в итоге я лежала в своей комнате, тщетно пытаясь уснуть, прокручивая события прошедшего дня в голове и всё больше сознавая, что сегодня забыться сном явно не получится. Я лежала и думала о том, как было бы хорошо сейчас оказаться где-нибудь далеко отсюда. Внутри меня второй человек бил всё, что попадалось под руку – подушку, деревянную спинку кровати, бетонную стену. Мои руки давно морально стерлись в сплошное месиво из переломанных фаланг и крови, а я все ещё продолжала биться. При этом я орала, до хрипоты, срывая голос, а в наушниках в это время мне вторил криками вокалист группы «Manafest». Вряд ли он знал о том, что происходит внутри меня, но сейчас это было как нельзя кстати.

Но всё это было не так значимо для внешнего мира. В реальной жизни, я просто тихо лежала, накрывшись одеялом с головой, и думала о том, как смогла снова позволить кому-то поймать себя на крючок. Судя по всему, я не просто попалась, а взяла крюк обеими руками и с силой продела его через кожу, куда-то глубоко, так, чтобы смертельно больной казалась лишь одна попытка сорваться. Но я все равно пытаюсь это сделать. Я пытаюсь сорваться и бежать, пока еще не поздно, но тут же задаю себе вопрос, а есть ли смысл?

Это было вынужденной необходимостью, а не прихотью. Необходимостью давать волю той безумной ярости и агрессии, которая накапливается во мне, как трупный яд, имея с ним даже схожий эффект, отравляя всё живое. Даже меня. Чтобы не сдохнуть, "яд" приходится выпускать наружу таким замысловатым способом. Но это лучше, чем держать в себе, иначе я просто начну бросаться на людей.

Такого допускать нельзя. Не потому что мне жаль людей, а потому что я слишком дорожу своей свободой, которая, наверное, та ещё иллюзия.

В приступе гнева я бы просто разорвала человека на части, не заметив того. Со временем, конечно, я научилась это контролировать и переводить в безобидную форму "борьбы" в своей голове.

Вся суета, происходившая в голове, не является ценностью для этого мира. Не вижу в ней цены даже я.

Жизнь учит многому, если ученик поддаётся обучению.

Учит спокойствию, рассудительности и умению не лезть на рожон. И не бросать слова по ветру. Последнее важнее всего в современном мире, где слово стало либо звуком, либо набором букв, который вывели на листе.

Что есть слово? Для кого-то это вышеупомянутый набор из букв, который ничего особенного не несёт. А для кого-то слово - абстракция с миллионами разных понятий и интонаций, которая порой может довести до состояния жуткого оцепенения или же заставить безудержно хохотать неопределенное время. Делай то, о чем говоришь, и говори о том, что реально делаешь - вот единственный принцип, по которому я живу на данный момент. Не стоит зацикливаться на земных благах, главное твое богатство - это умение преподносить ту или иную мысль,

по-разному варьировать сюжетным смыслом своего монолога и вечно что-то исправлять/дополнять. Даже сейчас, когда я пишу этот пост, я перечитываю предыдущее сообщение раза 3-4, чтобы исправить необходимые недостатки в нем. Нет, я не мудрец и не великий мыслитель, я даже не писатель; я не умею говорить красивыми словами и завуалированными фразами, но разве в этом заключается суть преподнесения какой-то мысли? По моему мнению, главной задачей человека, который хочет что-то донести до собеседника, является простое умение грамотно говорить. Ведь если в тексте будет слишком много непонятных, научных слов, не все, далеко не все люди смогут понять его. А если так случится, то и не до всех дойдет моя мысль, поскольку это будет являться канцеляритом.

Вы же не станете объяснять ребенку, что нельзя ломать игрушки, потому что их потом не исправить путем сварки и прочего? Он ведь не поймет и малой доли того, о чем вы ему скажете.

Один человек сказал мне, что в моем возрасте философствовать глупо. Я немного не согласна с ним. Философствовать мне глупо не потому что я молодая, а потому что я просто еще слишком мало знаю для истинного философа. Но мыслить-то мне никто не запретит. И выкладывать эти мысли сюда - тоже. А те, кто не испытывает никакого желания их читать, могут просто перелистнуть страницу.

Часто так бывает, что мы что-то делаем, а потом только думаем, зачем сделали это.

Бывает и так, что тщательно продумываем каждый шаг, каждую запятую в письме нового дня.

Выходит всегда по-разному.

Можно продумать всё до мелочей, мельчайших деталей; можно составить подробнейший сценарий своего кино жизни - сладкой/горькой/мят­ной - разной, какую пожелаешь, и не выполнить ни одного пункта, указанного в нём, просто потому что случайный прохожий прошел мима вас, вместо того, чтобы остановиться и спросить время/ответить на твой вопрос/очаровать фальшивым взглядом неизменно голубых/карих/зелён­ых/серых глаз..

Этот прохожий пройдёт мимо и никаких знакомства/дружбы/л­юбви у вас не завяжется, вы никогда не узнаете о нём ничего кроме того, что он предпочитает одеваться в тёплые вещи бежевых оттенков в дождливые дни, потому что сегодня выдался именно такой день. Никогда не узнаете, курит ли он, не увидев в этот день в его руке сигарету и не заметив в кармане пачку и тд.

Сценарий рушится, режиссер в гневе орет на оператора, а где-то рядом роптает продюсер и что самое главное, все эти лица содержатся в тебе. Ты и режиссер, и сценарист, и оператор, и гример, и тот самый актер главной роли. Нет, ты не сошел с ума, у тебя нет размножения личности, просто это кино про твою жизнь, твой сценарий и только тебе её обустраивать, вкладывать в нее гонорары и пр.

Мне интересны мелочные люди.

Они так хорошо и в то же время ужасно обустраивают свою жизнь, что застают меня врасплох, заводят в тупик мыслей, и я просто путаюсь в этих мыслях, как в паутине.

Всю жизнь они бегают за кем-то, пытаясь добиться какого-то продвижения по службе, любыми путями, не исключая возможности лечь под кого-то, прогнуться, унизиться основательно.

Такие не остановятся ни перед чем, но далеко не все из них добиваются своей цели.

Живут они деньгами, последнее является для них главной целью в жизни.

Они могут выходить замуж/жениться на богатых и глупых стариках/старухах, "срывая гонорары" за счет их смерти. Эти люди до неприличия редко бывают счастливы в личной жизни и почти никогда не осознают, что есть вещи и поважнее денег и вечной беготни за ними.

Одноразовые люди; их мысли/действия/слов­а - все это одноразовое и не несет за собой искренности.
Они прекрасные актеры своего кино, но маски носят вплоть до самой смерти и лишь единицам удается от них избавиться.

Мне жаль тех, кто умирает с маской на лице; уносит свой истинный облик с собой в могилу, так и не раскрывшись перед зрителями.

Я люблю смотреть на фотографии, сделанные мною несколько лет назад. Особенно, если там есть люди. И в этом вся ирония.

Я ненавижу людей в жизни, но обожаю на фотографии. Наверное, за то, что на фотографии всё предельно ясно. Ясны эмоции человека, его ощущения и даже мысли.

На фотографиях они более искренни, чем обычно и это к лучшему.

Большую часть тех, кто есть на фотографиях, я не знаю. Они были случайными попутчиками, знакомыми или даже прохожими. Мне от них не нужно было никаких вычурных позирований или сложных выражений лица. Мне была нужна лишь искренность и та эмоция, которую они наиболее сильно ощущали в тот момент. Искренность была тем столпом, на котором всё держалось. Фотографии, где присутствует искренность, не отдают фальшем.

И ненавижу фотографии, где есть я.

Я выгляжу на них слишком неестественно, будто меня вырвали из контекста этого мира. Но больше всего я ненавижу замечать перемены в лице на этих фотографиях. Понимать, что спустя время глаза стали белее, кожа вокруг них темнее, а руки тоньше. Возникает тошнотворное чувство, что меня не было раньше, что я умираю с каждым годом и рождается новый человек, но сохранивший старые взгляды и воспоминания.

К сожалению или к счастью, я не могу передать какие-либо эмоции на фотографиях, кроме злобы, гордости, отрешённости и смерти. Поэтому позволяю фотографировать себя только двум людям, которые не скажут мне "улыбнись" или что-то такое.

Глупо это списывать на мою ненависть к собственной внешности. Я отношусь к ней нейтрально с минимальной долей цинизма. Я отлично знаю, что могу выглядеть прекрасно, а могу уподобиться ночному кошмару или очень больному человеку.

Если раньше я проклинала себя за двойственность своего внешнего вида, то сейчас я ясно понимаю, что это то, что многие хотели бы иметь, но им не повезло с этим родиться. Хотя, большинство считало и будет считать это отклонением, и будет вечно пытаться это вылечить.

Просто те два человека отлично знают, что мне нужно от фотографии и что я точно не стану улыбаться или радостно скакать перед камерой. Возможно, знают даже лучше меня самой.

Я руками ловить не пытаюсь свет,
Лишь в ладони сжимаю обагрённый шип.
И под звуки падения сотен комет,
Кровь алая опять побежит.

Кто наивно разрывает вены вновь,
В прошлом оставив стыдливые тени побед,
Тот, конечно, не знает про любовь
И пыль заметёт его абстрактный след.

Утром окончен будет бал,
Каждый навеки будет один.
У каждого в груди тяжёлый металл,
Каждый сам себе господин.

С мёртвых листьев льётся сок,
Раньше ведь была роса.
И всех, кто себя найти не смог,
Настигнет мрачная коса.

Вместо плоти - хрупкий лёд,
Так по-детски застывает в мёртвой тишине.
Но и он со временем сгниёт,
В утренней прохладной мгле.

Всегда существую, никогда не живу,
Жиэнь весело несётся сквозь метро и коридоры.
Иногда что-то безрадостно пою,
Например, про святого Мальдорора.

Плевать, что в книгах человека одного
Гласит строка, что я - герой.
Никто не просил, не желал и я того,
Нить судьбы моей, постой.

Здесь витает дух династий,
Не демон и не ангел он скорбящий.
Он над миром не имеет больше власти,
Он фальшив, не настоящий.

А вон тот чужой в своём плену,
Его не поднимут более крылья.
Не сбросит он наивную пелену,
И предначертаное, увы, не сделает былью.

То, что сказкой называлось,
Только то, что мне всех прелестней,
Одно лишь это мне осталось,
Да и то, не выразишь всё песней.

Головная боль. Ни на секунду не оставляющая меня и не усиливающаяся. Недавно я поверила, что она прошла, но нет, она лишь стала тише. Она не проходит со школы. Не помогали врачи, таблетки, терапии.

Я уже привыкла к ней и абсолютно не ощущаю её, если она не начинает становиться сильнее. Наверное, это не есть нормально. Она не мешает. Она просто есть.

Усиливается после снов. Особенно тех, которые как-то связаны со мной. Сегодня мне опять приснился сон, где меня душила пожилая женщина с криками "она дочь зверя!". Последний раз я видела этот сон в феврале. Похоже, он склонен повторяться зимой.

Я не знаю эту женщину. Она явно мертва. У неё серая кожа, впалые глаза и бледные губы. А ещё она мёртвой хваткой меня душит. Я хватаюсь за её руки, но они холодные и будто каменные. Я не могу даже сдвинуть их на сантиметр. Весь сон она пытается меня придушить, а потом пропадает.

И после этого сна у меня болит голова, словно её сжали старыми ржавыми тисками и постепенно сдавливают. От этого нет спасения, кроме ожидания. Со временем боль утихнет. До этого времени остаётся лишь постоянно отвлекаться на что-либо, не давая себе остановиться ни на минуту, иначе боль нахлынет с новой силой.

Если ничего не делать, то она испортит весь день, сделает озлобленным, грустным и потерянным.

Для меня спасением стали альбом и карандаш. Плевать, что в рисунок пробивается часть этой боли, отражаясь в глазах у персонажей, в резких линиях. Плевать. Главное, что это помогает.

Я не боюсь обмороков. Это было бы глупо. Я боюсь того, что я могу увидеть во время них. Всегда меня сопровождал мой страх с далёкого детства.

Это было так давно, что я даже начинаю постепенно забывать сопутствующие обстоятельства, но только не увиденное. Увиденного мне не забыть никогда и оно само не позволяет этого сделать.

У родителей была дача, которая находилась далеко от города, в дачном секторе, ограждённым густым лесом. Мне запрещали покидать жилой сектор, поэтому единственным красивым местом было озеро, куда иногда прилетали утки. Почти целые дни я гуляла рядом с озером.

Так продолжалось, пока я не решила уйти дальше. Это было банальное любопытство узнать, что же дальше, за основной частью сектора. Я вышла к лесу, который совершенно не напугал меня тем фактом, что я могла заблудиться.

Лес был прекрасен. Меня слабо волновало, что я давно потеряла из виду дачный посёлок. Я просто шла дальше. Так продолжалось до вечера, пока меня не осенило, что родители, скорее всего, уже начали меня искать. Начала мысленно прикидывать дорогу, по которой шла и возвращаться обратно.

Уже стемнело. Спустя некоторое время, я услышала крики родителей, которые ехали по дороге рядом с лесом. Я уже собиралась выбежать к ним, как поняла, что за моей спиной что-то явно стоит. А это уже нагоняло страх. Я медленно обернулась, пытаясь что-то разглядеть сквозь темноту.

Далеко и одновременно близко стояло высокое существо, которое явно смотрело на меня. Нет, его глаз я не видела. Они были где-то скрыты в звериной голове, отдалённо напоминающей лося или огромного оленя. Этот взгляд был ощутим кожей и где-то изнутри. Это продолжалось всего пару минут, но мне казалось, что прошла пара часов.

Существо повернуло голову, выдохнуло, зарычало и подошло ближе. Здесь уже закричала я. Закричала и побежала к дороге, где слышала голоса родителей. Мне удалось выбежать к ним.

За мной никто не гнался. Родители, конечно, были жутко злы, но мне было не до этого. Я ничего не рассказала им. Никто бы не поверил и не поверит до сих пор.

Но именно с тех пор все видения сопровождает это существо. Оно ничего не говорит и не указывает, не называет своего имени, не показывает себя и ничего не требует. Я лишь понимаю, что оно всегда стоит позади. Просто молча стоит, иногда издавая тихое рычание, стук, похожий на треск коры или звучно выдыхает.

Когда я видела во время обморока человека, который некогда ушёл, это существо резко схватило меня за плечо и с силой развернуло обратно, когда я хотела уйти.

Сказать честно, я на хочу знать, кто это. Подсознательно я всё понимаю и этот ответ на вопрос мне не нравится.

Оно внушает страх, хоть я и не боюсь его совершенно. Этот ужас пробирается в голову сам, против моей воли и он не проходит даже спустя очень много лет.

Но лучше мне не знать точного ответа касательно того, кто это.

Погружение во внутренний мир некоторых людей напоминает опускание руки в чан с куриной кровью, которая облепливает руку и оставляет разводы, когда эта самая рука покидает сосуд.

Не сказать, что это было как-то не особенно приятно. Просто куриная кровь имеет тошнотворный вкус.

Внутренний мир человека тоже. Не каждый, разумеется. Только тот, который состоит из стереотипов и вымазан в обыденности. Наверное, он имеет привкус гораздо хуже, чем куриная кровь. Но сама форма вязкой жидкости остаётся, ибо он так же "облепливает" всякого, кто рискнул в него погрузиться, а затем оставляет "разводы" в сознании.

Я не люблю внутренние миры других людей. Я и свой-то ненавижу за его обилие трупов, мёртвых птиц и прочего дерьма. Но лучше было окунуться в чужой, нежели возвращаться в свою бездну.

Когда-то я даже вспорола куриное бедро, чтобы сравнить ощущения от физического контакта с чем-то ментальным, наверное. Мне эта затея нравилась не особо, но, где-то внутри, я ждала этого.

Трудно сравнивать вспоротую птицу и чей-то внутренний мир, но впечатления были похожи. Такая же мутная кровь, от которой начинало постепенно тошнить, такое же бледное мясо и такая же пустота внутри, не считая основы-скелета.

Это было странно, раздвигать пальцами внутреннюю составляющую, всё больше погружаясь во что-то отвратное, но весьма привлекающее. А ещё я всё больше теряла нить происходящего. Это всё перерастало во что-то иное.

По началу запах крови отвратен. От него тошнит и мутнеет в голове. Потом он становится привычным и даже пробуждает любопытство. Потом он начинает нравиться. А потом большинство тут же стошнит на пол от попытки её попробовать. Даже я была к этому близка, но всё удалось уладить.

С внутренним миром людей происходило тоже самое. От него тошнит, пока он не затянет в себя. И пусть его укус будет ужасен, ты всё равно продолжаешь раздвигать рукой сосуды и кости, видимо, в поисках чего-то.

Конечно, в большинстве случаев, тебя просто стошнит.

В твоей жизни ничего не происходит.

Ты просыпаешься, вяло идешь умываться, снова опаздываешь на работу или учёбу. Потом домой. Обедаешь, просиживаешь до вечера в соц.сети и ложишься спать. Снова по кругу. Всё, как у людей.

В твоей жизни ничего не происходит.

Ты просыпаешься. Ты идешь в школу, идешь на работу, идешь гулять, идешь на свадьбу, идешь в роддом, идешь в детсад, идешь гулять, идешь на работу, идешь в школу, идешь гулять, идешь за пенсией, идешь на улицу, идешь домой, едешь на кладбище. "Последний путь".

В твоей жизни ничего не происходит и не произойдёт.

Учитывая все законы Вселенной, все возможные варианты развития событий ты давно уже предусмотрел, вплоть до смерти на койке в доме престарелых или столкновения Земли с куском какой-то из древнейших планет. Ты все предусмотрел, в твоей жизни ничего не происходит.
Ты уходишь из дому.
Ты приходишь домой.
Ты бежишь от прозрачных проблем вслед за таким же прозрачным удовольствием. Ты убегаешь от времени, в поисках бесценных минут. Собака, кусающая себя за хвост, ты называешь это уроборос.
В твоей жизни ничего не происходит. Время бегает быстрее, ты думаешь, что даже будь ты спринтером на длительных дистанциях все равно не смог бы сократить расстояние между вами хоть на дюйм. Твои персональные гонки, только Молния Маккуин увы не ты. Ты ускоряешься, ты бежишь, ползешь на четвереньках, бежишь, играючи в ходунке, перебирая ножками в полосатых колготках, в начищенных до блеска школьных туфлях, в кедах, снова в туфлях, на лыжах, на ходулях, на костылях, ты догоняешь, с палочкой, без ноги, ползком. Ты уже почти. Время заливисто хохочет возле финишной черты, красная ленточка целая и невредимая. Ты выиграешь, зная, что проиграл. Ты выиграешь, зная, что гонок не было. Выиграешь, зная, что Молния Маккуин давно улетела в кювет.
Время опередило на считанные секунды. Две десятых, какая жалость!
Сыграем еще раз? На старт, внимание, марш!
Секундомер пиликает, ты бежишь, в твоей жизни ничего не происходит.
Мимо водоворотом красок - жизнь, но ты быстрее, ты - время. А знаешь, бывает как… Помнишь, у Молнии Маккуин пробило колесо? Часы стали, батарейка села, ты замер в растерянности. Гонка остановилась, последний соперник позорно не смог вывернуть руль. Батарейка села, ты застыл, слушая повторяющейся "тик", ты почти счастлив стоять здесь в пустой надежде услышать "так". Ты свободен, времени больше нет, твоя стометровка закончилась. 12 баллов, Петров, можешь идти домой.
Стрелка рыпается с места, как пес на привязи за прошмыгнувшим мимо котом. Возвращается обратно, словно все тот же "хороший мальчик". Ты измерен светлой, не запыленной полоской под этой стрелкой, ты пес на привязи, привязанный чувством благодарности, ты все еще веришь в наступление "так". Это ни разу не смерть, эта гонка определяет только тебя. В твоей жизни ничего не происходит.
Ты зарабатываешь миллион.
Ты грабишь банк.
Ты выигрываешь выборы.
Ты убиваешь человека.
Ты летишь в космос.
Ты садишься в тюрьму.
Ты любишь. Ты живешь. Ты бежишь.
В твоей жизни ничего не происходит. Какой момент определяет остановку часов? Марш Мендельсона и тихое тиканье. Чтение присяги под однотипное "тик". Шум крови, стук сердца, шорох ресниц. "Тик". В твоей жизни ничего не происходит. Сейчас.
В твоей жизни ничего не происходило.
В этих часах нет заводного ключика, вас наебали, мистер, они не зазвонят с утра. Точнее, вообще не зазвонят.
Вас наебали, мистер, они делают только "тик".
И, мистер, вас снова наебали, кажется, эта штуковина неисправна.
В твоей жизни ничего не происходит. В твоей жизни нет часов.
Ты продолжаешь бежать. Ты измеряешь время. Впервые: ты его, а не оно тебя.
Ты просыпаешься. Ты идешь. В твоей жизни ничего не происходит.

Ты слышишь четкое "так".

Беги под землю, в мир теней,
Усопших вялых восхити собой.
Крадётся Елена и другие дамы с ней,
Крадутся, дабы окружить тебя гурьбой.

Я знаю, ты им расскажешь про пиры,
А им нужна любовь, угасшая миг назад.
Осточертели турниры, слава и цветы,
Весь этот маскарад отныне носит имя Ад.

Но хоть потом, без пышных фраз и лжи,
Говори о паладинах, среди которых был и ты.
И как тебя она убила едва слышно расскажи,
Это станет триумфом смерти и апогеем красоты.

Дальше можно лишь молчать,
Им от тебя не надо более слов.
Кто-то сорвётся и начнёт кричать,
До крови стирая руки об металл оков.

Теперь всему пришёл конец,
Глаза сомкнуть и разум мыслей полон.
Ничего уже не воротишь, глупец,
Земля сырая отныне стала твоим домом.

Где-то ворон седой свой голос сорвал,
В попытках тебя поднять из могилы.
Он день и ночь каркал, он вечно страдал,
Пока люди его не насадили на вилы.

Именно здесь дрогнули твои ноги,
Именно здесь ты дал слабину.
Чей-то вой вновь раздался у дороги,
Ты в него не верил, отдаваясь вину.

Твой сон окутан пеленой,
Он зовёт тебя на битву, в сумеречные дали.
А ты не мёртв, но и не живой,
Язык иссох, глазницы впали.

Гроб дубовый яростно заколотит гром,
А шелест листьев всё вторит тебе в ответ.
Что нет больше того, что называл ты "дом",
И жизни нет, и смерти нет.

— Ты видишь в них только куски мяса.

- Но ведь они и являются таковыми, по-большей части. Разве нет? И уверяю, мясо - самое ценное, что в них есть. Только проблема в том, что даже оно с подвохом и свежее лишь внешне. На вкус оно отравлено напрасными погонями, пустыми мечтами, а ещё горчит лицемерием. Думаю, что даже самый заядлый плотоед не притронется к ней. Наверное, только в целях эксперимента и желания попробовать новое.

- Не думаю, что эмоции или поступки как-то влияют на состояние организма, если это не вредные привычки.

- А зря. На организм влияет всё. Даже мысль. Люди так травят себя, что их даже неприятно есть потом. Думаю, это единичный вид, который поступает таким образом. Скорее всего, если вскрыть тело только что умершего старика, то всю комнату заполнит вонь. Впрочем, это будет с каждым человеком. Счастлив тот, кто заснул на недели в летаргии и не чувствует, как тела его семьи пропитывают собою ковёр, становясь бесформенной массой. Не видит их впавших глаз и натянутых щёк. Но ему кажется, что они вот-вот встанут и заполнят смехом дом. Такие себе ироничные куски мяса. Вам нагло лгут. Среди нас нет здоровых. Будто это чума, гепатит, энцефалит. За нашим столом полчища крыс, мы делим с ними еду, мы живём одной жизнью. Тысячи разлагающихся тел, еда для следующих поколений. Думаете каннибализм вымер? Вздор! Он живее всех типов питания. Просто смог лживо прикрыться более безобидной формой.