Non decederis supra mortis.

Знаю, ты долго будешь ненавидеть меня за это. Считать, что я лишь выжидала момент, чтобы так поступить.

Нет. Я знала, что это будет, но я не ждала.

Мы постоянно делаем выбор. Наша жизнь - это ступени из выборов. Правильный - шаг вперёд. Нет - шаг назад. Мы делаем выбор даже там, где нам позволили ощутить иллюзию свободы, которой не существует в принципе, и даже боги скованны выбором. Невозможно остаться на одной ступени. Нейтралитет - тоже выбор.

И твои действия - это твой выбор. Выбор, который я не могу осуждать, оценивать, хвалить, критиковать. Это то, что ты решила сама и то, за что ты же сама и будешь нести ответ. Я могу похвалить тебя лишь в одном. Искренность выбора. Это был самый твой искренний шаг, который всё расставил на места и открыл мне полную картину происходившего. И она была именно тем, что и выстроилось в моей голове очень давно. Признаться, меня смешило, когда ты писала мне "я - твой друг". Правда, смешное чувство, когда прекрасно понимаешь, что человек уйдёт, а этот человек радостно верит в то, что перемен не будет. Какой-то истерический смех вызывает.

Я была рядом пять лет и за эти пять лет ты узнала меня почти так же основательно, как и Лукавый, но не так полноценно. Я же узнала лишь то, что знала и ранее. Зная, что ты уйдёшь, я вызывала презрение к себе у себя же, когда писала и говорила тебе, что я буду рядом. Но я не могла рассказать тебе всё это. Я сама была ребёнком, когда мы познакомились. И вот, спустя пять лет, я вспоминаю наше знакомство, которое началось ссоры и это время, когда мне было всего семнадцать. И вспоминаю то, что стало сейчас. Иногда мне казалось, что мы познакомились год назад и что не было всего этого. Я просто не могу поверить в то, что прошло пять лет и в то, что я могла быть чем-то иным. Я с интересом читала нашу переписку от первого дня, замечая, как выветриваются эмоции из моих сообщений почти с каждым месяцом. Я вспоминаю, как ты боялась меня, как этот страх улетучивался,

И те несчастные пару дней назад, когда ты попросила больше не писать тебе. Что я ответила? "Как пожелаешь". Напиши ты мне тоже самое пять лет назад, я бы засыпала тебя фразами "почему?", "что случилось?", "за что?" и т.д.

Сейчас этого нет. Есть лишь принятие твоего выбора и уважение к нему. И всё то же спокойствие. Поступай так, как хочешь, если оно того стоит, если тебе именно так удобнее, если это поможет достигнуть цели. Но никогда не заключай цель в человеке. Люди не стоят того, чтобы быть целью. Если только целью для выстрела по ним.

Можешь мысленно проклинать меня за то, что я не позволила вернуться. Пройдут годы и ты, если и вспомнишь всё это, то ни разу не пожалеешь, что тебе не разрешили вернуться, уверяю. А сейчас, сейчас за тебя говорит обида и ложная иллюзия предательства. Нет, это не предательство. Это очередной дружеский жест от меня, который отправил тебя вперёд и именно по тому пути, который тебе сейчас нужен. Я позади не останусь и смысла оглядываться нет. Сожалеть тоже. Я бы хотела, чтобы ты вернулась. Я даже начала писать, что всё в порядке и не нужно извиняться, но пришло резкое осознание того, что я лишаю тебя выбора. Ведь я действительно могла тебя лишить его и всё вернуть в старое русло. Поэтому радостные слова о прощении заменила холодная фраза "ты знаешь мой принцип".

Я всё знала заранее.

И о твоём уходе, и об уходе Дарьи, и о том, что творила Анастасия. Мне оставалось лишь играть искреннее удивление, ожидая очередного "внезапного" поворота событий. Да, может, это по-свински, не остановить человека, зная, что его погубят его же действия.

Но она, почему-то, продолжала делать вид, будто ничего и не происходило. Хотя, пожалуй, я бы поступила аналогичным образом. Это, похоже, единственный вариант, который оставался. Любые иные действия привели бы к конфликту и выяснению ситуации, а мне этого совершенно не хотелось.

Всё шло своим чередом, в приторной иллюзии того, чтобы якобы ничего не происходит. Так было нужно и так необходимо сейчас. Просто пережить, не формируя из этого необратимого, ибо это необратимое могло привести к полному краху.

Это явно никогда не входило в мои планы и не могло. Именно поэтой причине это стоило просто пережить. Это лишь очередное безумие, которое постоянно посещало меня и каждый раз в новом облике.

Оставалось лишь терять по иллюзии в день и в конце принять всё, окончательно освободившись от этого. Этого всего могло бы и не быть. Не быть совсем. Но есть вещи, которые человек не может уследить и в самом себе. Зато может осознать и положить этому конец. Видимо, это и есть сила воли.

Меньше всего я хочу, чтобы это имело продолжение. Это будет самой большой ошибкой, словно несколько человек идут по дороге, зная, что в конце нет ничего, кроме пропасти, но продолжают покорно следовать пути. Да, это будет похоже именно на это.

Мне даже не хочется обдумывать это всё, чтобы не ощутить всю бредовость и абсурдность этой ситуации.

Меня греет лишь тот факт, что происходящее так коснулось лишь меня. Думаю, я смогу это перенести гораздо безразличнее.

Наверное, у каждого из нас есть моменты, о которых мы думаем с мыслью "лишь бы никто не узнал". Да и сами воспоминания о них вызывают ощущение, сродни тахикардии и паники.

Эта тема стара, как мир. Мы всё больше скелетов закрываем в своём шкафу в течении жизни. И мне даже нечего здесь добавить. Это то вечное, что будет всегда. И это то, что не умирает вместе с человеком. И чем параноидальнее мы осматриваем прочность дверей этого шкафа, тем выше вероятность, что один из черепов выкатится, обнажив всё содержимое.

Здесь мне нечего добавить, кроме того, что я прекрасно понимаю, когда и к кому выкатится очередной череп.

Но ты, ты-то зачем? Это так сильно не волнует даже меня. Зачем лезть в это? У этого нет цели и нет смысла. А ты так рьяно рвёшься со всем покончить за меня. Как будто этот человек - сосредоточение всего зла в моей жизни. Это ничего не решит.

— От любого груза необходимо избавляться.

Это не груз. Это лояльное отношение до тех пор, пока мне не надоест.

— Тебе уже который год не надоедает.

Значит, так нужно. Она не принесла ничего действительно плохого и она уйдёт сама. Так тоже нужно. Она не сможет всегда быть рядом. Ей это не нужно.

— Может, потерпишь её ещё несколько лет? Я бы поставил памятник твоей глупости.

Клоуном нанялся? Хорошо. Меня это не волнует. Этот гнилой юмор стал до боли привычным. И он абсолютно ни к месту.

— Ты её не волнуешь. Это лишь притворство.

Будто мне есть до этого дело.

Не в наших правах нарушать баланс этого мира, но в наших силах сделать этот серый ход равновесия чуть веселее. Каждая смерть - украшение на теле этого мира. И безусловное напоминание о скоротечности всего. Даже скалы стираются в пыль перед временем. Это и есть баланс - выйти наружу, чтобы потом уйти под землю, и потом снова выйти наружу. И это прекрасно.

Я могу наблюдать. Могу принимать участие. Но мой окончательный финал такой же, как у Нобелевского лауреата или наркомана.

Потрясающее торжество унижения, когда все одинаково уходят в землю и расжираются червями. Это даже обесценивает жизнь, если задуматься. Но важен лишь процесс. Можно умереть и оставить после себя то, что будет полезно миру или какой-то группе людей. А можно умереть просто так, проживя эту жизнь никак и без всякого результата.

Жизнь - это шоу и жанр зависит лишь от актёра. Кто-то сделает драму, а кто-то комедию. Необходимо, чтобы в конце и у первых, и вторых, был катарсис, который раскроет реальную суть вещей и покажет всё, чего человек добился или мог добиться.

Жизнь - единственная сцена, где не играет важность артистизм, умение вовремя подать движение. Здесь превыше всего умение своевременно понять, какую роль ты занял и где. Какой толк от балета, если Белая Лебедь играет Чёрную?

Ты даже не знаешь, что была права. Я просто не говорю тебе об этом. Я молча наблюдаю твою правоту и продолжаю гнуть свою линию. Пусть это будет очередным самобичеванием за неумение увидеть правоту в словах других.

Хоть я и знаю, что ты обо всём догадываешься, просто молчишь. Не хочешь портить мою самооценку, наверное. Или расстраивать. И это правильно. Не нужно мне об этом говорить. Я не хочу этого слышать. Пусть всё продолжается так, как идёт сейчас.

Когда-нибудь, тебе это надоест, я знаю. Но я не знаю, что я буду делать в этой ситуации. Когда-нибудь, ты скажешь мне всё исправить и вот тогда я буду в тупике. А ты, ты попытаешься всё решить сама. А я не позволю, как и обычно это бывало.

Просто жди, пока это надоест мне. Ничего не нужно делать. Я всё знаю и поэтому ничего не нужно делать. Просто жди. Жди.

Тебе придётся это делать, ведь иначе я могу разрушить вообще всё. Твоё молчание - залог того хрупкого баланса в этой ситуации.

Во мне нет апатии, нет гнева или печали. Ты обманываешь себя, а я обманываю и себя, и тебя. Но я тебе клянусь и обещаю: я всё закончу. Так или иначе, но закончу. Моё терпение не имеет границ, но не во всех случаях.

Возможно, лишь в самом конце, я смогу сказать тебе, что ты была права. Ты не хочешь видеть рядом со мной этого человека? Я исполню твоё желание сполна. Исполню, вернув всё. А после попрошу больше никого ко мне не подпускать. Эта идеальная тактика работала много лет. Попрошу этих немногих людей остаться рядом и больше никого.

Ты будешь чумой вырезать каждого, кто посмеет приблизиться ко мне. Я знаю и помню, тебя это приводило в восторг.

Пусть видят это, как хотят.

Смотреть в соборе фильм "Звонок", выключив свет, уже не кажется такой плохой затеей.

Только спустя много лет, я понимаю, как ужасно могла с ней раньше поступить.

Оставить в беде, не доверять, считать слабой. Это лишь половина первой строки из всей книги, состоящей из дерьма, которое я могла себе позволить.

Мне казалось забавным, когда она выбиралась из беды, в которой я оставила её, а потом шла вытаскивать меня. Сейчас это вызывает дикое отвращение к себе и желание себя уничтожить.

Всё, что я сейчас могу и делаю, так это извиняться перед ней почти каждую неделю, видя в ответ улыбку и фразу "А я уже и ничего не помню". Только идиот не заметит за этой улыбкой воспоминания об этом прошлом. От меня это не укроется никакими улыбками.

Я тоже это помню. Кажется, буду помнить всегда. Помнить всю боль, которую я причинила ей и причинила осознанно.

А она не уходила. Терпела и находила же ещё силы улыбаться мне. А я не ценила этого. Просто не видела и считала, что всё идёт так, как должно быть.

Она знала и знает обо мне всё. И я абсолютно согласна на это. В конце концов, я сама допустила это.

Теперь ничего не подлежит исправлению, да и я не хочу вносить какие-либо изменения. Это было бы слишком жестоко для нас.

Остаётся лишь одна загадка. В чём причина этой привязанности и преданности? И почему никакие ссоры не помешали этому? Неужели тот случай в школе и спасение из лап одноклассников-идиотов может порождать подобное?

Снова мысли и воспоминания о том, какой сволочью я могла быть по отношению к ней. Этого нельзя забывать. Это должно быть всегда и всегда служить бичом с металлическими прутьями, чтобы мне было чем замахнуться и удариться себя, когда я снова захочу поступить так, чтобы повторить прошлое.

Я могла бы поубиваться по прошлым дням, ностальгировать по ним. Ещё раз пять произнести фразу "Я была редкостной тварью". Зачем? Она и так знает это, и всегда знала. Просто молчала и без единого слова наставляла меня, наблюдая, как я неустанно твержу о необходимости скатывания этого мира в Бездну, всё дальше уходя от этой самой бездны, уводимая ею под руку.

После смерти близкого человека мне пристало искать утешения в чём-либо. В искусстве, в бессонных ночах, в книгах, но не в людях. Они не могли дать мне то, что мне было необходимо. Они могли дать мне оболочку, чтобы я могла нарисовать. Могли дать какие-то истории для размышлений. Но это всё не было мне нужно.

Найти это неизвестное значение в человеке, который вызывал у меня отвращение, было наказанием. Наказанием, которое раз и навсегда научило меня помнить о том, что человек может быть хоть трижды подлецом, лицемером и предателем, но внутри он всегда остаётся человеком.

И пусть это всё продолжается так, как должно продолжаться.

— Это очень заметно, знаешь ли. Сдерживай, если не планируешь воплощать.
- Не понимаю тебя.
- Понимаешь. Очень заметно, как ты насильно сковываешь себя, чтобы не послать этого человека.

Никто и никого не сковывает. Это называется терпением. И уж чего, а терпения у меня хватит на всех и каждого.

Но мне всё ещё, всё ещё непонятен мотив. Если он вообще имеет здесь место быть. У всего есть мотив и у всего есть исключение.

— Это очень заметно, знаешь ли.

— Это будет продолжаться вечно.

— Ты лишняя в этом всём.

— Это всё не то.

— У тебя были шансы и что ты с ними сделала?

Ничего. Это даже не было похоже на шанс. Шанс для чего? Я могу лишить человека выбора? Могу. И заработаю от него ненавистный взгляд и получу почти точное подобие себя. Это не стоит того. Ничего не стоит того, чтобы человека лишали его выбора.

— Тогда почему тебя лишили выбора много лет назад?

Потому что я неосознанно сделала его сама. Пусть это было неосознанно и поняла я это годы спустя. Но выбор был сделан. Меня никто не принуждал. Можно принять решение и противиться ему. В этом нет никакого смысла. Решение принято и спустя время ты понимаешь это.

— Ты снова всё упускаешь.
- Возможно. От этого не зависит моя жизнь.
- Ты просто ничего не можешь.
- Возможно.

Мои возможности завершаются там, где начинается свобода и выбор другого. Природа определила свободу каждого. И какими бы ни были мои способности, нарушать чужие границы - воистину самое наглое преступление. Воздержание от чужого личного пространства - лучший показатель уважения. Ничего более не нужно.

— Как друид, ты мыслишь трезво и мудро. Как человек, ты мыслишь слишком вознося людей.
- Одно всегда перевешивает другое.
- Найди баланс.
- Здесь нет баланса. Слишком разные берега.
- Это ты так думаешь.

Баланс - слишком хорошее состояние, чтобы существовать повсеместно. Не всё можно поставить на одну плоскость. Иногда что-то должно быть выше, а что-то ниже. Если баланс будет повсеместно, то пропадёт смысл, борьба и жизнь.

— Это не тот пацифический мир, в который верят сторонники повсеместного баланса.
- Ты как всегда прав.

— Стоит ли эта игра свеч?

Стоит. Хотя бы ради опыта и окончательного убеждения себя самой в одном из вариантов. Любой опыт ценен, если уметь найти ему оценку и применение. Разве плохой опыт чем-то отличается от хорошего? Наоборот. Негативный опыт всегда ценнее, ибо при его вспоминании возникает самая мерзостная гамма ощущений, которую только можно себе представить. Пусть эта ситуация снова обернётся негативным опытом. Ощущений от него мне хватит на всю жизнь с запасом.

— Если это вновь будет ошибка - я долго буду смеяться.
- Начинай прямо сейчас.

Слышать каждый сон и обморок этот утробный, звериный и тихий смех из-за спины - лучшее наказание, ведь я не смогу даже заткнуть его.

— Надеюсь, ты сотрёшь этого человека с лица земли за всё благое. Можно это сделать особо жестоко.
- Надеюсь, ты так и останешься узником своего больного мира.

— Надеюсь, ты совершишь столько ошибок за свою жалкую жизнь, что тебе прямая дорога лежат будет в этот больной мир.
- Пока что, я в мире людей.

Второй день без сна. Ещё два или три дня и я смогу смело выбирать себе дату для сожжения в крематории.

Отсутствие сна мешает мне сосредотачиваться в некоторых аспектах моей жизни. Это главная проблема, которая не имеет иного решения, кроме лечь и спать. Но и решение проблемно. Если раньше мне помогало просто отлёживание, которое немного, но имитировало сон, то сейчас это так не работает.

Сейчас это выражается лишь в головной боли и глазной. По крайней мере, к головной боли я привыкла ещё в детстве. Иногда появляется тошнота и сводит желудок. Это всё стало привычным и на это плевать.

Потом появятся галлюцинации и это самая весёлая часть прндставления. И они же играют роль финала. После галлюцинаций организм начинает отключаться и, если человек всё ещё не ляжет спать, то на шестые сутки он будет в предсмертном состоянии.

Недосып мешает рисовать. Ещё три-четыре года назад я рисовала каждый день, то сейчас это происходит раза два в неделю т.к мозг отчаянно выдаёт бред. Я рисую голову Психеи и лишь спустя время замечаю, что у неё два рта, а глаза на лбу. И мой разум считает это нормальным в тот момент. Пожалуй, удар по рисованию - самый сильный удар. Это как перестать дышать постоянно, а вдыхать лишь раз в неделю.

Я не могу уснуть при всём своём желании. Это не бессонница, не депрессия и не психические отклонения. Это просто есть.

Даже сейчас, набирая этот текст, я постепенно теряю нить происходящего. Я забываю то, о чём пишу.

"Секрет моего уникального отношения к людям в том, что я к ним никак не отношусь".

Фраза стара, как этот мир, зато работает почти идеально. И мне нравится. Зато я почти всегда сохраняю искренность. Например, я не знаю, какие случайные люди посещают эту страницу, но я уже их недолюбливаю. Всех и почти без исключения. С вершины своего сказочного самомнения, разумеется. И никому практически не верю. Не потому что так возжелала моя природная вредность, а потому что это практично.

Не будь я еще и сказочно ленива, я бы и в форме земного шара усомнилась. Но вот беда - бегать и проверять мне совершенно не хочется. Ни вас, ни земной шар

Потому я останавливаюсь на том, что безосновательно не доверяю. Все равно процент ошибок выходит куда меньший, если не сказать, что нулевой.

И самое главное было написано ещё Булгаковым - никакого предпочтения.

Если кто-то вдруг решил, будто к нему я отношусь хоть на йоту иначе - о, это смешно. Я могу относиться иначе к паре-тройке человек, которые этого заслужили. Не более того. Все остальные, как правило, не видят смысла общаться со мной т.к натыкаются своим миловидным лицом на стену изо льда, холода от которого хватит, чтобы ввергнуть в вечную зиму всю планету.

Ни секунды я не думала ни об одном своём собеседнике лучше, чем об остальных. И хуже тоже. Можно сказать, я обо всех мыслю одинаково плохо. Или хорошо. Понятие вполне себе относительное. Каждый хорош по-своему и по-своему плох. Судить за одну сторону - примириться с существованием другой, а я не собираюсь мириться с чем-либо в людях, которые мимолётом в моей жизни. Поэтому я признаю сразу две стороны, сохраняя позицию наблюдателя.

Таким образом, заблуждения по части ненависти и милости - абсурдны.

Ах да, мое высокомерие шепчет мне, что в какой-то иной реальности боги мыслят так же. Им всё равно насколько вы талантливы, вежливы, красивы или умны. Боги всех ненавидят. Или любят. Зависит от того, к какой вере вы себя успели приписать, возможно.

Иным словом, тоже не делают никаких предпочтений. И если не с презрением относятся к зевакам, то, пожалуй, с безразличием - вот самый подходящий термин.

А почему я пишу это?

Во-первых, на часах 4 утра и мне чертовски скучно. Во-вторых, подобное ведь всё равно никто не читает. Но, если бы читали, оно бы дошло до неограниченного числа абонентов.

И ещё, сюда можно прикрепить милую картинку. Она смотрится здесь намного лучше, чем в десятке других записей, которые я делала и которые я сделаю.

Ммм, да, пожалуй, эта вполне сойдёт.

Пока СМИ обсуждали Версусы и шоу Big Russian Boss, Иван Гая и мемы про шаверму, Доту и социальные сети, никто из журналистов не заметил ухода прежних молодежных веяний.

Эмо, готы и те ребята, которые носили чёрное-белое и называли себя ska.

Всё это обилие субкультур процветало в 2007, когда мне было всего 12-13 лет. Я прекрасно помню эту эру сжатых картинок про разрезанные вены, кладбища и "полёты" с крыш. Да чего таить, у меня самой на телефоне была куча картинок про готов и кладбища. Наверное, сейчас в России можно присесть за такие картинки, как за "пропаганду суицидального образа жизни".

Это было классное время, когда каждый хотел выделиться и делал это. Родители лишь улыбались и ждали, когда пройдёт наш юношеский максимализм и мы наконец-то поймём то, как нам не шли эти розовые волосы и чёрные тени на половину морды. Думаю, сейчас родители бы отвели "дитачку" по психологам, думая, что она попала в "группу смерти".

Никто не резал себе вены и не разорял могилы. Это был антураж, занавес кровавого цвета, за которым скрывались обычные подростки, которым надоела жизнь по раписанию родителей.

Одни рисовали краской или кетчупом "кровь" на запястьях, другие после уроков бежали на ближайшую околозаброшку и делали там ущербные по качеству фото, ибо камера на сотовых нулевых оставляла желать лучшего и с камерой в 2 мегапикселя подросток уже считался везучим мажором, который обречён фотографировать всё и всех. Потом эти фото выкладывались на форумы, в аську, в агент, где всё это обсуждалось с серьёзным видом. Подростками. Мы с видом знатоков слушали песни Evanescence и нихрена не понимали англоязычный текст, но нам безумно нравилось.

Готы унижали эмо т.к последние постоянно ныли, а эмо унижали готов т.к им тоже надо было кого-то унижать. И это приносило огромное удовольствие. Вся эта куча форумов, где мы, малолетние идиоты, мечтали стать вампирами, оборотнями, рассуждали на темы красоты кладбища и смерти. А мне, с моей бледной кожей, фонарями вокруг глаз и формой зубов, вообще не было отбоя от 10-летних "готичек", которые просто выносили мне мозг тем, что хотели быть похожи на меня.

Это было круто, ведь приходя домой, эмо снимали розовые парики, готы смывали черноту с лица и мы становились обычными детьми, которые делали уроки, выносили мусор и получали по спине за плохие оценки. Поэтому мы любили школу, улицу, ведь за пределами дома мы были тем, кем нам хотелось быть и были безумно счастливы.

Конец нашим счастливым и радостным дням положило государство, которое, видимо, решило, что дети, которые так стремятся к индивидуальности, опасны для коровьего строя.

По всем каналам запустили передачи, основной сутью которых было "Эмо всегда кончают жизнь суицидом, а готы - слуги Сатаны и будут гореть в Аду". Это возымело огромный успех среди родителей. Всего за месяц наше количество стало сокращаться. То и дело родители тумаком выбивали из детей-эмо все образы и идеи, аргументируя это фразой "Сегодня ты волосы красишь, а завтра тебя на рельсах найдут?!".

Готами пугали. Их связывали с сатанистами. О мальчиках и девочках в черной одежде ходило множество городских легенд, начиная от того, что они приносят жертвы на кладбище и кончая тем, что они поголовно состоят в каком-то деструктивном культе, который хочет развалить Россию, подчинив себе её детей.

Если верующих готы пугали, как слуги Сатаны, то для учителей и стоящей над ними оравы различных министерств молодежных дел, они стояли рядом с такими страшилками, как «скинхеды» и «наркоманы». Тогда еще не было привычки везде искать происки Запада, и вместо «пятой колонны» приходилось выбирать выражения посложнее. Вроде таких: «Гoты (от англ. goths - готы, варвары) - асоциальная квазирелигиозная подростково-молодежная субкультура» или «Для субкультуры готов характерна общая тенденция к театральности, позерству и гипертрофированной заботе о специфическом имидже, к извращенной форме эстетства, внимание к сверхъестественному и эксцентричному».

В действительности, толстые, завернутые в свитера или в серые пиджаки, не читавшие в жизни ничего, кроме приказов и директив сверху, тетеньки столкнулись с движением, которое могло считать своим предком декаданс. А это, как минимум, Шарль Бодлер и Оскар Уальд, Серебряный век в России и Fin de siècle во Франции, ранний Сологуб и Брюсов. В предшественников готической культуры можно записать и некоторых романтиков: Эдгара По, Лотреамона, Мэри Шелли, Джона Полидори.

Но, как ни печально, взрослые, что сейчас, что тогда - слепо верят СМИ. Во всех школах провели беседы с детьми на темы того, что все субкультуры - поприще для будущих наркоманов, проституток, бомжей и асоциальных уродов. Что надо быть таким, как все, ведь это принято и так сложилось. Зачем выделяться?

Многие поддались, ведь получать ремёном от отца по спине не хотелось никому. Так и вымерли самые популярные субкультуры, которые сейчас большинство ассоциирует только с "Готы? Фу, сатанисты", "Эм о? Какой ужас, суицидники!".

Раньше, чтобы быть индивидуальным, не нужно было иметь золотой корпус у телефона, курить, напиваться в хлам, беременеть в 15 лет и иметь вещи за 25 т.р. Нужно было всего лишь либо покрасить волосы в розовый, либо криво-косо, но накрасить чёрным глаза и губы. Всё. Ты становился частью того или иного движения, где тебя с радостью примут и не скажут "Оу, у тебя ботинки, которые вышли из моды 7 часов назад". Конечно, государство и не планирует с ними бороться. Зачем? Право на индивидуальность у подростков было убито 10 лет назад и вместе с этим устранена главная опасность.

Сейчас за поколением Z бегут, задрав штаны. Исчезли конфликты отцов и детей, все хотят смотреть Иван Гая и создать свой маленький startup company, чтоб не работать на дядю. Но может быть, спустя годы, вызреет, вопреки прогнозам социологов, новая субкультура, приверженцы которой не будут гнаться за хайпом, но пойдут своим путем, вызывая то страх, то любопытство.

Я могу только надеяться, что её не покроет налет мракобесия, мистики и что лапы российского гос-ва не смогут её задушить так легко, как когда-то задушили нас.

Каждый творец и созерцатель выворачивает свою кожу наизнанку, дробит свои сосуды, рвёт себе глотку, и голосовые связки теперь, как струны – порваны. Но только тот крик беззвучен. Или почти, допустим нулёк или там десяточка децибелов. Тише шёпота или листвы.

Так кричат гении. Беззвучно, ибо никто не в состоянии их услышать. Или просто не хочет. У всех свои дела и заботы, слишком важные, чтобы, например, услышать крик о том, что через час Земля столкнётся с другой планетой. Они заметят это только тогда, когда раздастся невероятный грохот и всё небо загорится белым светом, расходясь в волнах пробитой атмосферы. И то, не все.

Так кричат гении в обществе, в мире, что для них полон тьмы. Это молитва отверженных, это ноты Бодлера, это «Вопль» Гинзберга. Это икона Пикассо, Марка Шагала, Александра Косолапова, Винсента Ван Гога, Марка Ротко и других. Это Матюшин, Маринетти вместе с Бахом и Карлом Орфом.

Искусство - это молчаливая бездна, в которой кричат громче, чем в Аду грешники бы выли. Это треск, это лязг, это песнь. И от этого так красиво. И от этого человеку хорошо. Потому мы ещё живы, что многоэтажек холодные головы не до конца победили цветущих в наших душах магнолий.

И смерть придёт за нами лишь тогда, когда художник, положив кисть, скажет, что он не видит. Поэт кинет лист в костёр и скажет, что слова высохли, что он теперь немой. Балерина отложит пуанты в шкаф заплачет, что она устала.

За человеком придёт смерть со словами: «Das reicht, finis, basta, кончен бег».

Отжили, дорогие.

Когда сгорят все произведения искусства мира, а человек будет не в состоянии создать новые, ибо опустеет настолько, что вакууму страшно станет. Тогда мы подойдём к финалу.

А пока ещё мы живы, пока горим, не сгорая, нам Маяковский оставляет:

"Грядущие люди!

Кто вы?
Вот — я,
весь
боль и ушиб.
Вам завещаю я сад фруктовый
моей великой души."

Так и мы завещаем свои сады.

Так и мы не ослепнем от палящего солнца новой эры. Мы будем кричать настолько тихо, так сильно, что звёзды пошатнутся. И со рта неба на землю к нам выпадут.

Ведь нас тоже не высказали.

"Ты прекрасна" — говорит мне очередной рандомный человек в комментариях. Или пишет в личные сообщения. Не совсем понятно, какую цель он преследует. Это читается и звучит, как насмешка или издевательство.

Я знаю, что, если мою внешность будет оценивать сто человек, принадлежащих к какому-нибудь готическому загону или что-то подобное, то "привлекательной" или "красивой" меня назовут, к примеру, семьдесят-восемьдесят. А если будут оценивать мою внешность люди с абсолютно обыденными взглядами, то не наберётся и десяти человек.

Если под "красотой" понимать свойство внешности человека, чьи пропорции предельно гармоничны, а телосложение, цвет кожи и поведение свидетельствуют о добром здравии, то получится, что оно присуще далеко не всем. Я предлагаю не путать собственно эту красоту, которая с точки зрения рисовальщика может быть даже несколько скучновата, и внешнюю эффектность. Большинство людей имеют те или иные дисгармоничные черты внешности, могущие быть скомпенсированными чем угодно: от других черт внешности до характера и харизмы. Орлиный нос миксуется с маленьким подбородком, порождая, в общем-то, не красавицу, но безусловно запоминающуюся внешне персону.

Попытки приписать всем свойство "красоты" мне несимпатичны. В широком смысле слова, я не "красивая". Я обычная. Люди замирают при виде меня, потрясенные моей наружностью. И это раздражает.

— Ты такая бледная.
— Почему у тебя такие синяки вокруг глаз? Ты на спишь или много пьёшь?
— Что у тебя с глазами?
— Ты слишком худая.
— Ты парень или девушка?

Казалось бы, на дворе XXI век, на который так уповали, как на век технологий и межпланетных перелётов, а в суровых реалиях оказалось так, что людей пугают такие слова, как "андрогинность" и "альбинизм" сильнее, чем диагноз рака. Конечно, не везде так, но всегда найдётся урод, который с лицом гения встанет и произнесёт "Андрогины — психически больные люди, которые нуждаются в лечении". Ну, вперёд, исправляй то, что не смогли исправить гены.

Люди слишком привыкли к стандартной внешности. Стоит хоть немного отойти от него, даже не по своей воле, как ты становишься отклонением, позёром, клоуном и прочим, прочим. Люди не хотят разбираться в причинах. Они хотят лишь приклеить ярлык и идти дальше. Так гораздо проще. Люди выработали какой-то мнимый стандарт красоты и упрямо не хотят отходить от него.

Называя всех-вообще "красивыми" или даже "по-своему красивыми", мы уничтожаем "красоту", как категорию мышления. Не остается некрасивых.

Стирается грань между, к примеру, Шейном Макгоуэном, фронтменом The Pogues, и, к примеру, Киану Ривзом. Можно убрать понятие "красоты" или "некрасивой наружности" из мышления в угоду все более набирающей обороты корректности выражений, но это не уберет очевидной визуальной разницы между двумя этими людьми.

Рассуждения в духе "каждый прыщик прекрасен", "каждая складочка на теле прекрасна" — это розовые сопли для ищущих безопасного пространства. Каждый прыщик — это просто прыщик. Кривые зубы — просто кривые. Жировые складки — просто складки. Попытки читать мантры "я красивая" без самореализации за счет других аспектов своей личности, без анализа глубинных причин негативной самооценки — не работают.

Мир не состоит из миллиардов прекрасных людей, обычно люди имеют среднюю наружность и ценны, по большей части, за счет личных достижений, вклада в общественную жизнь, а значимы, по большей, части для своего ближайшего окружения.

"Красота" переоценена, понятие "обычной", "средней" наружности — глубоко недооценено.

А жаль, больше толку было бы.

И когда я в очередной раз слышу очередное "гениальное" замечание в стиле "Ты бы могла быть красивой девушкой, если бы вовремя взялась за исправление этого", просто знай: да, я могла всё исправить. Для этого понадобилось всего лишь в течении месяца закидываться гормонами и пройти гору операций, если бы у меня был бзик на рождение детей. Но, как видишь, я не стала этого делать. Может, меня просто всё устраивает?