И вот, в итоге я лежала в своей комнате, тщетно пытаясь уснуть, прокручивая события прошедшего дня в голове и всё больше сознавая, что сегодня забыться сном явно не получится. Я лежала и думала о том, как было бы хорошо сейчас оказаться где-нибудь далеко отсюда. Внутри меня второй человек бил всё, что попадалось под руку – подушку, деревянную спинку кровати, бетонную стену. Мои руки давно морально стерлись в сплошное месиво из переломанных фаланг и крови, а я все ещё продолжала биться. При этом я орала, до хрипоты, срывая голос, а в наушниках в это время мне вторил криками вокалист группы «Manafest». Вряд ли он знал о том, что происходит внутри меня, но сейчас это было как нельзя кстати.
Но всё это было не так значимо для внешнего мира. В реальной жизни, я просто тихо лежала, накрывшись одеялом с головой, и думала о том, как смогла снова позволить кому-то поймать себя на крючок. Судя по всему, я не просто попалась, а взяла крюк обеими руками и с силой продела его через кожу, куда-то глубоко, так, чтобы смертельно больной казалась лишь одна попытка сорваться. Но я все равно пытаюсь это сделать. Я пытаюсь сорваться и бежать, пока еще не поздно, но тут же задаю себе вопрос, а есть ли смысл?
Это было вынужденной необходимостью, а не прихотью. Необходимостью давать волю той безумной ярости и агрессии, которая накапливается во мне, как трупный яд, имея с ним даже схожий эффект, отравляя всё живое. Даже меня. Чтобы не сдохнуть, "яд" приходится выпускать наружу таким замысловатым способом. Но это лучше, чем держать в себе, иначе я просто начну бросаться на людей.
Такого допускать нельзя. Не потому что мне жаль людей, а потому что я слишком дорожу своей свободой, которая, наверное, та ещё иллюзия.
В приступе гнева я бы просто разорвала человека на части, не заметив того. Со временем, конечно, я научилась это контролировать и переводить в безобидную форму "борьбы" в своей голове.
Вся суета, происходившая в голове, не является ценностью для этого мира. Не вижу в ней цены даже я.