Забегая на чай

Немного устать во втором часу ночи в конце февраля -- это нормально. скоровернусь

И тут моя милая девочка, сидя на моей кухне, говорит, что влюбилась в [не]моего мальчика, светловолосого Питер Пэна. А ты на протяжении последних нескольких месяцев молча наблюдаешь, как он на нее смотрит, и тебя злит, что из всех, из всех, он выбрал именно ее, именно твою милую девочку.

"Он нехороший человек. Мне очень грустно, что ты с ним связалась.", - говорила она мне около года назад.
" Он создает какую-то магию между нами", - говорит она мне сейчас, сидя на моей кухне.

Моя милая девочка, которая знает все, до мельчайших подробностей, что у меня к нему было. Моя милая девочка, которая вытирала мне слезы весь этот мучительный год. Моя милая девочка, которая: "Мы как магниты друг для друга. "
Моя милая, милая девочка.

Это потрясающе, правда. Когда есть два человека, которые заботятся о тебе больше, чем ты можешь себе представить. Которые любят тебя несмотря ни на что и вопреки всему. Я безмерно им благодарна. И я счастлива, что могу ответить им тем же. Всегда быть рядом, всегда помочь, всегда подставить свое плечо и всегда посмеяться с ними часами напролет, безостановочно, до коликов в животе. Я действительно счастлива, что такие люди есть в моей жизни. Что мы можем говорить о чем угодно и молчать сколь угодно, что бы ни случилось. Что мы держимся друг за друга. Что мы любим. И учим друг друга любить. Что время и расстояние не значат ровным счетом ничего, и что мы всегда здесь друг для друга. Я так благодарна судьбе за множество людей, которые у меня есть, которые присутствуют в моей жизни, которых мне действительно посчастливилось повстречать на своем жизненном пути. Но эти два человека всё, что у меня есть и что я когда-либо хотела иметь. За что я готова бороться. Что я ценю больше всего на свете. Что я обожаю больше всего на свете.

За друзей, родные мои.

За настоящих друзей!

Зима это шуршащие штаны и с друзьями на горке, неважно сколько тебе лет и что скоро замуж пора. Зима это "кто вынесет горячий чай?" и ящик мандаринов на кухне. Зима это Вечное сияние чистого разума и горячий кофе с ванилью и корицей, это согревающий глинтвейн, салюты 4 января и "ребят, серьезно?". Зима это когда обретаешь себя и "Вы просто ему не нравитесь". Это тосты за новую жизнь на улице в минус 20 и "к черту их, да, солнце?"

К черту их всех, у нас тут жизнь. Да, детка? У нас тут такая жизнь.

Шрамы на руке напоминают, что нет, Римма, нет и даже не смей. Главной задачей каждого последнего дня на неделе теперь становится борьба с самой собой за независимость, за чувство уважения к себе, за волю, контроль своего сердца. Не делать мужчину своим главным приоритетом, целью дня, всем, что занимает твои мысли - то, чему научила меня жизнь. Я такой человек-бенгальский огонь, если меня вовремя не потушить, я загораюсь молниеносно и горю, разбрасывая по сторонам искры, горю, сама сгорая. Сгораю изнутри так, что кроме пепла и золы ничего и не остается. Поэтому я изо всех сил веду борьбу с собой, пытаясь быть сильной и [не]зависимой [от него]. Это сложно неистово, и я на грани, чтобы вновь не разрушить саму себя, но этого никто не видит, потому что я человек воспитанный, я все время улыбаюсь.

Хотя несмотря ни на что, после прошлого года, после всего, что на меня обрушилось, после одной такой влюбленности, во мне установился еще непонятый мной до конца барьер. Как будто уже ничто не проникает в мое сердце достаточно глубоко. Я прошла через собственный маленький ад, после которого мое подсознание не позволяет мне почувствовать то, из-за чего я вновь могу в эту преисподню вернуться. Такие дела.

Я всегда влюбляюсь в мудаков, в отпетых мерзавцев, для которых нет ничего святого. По крайней мере, так про них говорят. Это мой любимый тип. Они всегда идеально красивы, холодны, беспечны, и поначалу делают вид, что любят меня. А я каким-то образом всегда нахожу в них прекрасное мира сего. Я не строю никаких иллюзий. Я люблю в них то, кем они являются, то, как они своенравны, себялюбивы, то, как никому не принадлежат, даже то, какими засранцами порой могут быть. То, что они заставляют меня чувствовать. То, какой я могу для них стать. То, какой я теперь являюсь.

Теплота, теплота разливается по телу, обволакивая веки с ресницами, потрескавшиеся от мороза губы, уставшую шею, покатые плечи, забирается в солнечное сплетение, и урчит там котиком, теплота наполняет всеми позабытый пупок, медленно скользит по рукам и с коленей, тихо пробираясь к кончикам пальцев, где, достигнув высшего света и благодати, успокаивается, завершив свой путь. А тело все светится, светится, точно лампочка на гирлянде. И кажется, внутри будто звезда вот-вот взорвется, сгорит, и тебя с собой подожжет, так много тепла внутри, так хочется ему вырваться, места нет, слишком много

любви. И она вся для вас. Каждого, кто читает, каждого, кто пьет чай по утрам и заваривает кофе, кто гладит кота на коленях и целует любимого на ночь, кто носит большие шарфы и постоянно забывает перчатки этой зимой, кто ловит снежинки языком и, уставший, возвращается поздно домой, любит петь, оставаясь один, и смотреть, как другие поют; кто учит конспекты вовремя, и кто в ночь перед самым зачетом; не спит по ночам и просыпается утром, слушая декабрьскую метель. Я люблю вас. И будьте, пожалуйста, счастливы.

Иногда кажется, что ты правда сломалась. Но потом наступает день, в который ты черт знает сколько лет назад родилась (чувствую себя старой и юной как никогда одновременно), и тебя окружают нереальным количеством теплоты и искренней любви, когда тебе показывают, как отчаянно нуждаются в присутствии тебя в их жизни, как невероятно значима ты для каждого из них, вот тогда и понимаешь, что покажешь всем этим лузерам вокруг, насколько ты сильная, и насколько сильной еще можешь быть, и с широченной, сводящей скулы, улыбкой на лице пойдешь дальше. В прекрасный новый мир. В еще один год этой чертовой очаровательной жизни. Привет.

Я скучаю. По той себе, которая писала здесь года два назад. По той, которая могла лечь посреди ночи посреди пола и провести так около часа, вглядываясь в горящую лампочку под потолком. По той, которая проводила бессонные ночи за чтением deadpan и 42 (по вам тоже скучаю), и мир казался флуоресцентным и я была флуоресцентной, и мысли мои были острыми, как бритва, и обжигающими, как северный ветер. Скучаю по металлическому привкусу во рту, по "ты не знаешь меня. и никогда не узнаешь."  Подкосило.  

10 месяцев - это ничто и все одновременно. Год ничего не значит и несет в себе сокрушительно много разом. Я смотрю на фотографию и помню, чувствую это как сейчас, но это было 10 с небольшим месяцев назад. Но спустя 10 месяцев внутри кроме воспоминаний ни-че-го. Время в том понимании, в котором мы его берем - иллюзия. Времени не существует, пока есть память, пока мы можем возрождать в себе прошлое, его не существует вовне.

Не спишь по двое суток все чаще, потому что просыпаться - тяжело. Понимаешь?
Не потому что устал, или светлеет только в восьмом часу, и надо как-то собраться в сумерках; не потому что будильник на 6 утра, кофе закончился, с собакой в такой холод гулять. Но это мерзкое чувство, когда просыпаешься - и тяжело.
И в поиске нового смысла жизни, ты мельком понимаешь, что обрекаешь себя на новые муки. "Не дай мне, пожалуйста, влюбиться в него. То, что было в прошлом году, я не переживу еще раз. Я просто сломаюсь." Но хочется домой. Вот и летишь к маленькой, совсем тусклой надежде, как мотылек к лампочке. Так же бездумно. Так же бессмысленно. Но летишь, пока крылья не обломаются. "Позволь мне, пожалуйста, побыть эти часы счастливой, не кори меня, это смешно, но совсем скоро, я знаю, все сломается, и я уже не смогу так беззаботно над этим смеяться. "
А потом все ломается. Милая, глупая девочка, почему ты такая

Пью антидепрессанты и плачу каждый день. Привет, октябрь. Мне показалось, это отличное начало для поста.
Самые родные превращаются в чужих мгновенно, по нелепой случайности, по сути без повода. Самые чужие становятся чуть ближе. Убийственная осень, лихорадочная осень, как я еще не вскрыла себе вены, ах да, я же завязала.
Плохим человеком быть легче. Когда ты плохой, у тебя нет притязаний на людей, и ты не ищешь причин, когда их больше нет вокруг. Перемены стали особенно заметны, когда в постановке захотелось играть не принцессу, а ведьму. И я прошу знакомую напиться со мной 20-го декабря, мол, есть повод, говорю, у меня годовщина. Ровно год, как я потеряла его, окончательно и бесповоротно. А примерно в это самое время в октябре Этот дурак совершенный (дураком называть его проще, чем осознавать, что вина то во всем моя.) своим прокуренным, доводящем до дрожи в коленях, голосом придумывал все новые и новые производные от моего имени. До сих пор помню эти прищуренные глаза и вальяжную, но прямую походку.
Тоскливо становится, когда среди всех прочих мыслей проскальзывает та, которая, все еще может больно уколоть. "У наших детей были бы очень, хах, очень голубые глаза". Как из-за маленькой мысли ты начнешь перечитывать все свои мысли за прошедший год. Так странно осознавать, читая, что вот 1 число, мой день рождения, он нежный и ласковый, закрывает мне глаза ладонями, а я от неожиданности даже что-то роняю из рук. Вот я жду знакомую и в это время придумываю, какие у нас были бы дети (понимаю, конечно, что их у нас никогда и не будет, но тогда еще позволительно было чисто по-женски об этом думать). Я все это читаю, и дико осознавать, что та я, тогдашняя, даже не подозреваю, что пройдет всего несколько дней, и его уже никогда не будет в моей жизни (он, конечно, еще крайне долго будет в моей, но вот меня в его - нет.), что ничего уже не будет по-прежнему, что будет больно так сильно, что невозможно станет дышать. Изо дня в день. Дико осознавать, как люди могут надолго быть запечатаны в нашем сердце. Просто дико осознавать. В любом случае, в результате всегда остается красное полусладкое.

И ты говоришь: спасибо, октябрь, спасибо, питерский мальчик, спасибо, ребят. Потому что я еду, раскинув руки, на мотоцикле по трассе, и чувствую себя свободной, чувствую себя живой. Потому что побывала на закрытии мотосезона, где солнце в глаза, музыка, горячие чай и люди, и столько ревущих в колонне байков на дороге, что люди свистели нам вслед.
И ты чувствуешь, что не должен н и ч е г о. И это греет, хотя на улице холодно жутко и ветер. С ним я всегда чувствую, что никто никому не должен. И хоть он опять облажался, втянув в это меня, меня это не касается.
Просто спасибо тебе, Вселенная, за это время.

С Днем рождения, Сергей Александрович,
милый мой, ты у меня в груди.