Забегая на чай

Иду в ванну. Лезвие тяжело скользит по коже. Уже ничего не больно. Ложусь. Закрываю слив. Вода медленно поднимается, покрывая уши. Закрываю глаза, вода робко обнимает их. Чувствую, будто сейчас, вместо того, чтобы пойти ко дну, я улечу куда-то, где никогда не знали тоски. Вода добирается до носа, покрывает его своими поцелуями. Забирается мне в гортань. Неприятно. Закрываю рукой. Тону. Сколько времени прошло? Я слышу громкий шум водопада. Сосредотачиваюсь на биении сердца. На белом манящем свете перед глазами. Ничего нет. Грудная клетка начинает несильно резко метаться. Легкие пытаются вдохнуть воздух. Нос закрыт. Белый свет начинает рябить. Кажется, я улетаю. Резко поднимаюсь, открываю глаза, вдыхаю кислород. Кислород. Желание вдохнуть кислород - последняя эмоция. Больше ничего. Ничего нет.

Север крошит металл, но щадит стекло.
Учит гортань проговаривать «впусти».
Холод меня воспитал и вложил перо
в пальцы, чтоб их согреть в горсти.

Замерзая, я вижу, как за моря
солнце садится и никого кругом.
То ли по льду каблук скользит, то ли сама земля
закругляется под каблуком.

И в гортани моей, где положен смех
или речь, или горячий чай,
всё отчётливей раздается снег
и чернеет, что твой Седов, «прощай».

Иосиф Бродский.

я знаю. я знаю. я знаю. ты поживешь с этой тоской в обнимку в своей маленькой комнате. поживешь, а потом твой организм захочет чего-то нового. неизвестного, неизведанного, не открытого еще никем. и он выберется из маленькой комнаты и пойдет навстречу будущему. пусть его нет. но это не важно.

Я все еще помню тебя. Все еще помню тебя, мой зимний мальчик. Я так много себе представляла наших встреч и разговоров. Так часто представляла, как утыкаюсь лицом тебе в плечо и все вокруг теряет значение, как кладу свою уставшую голову тебе на колени, а мои, тогда еще темно-золотые, волосы спадают мне на плечи, представляла, как мы сидим с поп-корном и смотрим фильм, и я вдруг обнимаю тебя, утыкаясь в твой живот, слышу удары твоего сердца, а ты проводишь рукой по моей щеке, представляла наш разговор у твоего дома, когда я, запыхавшаяся и взволнованная, словно ласточка перед грозой, без остановки говорю, признаюсь, как скучала по тебе за эти три месяца лета, как мне больно видеть тебя рядом с собой, потому что ты слишком внезапно ушел из моей жизни. Представляла, как сильно и нежно обнимаю тебя, прижимаясь к тебе всей своей безграничной душой, наполняя тебя своей любовью и теплом. Ты снова мне снишься, уже несколько дней подряд. Видимо, я так и не отпустила тебя, я все еще скучаю по тебе. А еще я скучаю по тому, чего у нас не было. Но каждый раз, когда я вспоминаю твою руку, тихо покоившуюся на моей коленке, внутри меня пробегают маленькие электрические заряды, знаешь, от кончиков пальцев до лопаток.

"Отчего ты такая хмурая и молчаливая, отчего у тебя настолько грустные глаза? Отчего ты так себя ведешь, когда в твоей душе все так и бурлит от переизбытка чувств, от переизбытка любви к тем людям, которые тебя сейчас окружают? Неужели ты совсем разучилась улыбаться? Ну же, сделай это для меня, я знаю, ты сделаешь. Улыбайся и смейся им в лицо, не дай им узнать, что они сломали тебя. Они не сломали! Ты выжила, поднялась с разбитых колен и пошла дальше. Они должны так думать. Ты обязана доказать им это своим довольным видом. Покажи, что ты достойна этого высшего общества." - Повторяет мне моя вторая я. Я хочу поспорить с ней, но не могу. Не могу, потому что знаю, что она права. Она всегда права. И она всегда добивается своего. И уж если я стремлюсь быть ею, так неужели я должна сидеть с ними одна и давать им наслаждаться своей победой, давать им ликовать?!

Он просто положил мне руку на ногу, чуть выше коленки, а у меня до сих пор, спустя уже больше 1,5 года, пробегают небольшие электрические заряды по коже. Мы сидели на уроке и разговаривали, я была очередной раз влюблена в очередного человека, и почему-то выбор моего сердца пал именно на него. Было ужасно холодно на улице, окна запотели и кое-где покрылись серебристыми узорами. В школе было от силы человек 50, да и то самые смелые. Учительница МХК что-то старательно и увлеченно рассказывала и диктовала тем 7 людям, сидевшим в классе, которые пришли в такой холод учиться, а мы с ним сидели, разговаривали и смеялись. Не вспомню теперь, о чем шла речь или какие темы затрагивались, но зато помню, как его рука тихо легла на мою коленку, и как мурашки понеслись от конечностей к лопаткам. Я сидела, боясь дышать, боясь моргать или же хоть чуть-чуть пошевельнуться. Мне казалось, что все, что происходит вдруг стало каким-то нереальным и хрупким. Что все вот-вот осколками осыпется и я окажусь в своей комнате с пустой чашкой чая под рукой. Ведь никто и никогда не касался меня настолько нежно и в то же время непринужденно-беззаботно. Он не посчитал нужным объяснить для кого-то столь возмутительный жест, а я была настолько сладко поражена, что старалась даже не дышать. И мы все сидели в теплом классе, мирно болтали о чем-то, а за окном Январь рисовал свои фантастические орнаменты на прозрачных холстах.