вместо письма

мне кажется, это так замечательно, просто смотреть в глаза человеку и говорить о вещах, которые чувствуешь на самом деле.
я хочу сказать кому-то "я люблю тебя" искренне.

с чего начинается утро? с полумрака и приглушенного шума дождя за задернутыми занавесками. с прохладной постели; одеяла, в которое кутаешься крепко, чтобы не мерзнуть. с the national - i need my girl по радио и запаха клубники. выбираешься из кровати нехотя, зевая, идешь босиком в ванную, под ногами скрипят половицы. зажигаешь свет, забираешься под душ и просыпаешься, кажется, в одну секунду. а потом так же, босиком, спускаешься на первый этаж, на кухню, с волос капает вода, в доме тишина потрясающая, глубокая. ставишь чайник на огонь, напеваешь себе под нос что-то, достаешь из холодильника пачку творога и свежую клубнику; над большой кружкой со свежезавареннымм черным чаем поднимается пар. из-за дождя и низких серых облаков в доме сумерки; забираешься с ногами на диван и завтракаешь медленно, медленно, читая утреннюю порцию стихов из старой потрепанной книжки и одновременно пытаясь привести в порядок собственные почти уже майские мысли. доброе утро?

маленькая комната, бежевый ковер на полу, незаправленная постель, чашка с остывшим чаем на тумбочке. и я, сижу у распахнутой балконной двери, волосы распущены, красная клетчатая рубашка, черные обтягивающие джинсы, босиком. ветер холодный, ветер шумит в листве, пахнет влагой; приближается ночь. все это - только лишь бесстрастная фиксация происходящего; всего лишь обыкновенная попытка описать свой день - у меня по-прежнему не хватает слов.

мне очень непривычно это состояние "отсутствия слов". это впервые длится так долго - я не могу рассказать, сформулировать, высказать, хоть происходит многое; очень многое. апрель вот уже который день изводит город ливнями и плотными, низкими, ватными облаками, а сегодня впервые была самая настоящая весенняя гроза. что творится внутри меня? хотела бы я знать точное слово. это что-то вроде торнадо, которое словно бы проносится по всему телу; которое смешивает в самом центре себя самые разные чувства, оставляя за пределами вакуум. когда это началось? хотела бы я знать; но я помню точно, что в первую неделю после я пыталась посылать сигналы о помощи внешнему миру; я пыталась как-то об этом рассказать, но вскоре бросила все попытки. как это случилось? как это случилось?

открываешь дверь осторожно, стараясь, чтобы петли не скрипнули. зажигаешь свет. шесть утра, за окном темнота негустая, фиолетовая, облачная; кое-где проглядывают звезды. легкая куртка распахнута, шерстяной клетчатый шарф завязан кое-как. остатки крепкого джина бродят внутри, отчего на губах все еще терпкий можжевеловый вкус. волосы в беспорядке. только что ты целовала гладковыбритую щеку, а его руки обнимали тебя со всей доступной осторожностью. "со мной ты можешь ничего не бояться".
большие часы на стене прихожей показывают шесть. утро.

все совпадает так - и пустая дорога, и ветер этот пронизывающий по-мартовски, и гул самолетов в высоте, и песня, услышанная впрвые. песня, от которой задыхешься буквально, и от которой слезы сами по себе из глаз.

середина второго мартовского дня, центр города, парк, несмолкаемое пение птиц, молочное с проседью небо. руки согревает высокий картонный стакан, до краев наполненный кофе с молоком, волосы выбиваются из-под капюшона, шарф чуть сдвинут набок. дует ветер. в тряпичном синем рюкзаке за спиной - пачка черного шоколада и свежая клубника.

это какое-то удивительное пограничное состояние, "между" и "между" это хорошо, смотреть назад и видеть, как неуклонно отступает зима. выходишь на улицу - а там ветер все еще тот, немного холодный, февральский, но уже с чем-то едва уловимым, зеленым, молодым, мартовским.

от февраля всего только и осталось, что шесть дней. от всей этой долгой зимы осталось даже меньше недели. но почему-то это время - самое трудное.
эта суббота состоит из гиацинтового неба, срывающихся мелких снежинок, кружащихся в вихре, приглушенного голоса муслима магомаева, пакета апельсинов и чая с бергамотом.
сегодня в парке напротив высаживали деревья к весне, а я смотрела, как завороженная. означает ли это со всей достоверностью, что март уже близко?
а пока приходится кутаться в шерстяную вишневую с белым шаль.

кто-то написал: "когда уезжаешь, важно знать, что тебя всегда ждут обратно".
все это такая ерунда. важно не уезжать.

я хотела бы запомнить этот момент надолго.
полутемный, пустой ресторан. флориан, сидящий на низком столике. строгие черные брюки, полузаправленная белая рубашка, красный галстук. бокал с шампанским, стоящий рядом, сигарета в руке. тонкий, едва заметный шрам в уголке левого глаза. серьезный, напряженный тон, голос с вызовом, металлические интонации: "she is mine. do not touch her".

и когда он сказал: "мы только познакомились, почему бы тебе не быть доброй ко мне? просто потому что?" - я подумала, правда, почему бы и нет?
этот вариант никогда, никогда не приходил мне в голову. "просто потому что". и все. я ведь всегда была осторожной, настороженной, отстраненной. я всегда строила стены. но, черт возьми, правда, почему бы и нет?

конец января, вопреки всем законам, становится теплым. солнце светит вовсю и так хорошо просто идти по дороге не спеша, следить за садящимися самолетами, наблюдать за играющими в парке детьми и грызть зеленые яблоки.
взрослая жизнь другая; нужно учиться взрослеть. нужно проходить через все эти этапы, постепенно или разом, но проходить и не уклонятся. как бы тревожно не было.
когда наваливается усталость, очень полезно совершать спонтанные и совсем немного безрассудные поступки. например, оставаться после работы, чтобы выпить шампанского с коллегами среди которых сплошь мужчины. входить в полутемный зал, где все уже сидят в красных бархатных диванах: в воздухе - сигаретный дым и терпкий запах парфюма. распускать волосы, волнами падающие на плечи и чуть улыбаться, замечая, как меняются лица мужчин. лед в бокалах, смех, важные и ни к чему не обязывающие разговоры одновременно, которые заканчиваются у двери дома в три утра.
как важно иногда отвлекаться.

я закрываю глаза и отчетливо вижу, как одеваю свои бежевые сапоги в полутемной прихожей. как достаю из сумки ключи с брелком из ракушек и закрываю дверь. как распутываю белый провод наушников, спускаюсь по ступенькам, мимо почтовых ящиков, выхожу на крыльцо. небо хмурится, немного туман и особенная эта зимняя слякоть. я иду через улицы и дворы, мимо машин, магазинов и собак, я иду через бульвар по которому всегда гуляет ветер, к знакомому дому номер двадцать восемь. домофон, лифт и неизменно распахнутая дверь мне навстречу. в квартире номер пятьдесят один всегда тепло и пахнет свежеиспеченными пирогами. прямо и налево пальто в шкафу, зеркало, телефон на трюмо, ручки в подставке, рядом исписанные листы. на пианино газеты и цветы, из кухни выглядывает бабушка, она ставит на стол тарелку тыквенной каши; закипает чайник.

я вижу себя в большой машине с папой, он за рулем, а я на переднем сидении. мы останавливаемся у заправки. он приносит два картонных стаканчика с кофе, американо для себя и немного покрепче мне, и мы едем вдоль набережной, и пьем этот кофе, и музыка играет внутри какими-то гитарными переборами.

я вижу, как иду по переулку вверх, мимо качелей, на которых меня когда-то катал дедушка; рядом школа, стайка ребят, переговариваясь и смеясь, идет домой. еще немного вверх, и вот большая площадь, скамейки, высокие ели, фонтан. я ныряю во двор и приближаюсь к детскому саду, минуя несколько поворотов. лестничные пролеты, музыкальный зал, мама.

а потом я беру ее сумки и мы вместе заходим в кафе за углом. мы пьем чай, шутим, нам хорошо просто сидеть за этим столом и ни о чем не думать. нам хорошо быть вместе, говорить без умолку и смотреть в большие окна на улицу.

я закрываю глаза и отчетливо вижу дом.

мне просто стало вдруг интересно, думаешь ли ты столько же обо мне, сколько я о тебе думаю?