Быдло-бестселлер

Я никогда ничем не буду жертвовать ради другого человека. Ни временем, ни личным пространством, ни планами, ни жизненными приоритетами. Это здоровый эгоизм. Нездоровый — когда на всё это покушаются и обижаются, потому что не даёшь им влезть в свою личность и заменить любовь и уважение к себе, слепым обожанием кого-то извне.

Уровень образованности моих родственников:

— Ты как инкубинкубатор, всё ищешь каких-то случайных и распутных связей.

— Может, ты имел в виду инкуб?

— Да, но какая разница?

Иногда очень надеюсь, что я приёмный и не имею отношения ни к этому семейству, ни к их генетическому наследию.

Полгода в завязке, и всё что испытываю — лёгкое чувство разочарования, потому что нихуя состояние трезвости не красит мир, не делает его ярким и незабываемым. Никакой разницы между состоянием запоя и трезвости не наблюдаю, кроме, разве что, нарастающего раздражения на любой внешний фактор, не отвечающий моему внутреннему состоянию гармонии когда во мне нет ни капли алкоголя. Не срываюсь только потому что не вижу в этом никакого рационального смысла и прекрасно знаю, что это состояние нельзя поддерживать бесконечно и нет никакой гарантии, что однажды мне снова не станет скучно и я в очередной раз буду тренировать свою волю, пока и это не надоест. В моём рейтинге предпочтений наркотики чуть выше, чем алкоголь, поэтому велика вероятность, что если я развяжусь, то совсем не в сторону бухла. Далеко не в эту сторону.

Я не знаю что такое находиться во френдзоне и мне никогда не понять, зачем и с какими мотивами люди добровольно обрекают себя на подобный извращенный эксперимент. Не понимаю удовольствия наблюдать за своей симпатией, которая всячески игнорирует проявление знаков совсем недружеского внимания или, того больше — прямо отвергает романтические ухаживания, но всё равно это имеет продолжение в виде соплей, слюней и наматывания романтических иллюзий на кулак, глядя на то, как предмет твоего воздыхания, например, отвечает на чужой интерес. Мне не понять, что такое дорожить человеком и бояться его потерять, если он не соответствует моим ожиданиям, не отвечает на какие-то потребности или не удовлетворяет их в полной мере.

Наверное, именно поэтому меня не устроила позиция, которую она заняла при нашем знакомстве: она хотела друга, жилетку, партнёра по циничным высказываниям и чёрному юмору, а я хотел её. Наверное, частью из-за того, что изначально она не выказала желания как можно скорей оказаться подо мной и позволила пару ироничных смешков на эту тему. Такова моя особенность: я абсолютно не переношу равнодушия и пренебрежения в свой адрес и не умею мириться с тем, что рядом существует женщина, которая меня не хочет.

Сейчас от этого пренебрежения и равнодушия не осталось и следа. Я сделал всё возможное, чтобы сильная и независимая женщина стала слабой и зависимой от меня и нихрена об этом не жалею. Больше того — ей нравится быть такой.

Я не верю во френдзону, потому что ты всегда получаешь то что хочешь, если это действительно тебе нужно и ты готов быть даже искренним, чтобы получить желаемое. Я получил. А раскаяние и чувство вины оставлю нуждающимся.

Всегда забавляет как те дауны, которые считают себя доминантами, свято уверены, что всё что от них требуется — называть женщину только "сучка" или "сука" и команды раздавать, типа «на колени, сучка» и всё, мокрая и удовлетворённая властью женщина падает на колени и в рот берёт как в последний раз. Психологическая составляющая? Бред какой-то. Женщина по умолчанию должна подчиняться, даже если это ей незнакомо, не хочется или ещё того хуже — она сама доминирует. Одного «сучка» и неебически важного взгляда должно хватать, чтобы сломать психику, подавить волю и пробудить дремлющие гены подчинения. Ведь кто удержится от оргазма, когда тебя сукой называют и на колени ставят, даже если ты на том свете видела подобные обращения. Для большинства становится охуенным открытием, что подобные отношения согласовываются с обеих сторон и нужно заручиться согласием женщины, прежде чем этот Эверест покорять. Но учитывать чужое мнение — не признак доминанта, разумеется. Лучше сразу подчинять и властвовать, даже если со стороны это пиздец как смешно выглядит.

Взрослые и серьезные отношения — когда ты её спонсировать начинаешь. Не как содержанку или любовницу, а как свою женщину и парнёршу. Никакие общие воздушные замки и лапша на ушах не говорят о серьёзности и о взрослости отношений. А вот стабильная финансовая поддержка чётко дает понять о долговременной заинтересованности в женщине как в парнёре и спутнице жизни. Мужчина никогда не будет вкладываться в то, что для него не имеет значения и не несёт никаких перспектив дальнейшего развития. Но это не значит, что женщину покупают или видят в ней вещь. О ней просто заботятся. Как о личности с потребностями. Как о важном и нужном человеке. И с нами никто не обязан расплачиваться за эту заботу. Мы делаем это потому что нам этого хочется. Потому что нам это нравится. Потому что хотим будущего.

И вот сначала ты говоришь какой-нибудь Кате: «Извини, детка, но я без ума от другой женщины, но по ряду объективных причин мы с ней быть вместе не можем. Но у меня на тебя стоит, а я не хочу терять эту потрясающую возможность».

А потом ты говоришь это Свете, Марине, Ире и ещё кому-то, чьи имена более витиеватые и ты их просто не запоминаешь. Получаешь ли за свои слова пощечины, презрительные взгляды и тонны негодования? Нет. Не то чтобы меня заводили пощёчины, а член становился твёрже от презрительных взглядов. Просто я этого жду, но моя откровенность вызывает у них усмешку и ухмылку, ведь каждая уверена, что уж она точно станет той самой, которая обязательно перекроет мои мысли о бывшей, обязательно займёт её место и докажет мне, что быть без ума не от неё — ужасная и провальная идея.

Я давно понял, что чем больше у тебя за спиной драмы, трудностей и прочих препятствий для построения полноценно стабильных отношений, тем выше вероятность, что у одноразовой связи включится комплекс матери Терезы, чувство соперничества по отношению к какой-то там обожествленной бывшей или ещё какие дремлющие в ней начинания. Я — совокупность этих самых трудностей и препятствий, лакомый кусок для охотниц за пьедесталами и для тех, кому обязательно хочется кого-то изменить, но менять себя — слишком долго и не слишком интересно.

И вот какая-нибудь Марина тебе отвечает: «Конечно, дорогой, ведь всё что мне нужно — твой член и умения в постели, а на душевную организацию я кончать хотела».

Кончает Таня громко и очень эмоционально, абсолютно не стесняясь ни в выражениях, ни в остальном, типа разодранной спины. Сначала это от переизбытка эмоций, потом — чтобы поставить на место мифическую бывшую. Процесс запущен, деваться некуда. Ноготки буквально и переносно впиваются в тело, которое ещё неделю назад было «на потрахаться». Чем меньше от тебя поступает эмоциональных затрат, тем ей сильней хочется окунуться в эту пучину. Узнать, что же там за такой набор, что под её очарование не падают Бастионы и не рушатся Бастилии.

Сначала это забавляет. Острые коготки, постоянное желание близости, тотальное подчинение и уступки, лишь бы за ширму заглянуть.

Говоришь Оле как бы шутя: «Знаешь, детка, ведь посягательства на моё личное пространство — не самая лучшая идея». Она соглашается и отступает. До момента, пока ты не путаешься в чехарде одноликих связей и не называешь «ту самую» чужим именем. Она думает, что это то самое имя бывшей и кончает уже не на душевную организацию, а на мысль, что вот она переплюнет «ту самую» и будет ей счастье. Обижается на гостиницы, на незнание имени её лучшей подруги и прочей херни, которая говорила бы о том, что она продвинулась в своих порывах. Она всего лишь детка, хорошая девочка, умница и прочий набор клише, который избавляет меня от бесконечного количества проблем. Каждая детка знает или догадывается, что помимо неё есть ещё одна такая же детка, но всё равно упорно ищет в себе что-то особенное для меня. Никакие бывшие и настоящие не остановят женщину, если ей хочется кого-то приручить, изменить, подчинить или обставить. И даже если я буду на лбу себе табличку вешать «Влюблён в бывшую» это нихрена не изменит в том бессмысленном потоке типа циничных жертвенниц, от которых тошнит, но изначально так забавно, что сложно отказать себе в удовольствии наблюдать за прогрессом охуевания. И обычно я заканчиваю на стадии, когда очередная «как раз такая, не жду трамвая» предлагает сдвинуть койки, объединить полки в ванной и пользоваться одной кухней. Преимущественно, всё это — моя территория. И тогда всё. Нахуй Оль, Тань, Ань и прочих однотипных сук. Я не хочу ни с кем жить, делить своё пространство, жизнь и личность.

Если каждая из вас перестала плевать на мою душевную организацию, то на вашу я определённо кладу хуй. Мы договаривались. А моё слово — закон. Аминь.

Так потрясающе выгляжу, что окружающие чаще интересуются не умираю ли я от какой-нибудь страшной болезни. Нормальная практика, когда три дня подряд только и делаешь, что стараешься не сдохнуть от боли, которая как навязчивая тёлка пытается убедить тебя в том, что её выблядок — порождение именно твоей спермы и похуй, что твои сперматозоиды те ещё дохлые ребята.

Как дешёвая шлюха боль только и делает, что предлагает сомнительного качества услуги с высокой степенью риска, подбивает попробовать что-то незащищенное, запретное и опасное, но я уже это проходил и прекрасно знаю, что секс втроём, в тандеме с наркотиками — не самая лучшая прелюдия для спокойной жизни. И не самый лучший подарок перед нависающим днём рождения, который как лезвие на плахе нависло над шеей и чем ближе этот день, тем сильней и ритмичней оно раскачивается, опускается и уже чувствую этот порыв холодного воздуха на коже и острую сталь. Сомнительное отношение к дню, который обычно заставляет людей улыбаться и чувствовать себя центром вселенной.

Я чувствую себя центром постоянно, но в этот день не хочу испытывать ничего подобного. Наоборот — сжаться до крошечных размеров и раствориться в собственных болевых ощущениях как это делают мазохисты. Но чем больней, тем больше я злюсь, срываюсь и делаю больно другим и этот день — пик моего садизма, этакое отчание в духе маркиза Де Сада, но обычно это смягчалось алкоголем, а сейчас, когда я в завязке и полном отречении от подобного дерьма, боюсь представить, каким занимательным и весёлым будет этот "праздничный" день для меня и для окружающих.

Меня не парит цифра, седина в волосах или груз прожитых лет. Это всё естественные процессы и париться о них также бессмысленно, как о СПИДе, когда ты его уже подхватил и находишься в процессе разложения. Я так долго шёл к тому, что всё закончить, но в конечном итоге заработал лишь физическую боль, от которой буду умирать так долго, что сложно себе представить, сколько ещё на мою участь выпадет дней рождения в подобном состоянии. В попытке добиться желаемое я потерял интерес абсолютно ко всему, и ничего от прежнего меня не осталось. И это можно было бы вернуть, если бы я по этому скучал. Единственное, чего мне не хватает — удовольствия от адреналина, но я уже не представляю уровень пиздеца, который должен быть у этого адреналина, чтобы я хоть что-то почувствовал. Это меня немного злит: понимание, что остаток дней я проведу в полнейшем отчуждении по отношению к окружающему миру и его интересам.

И, может, физическая боль — единственное, что должно остаться в моей жизни как логичное последствие всего, что я когда-либо творил для своего удовольствия?

Ладно. Я сорвался, хотя обещал себе больше никогда в жизни не менять человека под свои интересы, желания и потребности, если изначально он устраивает меня таким какой он есть. Оказывается, завязать с наркотиками и алкоголем куда проще, чем с манипуляциями. Намного проще.

Ладно. Она хотела этого, а я действительно хотел ей помочь: вылезти из ямы неуверенности, комплексов и желания себя исполосовать за один лишний взгляд в зеркало. Мы оба нервно вздрагивали, стоило натолкнуться взглядом на любую отражающую поверхность: она от ужаса, а я от желания перетянуть ей руки верёвкой, чтобы она не потянулась ногтями к местам, которые едва-едва начинали заживать от предыдущих самоистязаний.

Подчинить её себе было настолько просто, что я этого даже не заметил. Оно произошло. Случилось и казалось чем-то естественным и абсолютно не отдавало сволочизмом с моей стороны. Будто наши отношения для того и начались, чтобы перейти в подобную форму, где один вполне естественно выполняет роль доминирующего, а вторая слепо подчиняется и не видит в этом ущемление своей личности. Никакой тебе любви, нежности, страсти, а одно пресловутое сосуществование в удобных социальных ролях по отношению друг к другу.

Я понял, что происходит только когда она перестала напоминать забитый комок неуверенности и комплексов и стала походить на нечто уверенное, циничное и остроумное. На меня. Наедине она продолжала оставаться маленькой, подчиняющейся девочкой, но в социуме полностью подчинялась той модели поведения, которую я постоянно навязывал ей своим присутствием: колко цепляла окружающих, смеялась и высмеивала чужую глупость и нисколько не стеснялась демонстрировать себя. Я думал, что у меня получается вытаскивать из неё сокрытую в глубине уверенность, но оказывается, что всё это — мимикрия по отношению к окружающему миру и желание угодить мне — в отношении меня. Личность, которая заинтересовала меня на начальном этапе нашего знакомства, постепенно растворялась под грузом моих желаний, хотений и прочих эгоистичных порывов, которые я ей непроизвольно навязывал.

Я сорвался и этого больше никогда не должно произойти. Люди не пластилин, и я не имею никакого права лепить из них «выгодную» для себя личность. К тому же я быстро теряю к своим «произведениям» интерес.

Я не знаю какое может быть уважение к девушкам, которые сами себя тёлками называют.

Такие как я не умеют любить никого кроме себя. Даже если из наших уст звучит это пресловутое «я тебя люблю», можно не сомневаться, что это либо ложь, либо любовь потребительская. Третьих вариантов быть просто не может.

Я много врал о любви. О самой искренней, настоящей, всамделишной и больше никогда не повторяющейся, и мне за это не стыдно. Потому что внутри меня нет ни единой капли раскаяния по отношению к тем, чье доверие я не оправдал, кого предал или сделал больно своими словами. Но и никогда не ищу себе оправдание — отступление от классического поведения таких как я. Они доверяли мне — я сделал всё возможное, чтобы они потеряли это доверие. Остальное я не отношу к своим трудностям.

Любовь потребительская заключается в тех потребностях, которые удовлетворяются в процессе взаимодействия. Эта любовь — наивысшая форма искренности, на которую я в принципе способен. Мой сын, например, любим мною за возможность реализовать себя как отца, как не самого плохого человека и моё продолжение. Пусть не генетическое (слава богу!), но поведенческое и интеллектуально максимально приближенное ко мне. Любовь всей моей жизни воплощала в себе протест, нежелание подчиняться мне, моим устоям и преданность собственной воле — и я черпал из неё это непослушание, обрезал ниточки, которые каким-то образом удавалось к ней прикрепить и наслаждался этой непокорностью, проявлением свободной и живой воли. Её больше нет и потребность в этом отпала, следовательно, и умение любить, пусть и извращенно.

Я списываю это не только на генетику (спасибо, блять, большое отцу), но и на то, что пропустил момент формирования такой крепкой связи как любовь к родителям. Они не воспринимаются мной как первоначальная ступень зачатия любви, только как спусковой механизм для моего появления. Я — явление более позднее, сосредоточение нежелания эмоциональной близости с окружающими, и я полностью выполняю возложенную на меня функцию — не устанавливаю тесные межличностные контакты.

Но считаю компенсацией хорошую актёрскую игру. Никто, пожалуй, лучше, чем мне подобные не смогут сыграть ту же самую любовь как она есть: все эмоциональные оттенки, когда-либо виденные нами, воспроизводятся с точностью до сотой и вряд ли кто-то бы смог отличить подлинное чувство от разыгрываемого представления.

Я отношусь к этому иронично, с презрением и абсолютным похуизмом. Я прекрасно умею имитировать любовные порывы, душевные терзания, разыгрывать драмы и всячески прикидываться нормальным. Отсутствие эмоций даёт мне полный контроль над собой, ибо нет такого фактора, который заставил бы сорваться меня и кинуться в самую пучину. Но я усиленно делаю вид, будто моё второе имя — импульс, хотя никогда и ничего не делаю без включенной головы.

Я умею ненавидеть, испытывать агрессию, сексуальное влечение и владею чутким пониманием чужих эмоциональных порывов. А остальное меня волнует не больше, чем разочарование всех тех, кому я когда-то клялся в любви.

Мне не нравится как легко люди путают понятия "садизм" и "насилие". Насильники не всегда хотят причинить боль жертве, а садисты не всегда получают желаемое против чужой воли.

Я садист. И мне никогда не приходилось насиловать тех, кому я делал больно. Вообще никогда. Ни одного раза ничего не происходило без желания обеих сторон. Разумеется, я не говорю о моментах, когда изнасилование — договорная форма взаимодействия, когда сама партнёрша получает удовольствие от того, что к ней применяется грубая сила, и происходит подавление её воли. Знаю, у нас совершенно не принято считать, что существуют люди, для которых получение боли и удовольствие — одно и тоже, но факт состоит в том, что все люди разные и кто-то любит и умеет доминировать, а кто-то хочет подчиняться. И это не насилие, если обе стороны находят в противоположном желаемое.

Иногда это видно сразу. Иногда женщина сама даёт понять чего хочет. Иногда приходится подводить её к этому постепенно, потому что набор клише и стереотипов о подобном — очень сильный защитный механизм, даже если ты чувствуешь что она этого хочет. Я никогда не настаиваю, если мне говорят "нет". Если это "нет" уверенное и абсолютно сто процентное "нет" — принимаю и никого, блять, не насилую в тёмной подворотне только потому что женщина не разделила моих взглядов. Иногда "нет" имеет под собой лишь опасение и недоверчивость, но не категоричность и с годами начинаешь тонко чувствовать грань между "я не такая" и "я не такая, но если ты научишь меня, то я готова попробовать". Пробуют, втягиваются и кончают раз десять от ощущения одной только грубой силы (без проникновений!).

Мне достаточное количество раз ставили в упрёк мои наклонности, но это вызывает у меня только снисходительную усмешку, потому что мне хватает смелости и наглости делать то, что мне приносит удовольствие и в мои планы не входит от этого отказываться. Я не знаю почему должно стыдиться того, что тебе нравится делать больно или получать от боли удовольствие.

Людям неплохо бы смириться с тем, что они не всегда нравятся тем, кто каким-то чудом понравился им. Считаешь свою симпатию чудом и ждешь обязательной взаимности? Пока ждёшь, научись ходить по воде и превращать её в вино, вот тогда, уверен, кто-то обязательно упадёт в обморок от уникальности твоей симпатии. А сейчас это всего лишь симпатия, на которую нормально отрегировать согласием или не согласием. И нет, после отказа баба не становится шлюхой, а мужик мудаком. Хотеть взаимности — нормально, а вот требовать её в ответ на собственные чувства — лишняя, мать её, хромосома.

Я знаю, что лапать других женщин, спать с ними и клясться в любви при наличии постоянной партнёрши — не комильфо и расценивается как факт предательства и измены. При условии, что у вас моногамные отношения, закреплённые договорённостями. Но, сука, расценивать взгляды на других женщин как измену — верх женского желания вцепиться в мужские яйца и стать центром чужой вселенной, доминировать не только в ревности, но и в других сферах жизни «счастливчика». Разумеется, не все женщины ебанутые на голову параноидальные суки, склонные устраивать истерику и биться в конвульсиях от одного только взгляда на левое «тело». А уж если у тебя на телефоне пароль, то разумеется всё сводится к тому, что галерея забита сиськами/жопами левых баб, а сообщения так и ломятся от «малыш, трахни меня», «давай обманем твою доверчивую суку и поебёмся на вашей кровати», хотя, сука, пароль — защита не только от ебанутой на голову бабы. Личное пространство? Вот пойди и расскажи о своём личном пространстве шлюхам, которых ты ебёшь! Даже тем, которых ты не ебёшь, но потенциально планируешь! Есть подруги? О, ты и их ебёшь! А иначе как, ведь дружба между мужчиной и женщиной совершенно невозможна, даже если у неё свой партнёр есть или, сука, она вообще лесбиянка. Это всё для прикрытия! Чтобы втихую с ней ебаться. Да и замужем, наверняка, она тоже именно для этого.

Больше всего меня выебывают бесконечные проверки, которые она устраивает нахуя то. Будь то подговоренная подружка или фейковская страница, нанятая шлюха, которая чуть ли не в открытую себя трахнуть предлагает, лишь бы эта ебанутая фурия залетела с праведно пылающим взглядом и обвинениями, типа какого хуя он на неё свои шары вылупил, не прошёл проверку и всё такое. Я не знаю, каким образом можно не смотреть на тёлку, которая как сигнальный светофор всему лампочками мигает, лишь бы её заметили, но, очевидно, куда важней сам факт. Вот если бы ты себе глаза выколол — молодец, прошёл проверку, хотя, скорей всего, всё бы свелось к очередному обвинению: «выколол, потому что хотел её выебать». Как ни крути, а плохой в этой ситуации ты, а не баба, которая о слове «доверие» и «психотерапевт» знает только понаслышке и то совсем в другом контексте. Даже самый верный и охуительно правильный мужик вылупился бы, если бы на него какое-то чужое тело свои прелести вывалило или типа сексуальным голосом, поигрывая нарисованными бровями, предлагала развлечься, обещая реализовать любые сексуальные фантазии. Я вообще слабо представляю, как можно поверить в реальность подобной ситуации и не заподозрить какой-нибудь пиздец, а повестись на это дерьмо, но тогда таким мужикам и нужны подобные представительницы — учить держать хуй в штанах и набивать шишки, даже в прямом смысле. Если уж ты вступил в отношения с обязательствами, то еби других баб в своих фантазиях и не распространяйся о них дальше собственного подсознания.

Я не за моногамию и не за полигамию. Я за договорённости в отношениях. Если уж вы договариваетесь не иметь связей на стороне, то соблюдайте их, а уж если не против одноразовых связей, то извиняйте, ревность здесь вообще никаким боком не упала. Потому что иногда люди вступают в какие-либо отношения, предварительно даже не обговорив то, что они хотят и какие рамки отношений существуют. Один думает, что ему можно пялить всё что движется, а вторая свято уверенна, что иметь пароль на телефоне — признак стопроцентной измены.

Залог успешных моногамных, полигамных, хуй ещё знает каких отношений — умение выстраивать диалог друг с другом, соотносить свои возможности, требования и границы, а не въебываться в них как свинья в грязь и верить, что партнёр обязан разделять твои мысли, нахуй их обсуждать вообще. Но если партнёр недобросовестно исполняет свои договорённости, то тогда можно его и закопать. Потому что нехуй.

Я отвратительный человек, в жизни которого негативных эмоций и омерзительных поступков куда больше, чем положительного. Я признаю, что в социальных ролях типа "хороший сын", "потрясающий муж", "преданный друг" я проигрываю по всем фронтам и меня это не беспокоит. Я не оправдываю чужих ожиданий, не выполняю возложенных на меня функций и чувствую себя абсолютно счастливым. Я никогда не раскаиваюсь в совершенных глупостях, мерзостях и пренебрежительном отношении к другим людям. Полностью отдаю себе отчёт, что не являюсь примером для подражания и более того — чураюсь всякой попытки быть похожим на меня со стороны окружающих. Я ужасен, и этого не скрываю. Почти.

Всё дело в том, что единственное, с чем я справляюсь и не выгляжу при этом мудаком, ублюдком и крайне непорядочным человеком — роль отца. В каком-то смысле навязанная, пугающая, но чётко дающая понять, что в моей жизни существует не только чёрная легкомысленная полоса, но и полоса ответственности.

Не знаю каким чудом, с помощью какой религии или чёрной магии, но мой сын мной гордится. Его взгляд, полный гордости и обожания, стоит всего что я делал и делаю, чтобы никто и никогда у меня его не отнял. Мне очень тяжело быть честным, искренним и проявлять свои чувства по отношению к нему, но эти усилия не выкидываются на ветер, а компенсируются тем, что он не стесняется меня перед своими друзьями и считает частью своей маленькой жизни, а не воспринимает как самый суровый из методов наказания, когда материнский кнут не срабатывает на строптивую волю.

Я думал, что во мне проснётся что-то около ненависти или презрения, когда в нём начнут просыпаться гены биологического отца, и он действительно становится на него похожим, но я ничего к этому не испытываю. Разве что порыв благодарности за донорство. Не ненавидь он меня так сильно, у меня бы никогда не было шанса быть чуть лучше, пусть самую малость.

Я не претендую на роль отца года или тысячилетия, нет. Даже на отца недели я точно не тяну со своими необоснованными вспышками цинизма и желания тотально контролировать не только свою жизнь. С ним я держу себя в руках, а отыгрываюсь на остальных. И мне всё равно как это выглядит. Мне вообще всё равно на всё, кроме мнения моего сына. Это ещё больше упрощает мою любовь быть мудаком и сволочью.

Я отвратительный человек, сын, муж и друг — факт. Но пока в эту цепочку не добавится отвратительный отец, мне абсолютно похуй, кого моё поведение и взгляды могут не устраивать.