Быдло-бестселлер

Всё что обо мне нужно знать:

Сначала работаешь на репутацию, а потом репутация бьёт тебе по ебальнику в ответ. Нельзя перестать быть алкоголиком в глазах окружающих даже за год завязки. Даже если ты не звонишь им среди ночи, не умоляешь привезти тебе бутылку коньяка или не просишь помочь застрелиться, потому что от тремора у тебя руки ходуном ходят, они всё равно будут думать, что ты умираешь где-то под кроватью не в силах справиться со своей зависимостью. Или ещё хуже: сорвался под этой самой кроватью и посасываешь из заныканной на чёрной день бутылки, ведь пороки нельзя победить. По крайней мере во вселенной, где пороки управляют людьми, а не люди пороками.

Я не намерен ни перед кем оправдываться ни за своё прошлое, ни за умение держать себя в руках, когда любой другой пустил бы это по пизде. Причин и оснований для этого достаточно. И то что это в моём стиле — одна из них. Долгим и упорным трудом я его создавал и понимаю, что разрушить его будет ещё сложней. Но мне плевать.

Было так же плевать когда завязывал с наркотиками, хотя это тоже в каком-то смысле был "мой стиль". Я не гнул пальцы, не бил себя кулаком в грудь и не тратил бешенные бабки на всякую хуйню типа квалифицированной помощи. Оно просто перестало приносить мне даже минимальное облегчение. Как и алкоголь. И я просто слез. Это, конечно, не то же самое, что слезть с качелей когда тебе надоело качаться, но не сложней, чем бросить курить. Да, железная воля тоже сыграла свою роль, но не думаю что ключевую.

Я просто захотел.

Я просто бросил.

Похуй мне на стиль и прочую хуйню. С доверием такая же херня.

Понял, что найду общий язык с мужиком своей подруги когда узнал, что он патологоанатом. И действительно, мы практически сразу нашли общие темы для беседы, не прибегая для этого ни к выпивке, ни к мордобою. Взаимопонимание.

С каждым годом нашей дружбы её рыжие волосы становятся всё темней, а в моих появляется всё больше седины. Будто это отсчитывает время, которое мы тратим друг на друга, хотя, конечно, это всё полная чушь.

Семь лет. Ни одного намёка на большее, чем пресловутая дружба, которой как бы не существует, если вы разного пола.

"И я ждал этого июля июня, ждал ее, потому что только в обществе этой женщины я чувствую себя не только нормальным, но и достойным чего-то большего, чем жалкие инстинкты и ненависть". Почти год назад, но актуально на протяжении всех семи лет нашей дружбы.

Она единственная женщина, на которую не распространяются мои манипуляции. Никакого трагичного надрыва, ей богу, без него я — совсем не я, но тем не менее, с ней как-то приходится обходиться без тяги к тетрализации.

Я могу ненавидеть жизнь, людей, чужую глупость и испытывать отвращение к оптимизму сколько угодно, но только девять месяцев в году. Последние три — мой персональный отдых от всего что на меня сваливается за эти девять месяцев. Меня не раздражает ни её оптимизм, ни желание видеть во всём и во всех только лучшее, ведь благодаря этим качествам, возможно, она всё ещё остаётся рядом, несмотря на тысячи "но" со стороны здравого смысла. Я не самая лучшая кандидатура для дружбы. Это факт.

Я могу сколько угодно причинять боль окружающим себя людям, посылать их на хуй и вгонять иголки под ногти — факт. Я ни во что не ставлю межличностные отношения. Это всего лишь термин. Но на три месяца в году я узнаю, что такое успешная социализация, умение улыбаться окружающим и не крыть хуями всех, кто вызывает раздражение. Я не становлюсь идеальным и более терпимым. Я просто знаю, что для слива моего "потрясающего" характера у меня есть большая часть года, а с ней я не хочу иметь негативных эмоций. Я и так весь состою из них.

Я сколько угодно могу загоняться Сплином, Агатой Кристи и прочей депрессивной хренью, но не с ней. С ней мне проще высказаться, обсудить наболевшее и не испытывать желание сжать пальцы на чьём-нибудь горле до победного. Это стоит дороже, чем сто пять сеансов у психиатра или самая кровавая бойня.

Она мой особенный человек уже семь лет, и если бы мне дали выбор: вернуть любимую женщину за отказ от этого особенного человека, то, прости, рыжая, но гореть тебе в аду вечно. Спокойствие, душевное равновесие и эмоциональная стабильность куда важней больной любви, даже если любовь длится всю жизнь, а дружба всего лишь семь лет.

Минутка тончайших намеков от женщин: "Я ещё никогда не спала с рыжим мужчиной". Окей. Больше она так сказать не может. Вот в чём выгода иметь не совсем стандартную внешность: обязательно найдётся та, которая ещё никогда не трахалась с рыжим, например.

Существуют люди, которые решают споры словами, а есть я. Ввязаться в драку из-за расхожих взглядов — тоже я. Мне давно не двадцать, но я всё равно какого-то хуя встряваю в ебанутые неприятности и ищу головной боли, потому что своей не хватает. С другой стороны чего ждать от человека, не способного контролировать свои порывы агрессии ни в 20, ни в 30+? Никакой психиатр не помогает справиться с желанием уебать оппонента и закопать его труп в ближайшей лесопосадке. Будущие перспективы радовали бы только идиота, но мне так плевать, что я от этого уже устал. И давно ничего не жду. В этот раз повезло, что никому не пришло в голову захватить с собой острые предметы, иначе всё было бы гораздо печальней. Но мне полегчало. Это самое главное.

Потеряв Лиговскую, приходится довольствоваться наивными княжнами и ручными дикарками, от которых становится скучно уже через несколько дней. Четырнадцать лет одну и ту же женщину. Самое, блять, тупое, что я делал в своей жизни. И самое бесполезное.

Мы бы, наверное, очень хотели быть такими родителями, которые скупают детские игрушки, всякую хуйню развивающую и сюсюкают со своим чадом так, будто он умственноотсталый до своего совершеннолетия. Наверное, нам стоило бы почитать литературу, которая объяснила бы такое поведение в отношении ребенка не аутиста, но мы пиздец какие ленивые родители. Я не знаю ни одного автора "божественного" трактата, который научил бы меня воспитывать ребенка в соответствии с какими-то общепринятыми пед.стандартами; моя бывшая жена каждый раз вздрагивает при упоминании "детская психология", "развитие" и прочая хуйня, по которой определяют идеальность родителей. У нас вместо игрушек и развивающей хуйни одни сплошные книги, при чем никто и никогда не навязывает чтение, саморазвитие и прочее. Мы настолько охуевшие родители, что не записали своего юного гения ни в одну секцию с самого момента рождения. Его увлечения — его выбор. Хотя, конечно, я не одобряю его выбор идти по моим стопам в боксе, но я никогда не противился этому, никогда не навязывал и не сомневался, что мой сын имеет право набить собственные шишки, которые ему очень пригодятся. Мы пиздец какие ленивые родители, потому что я уже не помню, когда мы в последний раз отводили его в школу, мониторили свободное времяпрепровождение и пытали друзей на потенциальные угрозы в будущем. И как самые ленивые родители, мы никогда не заставляем его обязательно есть всё то полезное, от чего люди ее умирают. На своём примере я понял, что пытаться навязать что-то непостоянному веществу — гиблое дело и есть риск вызвать в нём всё что угодно, но только не положительный отклик. Поэтому я не припомню, чтобы мы когда-то что-то запрещали. Нам лень орать, стучать ногами, наказывать, бить. Именно поэтому у нас никогда не было показушных истерик, вытья и попытки выебать нервы. Он прекрасно знает, что мне и матери похуй и мы своих решений никогда не меняем. Я уж точно. И я ещё никогда не жалел о том, что мой ребёнок НИКОГДА и ни при каких обстоятельствах не видел меня злым, раздраженным и агрессивным. Может, усталым, язвительным и молчаливым, но никогда агрессивным. Он знает, что иногда у меня бывают такие периоды, но никогда меня в них не видел. Так же как и пьяным, обдолбанным и ещё хуй знает каким. И как всякий ленивый родитель, единственное, чего я хочу — чтобы мой сын был счастливым человеком. А глядя на него, я практически уверен, что он будет в этом ровной противоположностью мне.

Два дня не разговаривает с матерью из-за того, что она назвала меня мудаком и ублюдком. Сложно объяснить, что это своего рода прелюдия, флирт и обмен любезностями на воспринимаемом мной уровне. Для него это непозволительное поведение в адрес того, кто для него неприложный авторитет и почти что идол. Мне мало нравится, что он старается во всём подражать моему поведению, ибо это уже ведёт к серьёзным стычкам с теми, кто немного из другого теста. Не первый раз наблюдаю за тем, как он злится: никакой внешней агрессии, но ощущение дискомфорта так и витает в воздухе; смотрит и не моргает на того, кто его разозлил до момента, пока человек не стушуется и это означает, что он проиграл и потерял остатки уважения в глазах сына. Этого человека для него больше не существует. Я знаю этот взгляд, потому что он перенял подобную привычку не от человека с улицы, а от меня. Меня это не беспокоит, чего не скажешь о бывшей жене. Только иммунитет, полученный от меня, спас её от подобных вспышек с его стороны, и она это прекрасно понимает. И в этом, конечно, виноват я. Представляю как её угнетает невозможность прицепить к его поведению мою уебищную генетику, а не только воспитание в духе мизантропической социопатии. Хотя до неё никак не дойдёт, что ребёнок черпает не из одного родителя, а из обоих и не все ублюдочные склонности — моё веяние. Жду не дождусь переходного периода. Я то знаю чего ждать, а вот для неё это будет неприятным сюрпризом.

Я никого, кроме себя, не люблю, и никого, кроме себя, не жалею. Мне никто всерьез не интересен, и ничего я так сильно не желаю, как чтобы мне было хорошо. Это вытекает из моих поступков. До поры до времени они предсказуемы, но стоит мне нагрузить себя выше невидимой черты или ограничить, или обмануться в каких-то надеждах, моментально начинает переть грязь, скрытая где-то внутри. Если я иногда притворяюсь любящим, это вытекает либо из хорошего настроения, либо из каких-то соображений, либо из желания комфорта, либо в надежде получить что-то. Истинной же любви, т. е. безусловной, постоянной и не требующей ничего взамен, у меня нет ни к кому.

Стал невольным свидетелем составления списка из пяти кандидатов на роль сексуального объекта. Пусть это мелочное бахвальство, но мне льстит присутствие моего имени у каждой студентки, участвовавшей в составлении этой пятерки. Будь у меня меньше мозгов, я бы обязательно воспользовался этой информацией в своих интересах, но всё что мне остаётся — молча гордиться жизненным достижением.

Боялся уйти в алкогольный запой, а вместо этого ушёл в более страшный — книжный. Единственное, что создаёт иллюзию спасения от апатии, и эта иллюзия разрушается только в моменты между тем, как заканчивается одна книга и начинается новая.

Моя скорбь и траур высохли, превратились в пепел, но изредка требуют к себе настойчивого внимания. Совсем немого (для обычного человека) и практически неподъемную ношу для меня.

Я запрещаю людям упоминать твоё имя, будто тебя никогда не было в моей жизни, а провинившихся исключаю из поля своего внимания в тот же момент, стоит кому-то хоть взглядом напомнить мне о том, что когда-то я имел неосторожность любить кого-то, кто всего лишь похож на меня, но мной не является.

Всё дело в уязвленном самолюбии, ведь кто может признать, что его обставила девчонка? Даже если девчонка совсем необычная. Я не могу. Возможно, из-за нарциссизма, возможно, потому что до конца этого не осознаю. Радикально даже для тебя.

Или потому что мне скучно без тебя. Нет того накала, постоянного ожидания подвоха, предательства или веселой выходки, которая закончится совсем не так, как распланировал когда-то больной мозг. Я знаю, что меня ждёт и это меня убивает.

Я стараюсь заполнить то, что люди называют душевной пустотой. Пытаюсь заполнить это всю жизнь, но вся загвоздка в том, что я не знаю, что должен чувствовать человек, у которого её нет. Я изначально шёл с нею как с Ахиллесовой пятой, и чтобы не делал, всё равно ничего не чувствовал. Ни наркотики, ни алкоголь, ни секс — бесполезная трата здоровья, ресурсов и окончательное эмоциональное выгорание. Ты заставила меня на время забыть о своей неполноценности, а потом воспользовалась ею, прекрасно зная, что у меня нет страха перед последствиями.

После твоей последней выходки сложно вспомнить и посчитать что я делал, чтобы вытравить из мозга ощущение, максимально приближенное к счастью. Не скажу, что было сложно сделать это, но все эти моменты глубоко впечатали тебя в моё сознание. Сам того не желая, я оказался привязан к тебе сильней после твоей смерти, чем во время жизни. Парадокс.

Вся моя борьба с пустотой почему-то оказалась привязана к тебе. И вряд ли у меня когда-то получится избавится от назойливого ощущения твоего постоянного присутствия и насмешливой ухмылки, когда я старательно избегаю очередную рыжую девицу.

Наверное, именно поэтому я не способен на серьезные, взрослые и долговременные отношения. Я не нахожу моногамию интересной формой взаимоотношений с женщинами; мне быстро становится скучно и я не желаю насиловать себя только из-за того, что считается правильным, а что осуждается [но только вслух] обществом. Я не считаю себя сволочью из-за этого, ибо никого не обманываю, за спиной шашни не кручу и не скрываю своей натуры, хоть и сталкивался с обвинениями, будто я должен быть верным по умолчанию.

Мне скучно быть верным; скучно быть с одной и той же женщиной долгое время и поебать мне на мораль, нравственность и одобрение, пока у меня это хоть какие-то эмоции вызывает.

Каждый раз удивляет, почему сходить на родительское собрание считается подвигом, если ты мужик. Это какой-то особый вид пытки для избранных в лице горе-папаш? Или интересоваться своим отпрыском — недопустимый грех в иерархии семейных ценностей? Главное, что долг выполнен. Я не понимаю те удивленные взгляды вперемешку с презрением, когда я вполне спокойно говорю о том, что хожу на КАЖДОЕ родительское собрание, хотя уж я то могу не переживать за своего сына даже в самых смелых фантазиях. А я, на минуточку, алкоголик, наркоман и вообще асоциальная личность с ярко выраженным трудоголизмом. У меня часто нет времени поспать, но я не представляю, что может заставить меня отказаться от возможности следить за успехами и развитием моего сына. Но, оказывается, интересоваться собственным ребёнком — ебанный зашквар для множества мужиков, потому что с какого-то хуя делать детей можно вместе, а делать из них людей — обязанность только матери. Неудивительно, что их потом нахуй собственные дети посылают.