ekki hugsa

Мюнхен, я люблю тебя и я вернусь!

Что я сейчас делаю. В Швангау плюс один градус по Цельсию. Я лежу в шезлонге на балконе, завернувшись в плед и одеяло, и смотрю на звёзды. Я вижу хитросплетения созвездий над собой и чувствую, что моей спине немного не хватает тепла, но я не хочу идти обратно в квартиру. Я хочу остаться здесь, на балконе с видом на башенку и на Альпы, с видом на звёзды, с видом на счастье. Этим воздухом не надышаться, на эти звёзды не насмотреться. Представляете, в такой холод где-то рядом стрекочет сверчок! Я была бы согласна превратиться в ледышку здесь, лишь бы сохранить навсегда это ощущение. Пожалуйста, пусть оно останется со мной. Пожалуйста, пусть этот холод будет согревать меня в будущем. Пожалуйста.

Что, собственно, люди знают обо мне, если они мне не близки? Они судят по тому, что видят: что я проводила отпуск на Лазурном берегу и в Париже. Что я постоянно езжу в какие-то интересные места. Что моя прошлая командировка была чем-то вроде курорта. Что я, в конце концов, вечно заседаю в каких-то барах. Я не выкладываю в инстаграм фото с работы (да и нельзя), где я, как загнанная лошадь, бегаю по коридорам. И из дома, где я без сил валюсь на кровать, зная, что через час начинаются курсы. И из супермаркета, где выискиваю специальные предложения. И из ведомства по делам иностранцев, где мне однажды чуть не сожрали мозг. Кому это было бы интересно? Хотя, с другой стороны, может, люди и не завидовали бы, напиши я, как прорыдала весь вечер после того, как пациент в приступе агрессии/самоагрессии исцарапал мне руки и оставил синяки на предплечьях. А другой скатывался в бездну неотложного состояния у меня на глазах, и я ничем не могла помочь. Но это истории не для инстаграма. Это просто моя жизнь и моя работа – и я их люблю. Если подумать, то всё как бы и хорошо. Но я не хочу об этом думать. Потом. Всё – потом…

Я счастлива, потому что мой языковой барьер куда-то внезапно делся, будто под землю провалился, будто кто-то нажал delete, будто его корова языком слизала. Могла ли я ещё год назад мечтать, что буду так же легко, как по-русски или по-украински, болтать на кухне по-немецки несколько часов подряд? Могла ли я подумать, что у меня будут друзья-немцы (кто-то говорил: "забудь, это невозможно") и друзья из разных уголков мира, с которыми немецкий будет общим языком? Могла ли я представить, что буду в состоянии обсуждать всё, начиная бывшими парнями и заканчивая особенностями ведения пациентов с нозокомиальной пневмонией? Мой ответ – нет, не могла. Но это случилось. И это прекрасно.

Смотрю сейчас на работе "Касла" (да, это действительно такая работа сегодня!) и думаю, что моя подруга с этим мужиком разговаривала, фотографировалась и вообще ради него визу в Германию открывала. Ради какого актёра я совершила бы подобное? Только ради Евы Грин и Хелены Бонэм Картер, больше мне никто так сильно не интересен.

Эпилепсия – это редкостное дерьмо. Но какое же загадочное и интересное!

Что творится в моем подсознании, если мне снится, что Стивен Спилберг подарил мне двух котят? Честное слово, я забыла уже, когда его имя в последний раз слышала! И о котиках я тоже не думаю в последнее время. Весело живём!

Когда я сегодня работала до девяти вечера, а завтра на работу к семи утра, я прихожу домой с чётким намерением сходить в душ и сразу лечь спать, а потом каким-то чудом оказываюсь в гостях, обсуждаю буддизм с девочкой из Непала, лежу на коленях у марокканки, которая так не похожа на типичную мусульманскую девушку, продаю свой топ за 4 евро и единственным шагом, на который способно моё благоразумие, оказывается чёткое решение идти спать, а не в клуб. Так напоминает универ: вечеринки до пяти утра, а к восьми снова идёшь на пары и медитируешь на учебник то патофизиологии, то детской хирургии и думаешь, что так будет вечно. Вечно. Вечно. А вечность эта равна всего-то одному вдоху.

Впервые я попробовала алкогольный коктейль в одном очень крутом баре, в который потом ходила годами. Когда побываю в Донецке, обязательно снова туда пойду, хоть это и разорвёт моё сердце в клочья. Но я о чем? Вот сижу я, такая привыкшая к идеальным коктейлям, в сомнительном шиша-баре и глотаю кислючую жижу, которую язык не повернётся назвать лонг-айлендом. И думаю: а какого черта? Хочется вылить это пойло бармену на голову, если честно.

Уже несколько дней подряд думаю о том, что мне вот прямо необходимо познакомиться с полицейским. Дело в том, что я сейчас пишу одну историю и в неё вплетена детективная линия, а я ненавижу абы как описывать то, в чем не разбираюсь. В Украине у меня есть знакомые в правоохранительных органах, да и подруга юрист, а здесь – прямо беда. И что происходит сегодня? Мы бегаем по городку с заданием и пристаем к прохожим с вопросами, что я ненавижу, потому что панически боюсь заговаривать с незнакомыми людьми. У дороги стоят двое умопомрачительно привлекательных мужчин. Подхожу (предварительно сделав глубокий вдох и приказав коленям перестать трястись), здороваюсь с ними, слово за слово – опля, они работают в полиции! Благодарю. Ухожу. Прозреваю. Думаю, почему это случилось не в моем городе.

Пока я занимаюсь непонятно чем в маленьком курортном городке среди гор и виноградников, в моем зачарованном королевстве (я уже его моим называю!) такое творится… Убеждаю себя, что я с этим разберусь, а грызть себя мыслями раньше времени всё равно никакого смысла не имеет. Но правда в том, что я всегда буду себя грызть. За всё. Даже за то, в чём я вообще не виновата.

В моей термокружке из Старбакса чего уже только не было, помимо кофе. В ней было вино (и не раз). В ней был какой-то невообразимый шоколадный ликёр. В ней побывали, наверное, почти все виды алкоголя. Но вот чтобы в неё был засунут кусок шоколадного кекса, ещё и в обёртке, – вот такое случилось впервые!

Смотрю сейчас ленту в инста: первокурсники выставляют селфи с лекций. А мы на лекциях включали блютуз и смотрели, кто как подписан. Oh, my sweet 2007! Надо же, уже девять лет прошло!

Чего я действительно в этой жизни не понимаю, так это мужей, звонящих жёнам на работу с жалобами вроде "дома есть нечего, когда ты приедешь?!". Они вот правда такие беспомощные? Или как? Если бы мне муж такое заявил, я бы чисто из интереса перестала бы готовить, чтобы посмотреть, через сколько времени он умрет голодной смертью. Нет, серьёзно: оба ходят на работу, жена иногда приходит поздно, но все равно еда на ней? А яичницу сделать – не? В супермаркет съездить – не? О господи, пиццу заказать – тоже не? И эти люди ещё смеются над женщинами, которые плохо разбираются в автомобилях!

Пока все постят радостные оды наступающей осени, я наслаждаюсь +29, ношу самые свободные майки и самые короткие шорты, стираю подошвы на сандалиях, слушаю песни этого лета, пытаюсь надышаться вечерним воздухом, сидя на балконе с книжкой и стаканом холодного апельсинового сока. Я разменяла вторую четверть века и у меня есть одно правило: carpe diem. И не смотреть на календарь. А осенние вещи потом разберу, когда придёт время наматывать вокруг шеи клетчатый шарф и ездить куда-то в горы на озеро, тишину послушать.