Rock`n`Roll Will Never Die

Конец игры — это Партия.
Конец секса — это Оргазм.
Все игры содержат в себе идею смерти.
Винтовка — продолжение глаза снайпера. Его взгляд смертоносен.
Во чреве мы слепые пещерные рыбы.
Сон — это погружение в океан ночи.
Утром просыпаешься взмокший, задыхающийся, чувствуя нестерпимую
Резь в глазах.
Вуайер — это мастурбатор, зеркало — его символ, окно — его добыча
Фильмы — это собрания безжизненных картинок,
подвергшихся искусственному оплодотворению.
Зрители — это тихие вампиры.
Зритель — это умирающее животное.
Камера — это андрогинная машина, вид механического гермафродита.

Джеймс Дуглас Моррисон "The Lords"

А еще я бросаю курить. Серьезно.

Похоже, по-настоящему ему отравляло жизнь только одно: поголовная болезнь американской молодежи — беспробудное невежество. Однажды, как видно выведенный из себя особенно безнадежным классом, Бродский сел за машинку и наспех составил «Список книг, которые должен прочесть каждый». Он сохранился у Эдвины Круз.

Одна из студенток Бродского вспоминала: «В первый день занятий, раздавая нам список литературы для прочтения, он сказал: "Вот чему вы должны посвятить жизнь в течение двух следующих лет"».

«Бхагават гита»;
«Махабхарата»;
«Гильгамеш»;
«Ветхий Завет»;
Гомер. «Илиада», «Одиссея»;
Геродот. «История»;
Софокл. Пьесы;
Эсхил. Пьесы;
Еврипид. Пьесы: «Ипполит», «Вакханки», «Электра», «Финикиянки»:
Фукидид. «История Пелопоннесской войны»;
Платон. «Диалоги»;
Аристотель. «Поэтика», «Физика», «Этика», «О душе»;
Александрийская поэзия;
Лукреций. «О природе вещей»;
Плутарх. «Жизнеописания»;
Вергилий. «Энеида», «Буколики», «Георгики»;
Тацит. «Анналы»;
Овидий. «Метаморфозы», «Героиды», «Наука любви»;
Новый Завет;
Светоний. «Жизнеописания двенадцати цезарей»;
Марк Аврелий;
Катулл;
Гораций;
Эпиктет;
Аристофан;
Элиан. «Пестрые истории», «О природе животных»;
Аполлодор. «Аргонавтика»;
Пселл. «Жизнеописание правителей Византии»;
Гиббон. «История упадка и разрушения Римской империи»;
Плотин. «Эннеады»;
Евсевий. «Церковная история»;
Боэций. «Об утешении философией»;
Плиний Младший. «Письма»;
Византийские стихотворные романы;
Гераклит. «Фрагменты»;
Августин. «Исповедь»;
Фома Аквинский. «Summa Theolo qica»;
Св. Франциск. «Цветочки»;
Николло Макиавелли. «Государь»;
Данте. «Божественная комедия»;
Франко Сакети. Новеллы;
Исландские саги;
Шекспир. «Антоний и Клеопатра», «Гамлет», «Макбет», «Генрих V»;
Рабле;
Фрэнсис Бэкон;
Мартин Лютер;
Кальвин;
Монтень. «Опыты»;
Сервантес. «Дон Кихот»;
Рене Декарт;
«Песнь о Роланде»;
«Беовульф»;
Бенвенуто Челлини;
Генри Адамс. «Воспитание Генри Адамса»;
Томас Гоббс. «Левиафан»;
Блез Паскаль. «Мысли»;
Джон Мильтон. «Потерянный рай»;
Джон Донн, Эндрю Марвелл, Джордж Херберт, Ричард Крошоу;
Барух Спиноза. «Трактаты»;
Стендаль. «Пармская обитель», «Красное и черное», «Жизнь Анри Брюлара»;
Джонатан Свифт. «Путешествие Гулливера»;
Лоренс Стерн. «Тристрам Шэнди»;
Щодерло де Лакло. «Опасные связи»;
Шарль Монтескье. «Персидские письма»;
Джон Локк. «Второй трактат о правительстве»;
Адам Смит. «Благосостояние наций»;
Готфрид Лейбниц;
Дэвид Юм;
Тексты федералистов;
Иммануил Кант. «Критика чистого разума»;
Сёрен Кьеркегор. «Страх и трепет», «Или-или», «Философские фрагменты»;
Достоевский. «Записки из подполья», «Бесы»;
Иоган Гете. «Фауст», «Итальянское путешествие»;
Алексис Токвиль. «О демократии в Америке»;
Астольф Де Кюстин. «Путешествие наших дней (Империя царя) »;
Эрик Ауэрбах. «Мимезис»;
Эдвард Прескотт. «Лабиринт одиночества»;
Карл Поппер. «Логика научного открытия», «Открытое общество и его враги»;
Элиас Канетти. "Толпа и власть".

Бетонное ощущение. Началась учеба. Пошли времена тотального недоедания, недосыпания и вечно измотанной студенческой жизни. Увидев свое расписание, мне стало страшно.

А с работы я уволилась. Никогда об этом не писала, но работать в гнилом коллективе хуже некуда. Когда собирается кучка сопливый девок в ветродуем в голове, змеиным языком и спрятанным за спиной ножом в руке, то и врагу не пожелаешь находится хотя бы час вместе с ними. Да что уж там час. Всего пару человек имели мозги, черт возьми. И что все эти бляди делали в таком то месте? Ой, я, кажется, обещала себе стараться говорить плохое о людях (пускай даже ржавых) как можно меньше. Или это я имею старомодные принципы, обозлена на весь род людской и не имею общаться некоторыми особями?

Хороших вам начинаний, ребята.

Добрый день, дамы и господа читающие, если таковые имеются. Мне бы, наверное, не мешало что-нибудь рассказать, написать очередную невнятную чушь или жаловаться на что-нибудь, например, из рабочей темы, рассказать вам про концерт IM, наконец, или про то, где это меня носит. Не важно, про что-нибудь да уж могла б я написать. Но что-то не тянет, знаете. Как всегда я одену босоножки, накину на себя очередную рубашку, возьму набитый рюкзак и учешу. Ну, или вдруг мне приспичит расхаживать в платье и туфлях. Не важно все это. Я встаю с кровати ровно в 14:00, собираюсь, иду на работу, по традиции пробую что-нибудь новое такое с градусами, а потом плетусь в обнимку к своему мужчине и ни о чем не думаю. Скоро вот только начнется учеба, разгильдяйничать сутками не выйдет, ха, маленькая девочка не хочет учиться, ха, маленькая девочка хочет выпивать каждый вечер и просыпаться черт знает где. Ай, да ладно, на самом деле август у меня монотонный. Вы то, надеюсь, отгуливаете его?
А, кстати, к нам снова приезжает дядюшка Купер. Это так здорово! И мы успели урвать билеты всего за 800 рублей. Вы бы только видели наши лица. Шли мы по улице (это было 17 июля, за несколько часов до IM), кажется, где-то в центре, направлялись из Кастл-рока (всегда надо зайти туда перед большим концертом) в кафешку дабы перекусить. "Ребят, стоять, мне кажется, или я вижу Купера?". Тут несколько идиотов стояли около рекламной стойки с открытыми ртами и ждали, когда вновь появится нужная им афиша. "Не наша, ну, на кой черт нам колготки, даальше листай давай, нуу же, ооо, да, да, Купер, да, ребят, 5 октября, да, все, не обсуждается!". Не знаю я, как это выглядело со стороны. Забавно, наверное. Переобнимались все от радости и побежали ловить wi-fi. Билеты были куплены в этот же день, мы влетели в первую сотку.

А знаете, этот день вообще был чудесным. 17 июля то, наверное, самый яркий и жаркий за все лето. Всюду, всюду мы встречали "наших людей". Нет, знаете, я расскажу!Я расскажу именно про это! Меня всегда очень будоражили концерты именно тем, что люди в этот день и момент едины. Всем абсолютно наплевать на то, кто ты, кто там и прочая ересь, никого не волнует то, насколько он будет сегодня пьян, жив, мертв, где проснется, кончилась ли дома зубная паста или молоко, всем плевать, все счастливы! Ты идешь по городу, на тебе майка Iron Maiden. Свои улыбнуться, свои покажут козу, свои скажут "привет, увидимся на IM!", спросят что-нибудь, дадут закурить или выпить, у своих тоже будет футболка с IM, ну, а если нет, то их все равно видно. Таких сразу видишь, сразу видишь что "свой". И это чертовски круто. У метро к нам подошел парень и рассказал о том, как вчера видели часть IM на Невском, а Дикинсон куда-то исчез. "Ладно, чувак, пока, увидимся сегодня!". И плевать, что не увиделись, все равно были заняты одним и тем же. А, знаете, там, в первом ряду, была бабуля в розовом свитере лет 70ти. Были даже детки в маленьких футболочках, но тоже с IM. Мы передавали друг другу бутылки и держались за своих или за тех, с кем только что познакомились.
Я потеряла в один момент своих, меня выкинуло назад, в самый слэм. "Эй, я что единственная баба здесь!?" - "Да!Что ты здесь делаешь, уходи, если сможешь, убьем!" - "Пошел на хрен, чувак!". А знаете в чем еще кайф? Кайфово стоять в первых рядах в начале, а под конец концерта выходить назад и смотреть на общий вид. Это шикарное зрелище, я вас уверяю. Увидеть событие практически со всех точек зрения. Я, кажется, пустила слезу счастья на "Afraid to Shoot Strangers" и "Fear of the Dark".

И все через смех. И было жарко. Было очень жарко. Был алкоголь, адреналин, кровь и рокнролл! Все были едины! И это потрясающий заряд энергии!

Дикие вопли, стоны, тонны, тошнотворны. Дикие крики, руки-клыки. Наш любимый ветер, наша взволнованная вода и далекое солнце. Камни, камни, камни. Ритмы, звуки, вздохи.

Внутренности - птицы, улетают не спрашивая, оставляя дыры.

Алкогольные крыши. Заснем и не проснемся, плевать, что завтра на работу. Заснули там, проснулись здесь, убежали, сбежали.

Я, кажется, пропала куда-то от счастья. Или не от счастья, не знаю. Все как-то странно, знаете, за какой-то туманной завесой. Завесой то ли сладкой, то ли пепельной. Тону, дышу, не могу надышаться. Хватаю воздух, как рыба, сухой такой воздух, но сладкий. Не стал бы горьким.

Стою ночью по колено в воде и смотрю вдаль в тишине, от которой звенит в ушах. Хотя нет, не звенит. Сердце перехватывает, транс. Лишь легкие звуки ветра, да какие-то случайные доносящиеся издалека полузвуки. Одна стою. Отключаюсь. Становится так ржаво, но тут сзади к тебе подходят и обнимают. Так тепло, так нужно, так тихо и нежно. Опираешься, закидываешь голову на крепкое плечо, закрываешь глаза. Рядом только дыхание знакомое. А все, а тебя тут нет, ты не здесь, это не ты. К черту все иное. Ловлю! Поймаю!

Не знаю, нужно ли мне рассказывать про прошедший концерт Iron Maiden, ждет ли кто-то моего отчета, но одно могу сказать точно - было жарко, очень жарко.

Итак, завтра наступает тот самый долгожданный день, которого мы так давно ждали. Мы скучали, надеялись и терпели. В ноябре мы прыгали от счастья. С первых дней продажи мы уже были при билетах и продолжали ждать.

Сегодня встречаю сестру у себя, мою сумасшедшую девку. А завтра мы все рвем на IRON MAIDE N. Пока у нас всех типичный зуд предвкушения. Будет жарко и безумно. В крови будет адреналин, алкоголь и ронкролл. Мы будем счастливы. Звуки вечного.

С меня отчет, если выживу, ха-ха.

3 июля.

— Добрый день, ребята!Настроение сегодня дерьмо, так что давайте напьемся к чертям под конец смены!Тем более, сегодня есть повод. Кстати, сегодня будем слушать "The Doors".

— Почему именно их?

— Ровно 42 года назад Джимми решил схитрить.

Я не уверена, что меня все поняли, это не важно. Сегодня мы будем слушать Pink Floyd. Сегодня 7 июля. Сегодня стоит вспомнить Сида.

Я люблю работу за музыку, на остальное мне плевать. Я люблю работу за то, что я сама могу управлять музыкой, а большинство будет со мной согласно. И подпоет. Бальзам на душу.

Мигель де Унамуно

* * *
Знаю о своём незнанье,
а иным и невдомёк,
что наш путь — одно скитанье
без ветрил и без дорог.
Знаю: кровь из ран саднящих
не иссякнет никогда;
знаю: жизнь душе болящей
дарит жажда, не вода.

* * *
Лишь оглохнув, Гойя понял
суть Испании своей:
над землёю – Бог оглохший,
души – глухи от скорбей.

* * *
Я не помню, кем я был,
да и кто я есть такой,
и откуда я уплыл,
и куда стремлюсь душой.
Канули иглой в стогу
зёрна истин, ибо я
больше верить не могу
в неизбывность бытия.

* * *
Как бесплоден путь, что вьётся,
не суля вина и хлеба!
Пыль да прах.
Или грязь – когда прольётся
дождь с разверзшегося неба.
Путь впотьмах.

* * *
Путь без отдыха, без света!
Уж не знаю, ждёт ли где-то
стол и дом.
Хлеб, вино, еда и жажда…
Сердце судорогой сжато.
Не дойдём?

* * *
Живу лишь своими снами,
что переслоились с былью.
Они рождены временами,
которые были да сплыли.

Живу лишь своими снами,
что снились когда-то мне
сумрачными вечерами
в забытой, как сон, стране.

* * *
Замолкни, сердце, спрячь свои скрижали
со списком бед, и пусть они истлеют
на тёмном дне. Кто сам себя жалеет,
не должен посвящать в свои печали
других, чтоб их дома не стали
приютом плача. Жалобы, что зреют
в душе самовлюблённой, всюду сеют
лишь суетность. Не отделяли
своих скорбей от общих люди чести,
и ты ищи, хоть это будет трудно,
ту боль, в которой ты — со всеми вместе,
ту боль, что не унизится до мести, —
ведь мелочно всё, что сиюминутно,
она же — высшей святости предвестье.

* * *
Говоришь, я — загадка,
ну и что, моё счастье?
Ты — загадка другая,
но горишь ко мне страстью.
Разум мой — в цитадели
за высокой стеною,
ну и что, зато сердце —
нагишом пред тобою.
Твои мысли — потёмки,
я не рвусь в них проникнуть;
но зато твоё сердце
предо мною — как книга.
Ум не знает пределов,
сердце смерти не знает.
В твоем домике белом
жить нам, не умирая.

В любой работе есть огромный плюс - деньги. Как бы отвратно это слово не звучало, меня, например, от этого воротит, но уж куда без них. Не затолкаешь эти бумажки да кружочки под плинтус и без них не проживешь. Ладно, в подробности вдаваться не будем.

Не понимаю, почему работу принеси-подай человека считают равноценной шлюхе. Таких людей много, я вам скажу. Сплю часами на баре или же побегаю, разнося пиццы, напевая любимые мотивы. Всегда есть деньги в кармане на дорогу домой, пачку сигарет и на забивку холодильника. Порой, порадую себя новой книгой, ну, или коктейльчиком с того же бара, ха. Хотя, в любом случае, это все не важно. Бытовуху хочется отправить в зад.

Вечера, черт возьми, как я люблю эти вечера. Нет, знаете, это не передать. Часами можно сидеть/стоять и наблюдать за столь разными и одинаковыми людьми. Как Том Уэйтс работал в какой-то лавке и впитывал в себя каждого человека, каждую его историю, голоса, манеры. Или же вглядываться в барханы воды, в линии архитектуры, огни. Невыносимо. Восторженно.

Порой внутри расцветают ржавые розы. Букеты, черт их дери. Наступает такая ностальгия, дежа вю сшибает с ног, голова начинает кружиться. Спасительные камни уже не такие холодные.

Это, наверное, все, что я хотела сказать. Не умею я много и долго вести беседы.

Снова сидела одна в полутьме у окна, закинув ноги на подоконник, выпрямив спину на стуле. Звучали истошные ритмы старого блюза, сборник которого я отрыла в каком-то подвале. Вот что по-настоящему буравит душу, вкручивается ржавой спиралью, оставляя рваную рану, и сам же лечит ее. Бальзам и яд. Оглушение. Изоляция.

Лежит поперек кровати, свесив свои длинные руки на пол и запрокинув голову. Дышит так тихо, почти неслышно, глаза закрыты. Не слышала, как вошел и рухнул на кровать. Сначала долго смотрела, как падает свет на длинные, бледные, жилистые, сильные, любимые руки в знаках, на спокойное лицо. Убавила звук, подползла на коленях, взяла за руки, поцеловала в переносицу. Холодный опять, как железо.

— Я устал, знаешь

Надавила слегка на середину ладоней в знак того, что знаю.

— А давай уедем к чертям собачьим куда-нибудь так, чтобы никто не знал?

Ванны, решетки на окнах, домашний бассейн. Наш поверженный вождь распростерт на запотевшем кафельном полу. Хлор в его легких и на его длинных волосах. Гибкое тело борца в среднем весе неподвижно. Рядом приближенный к вождю журналист, доверенное лицо. Ему нравилось видеть вокруг себя людей, влюбленных в жизнь. Но большинство репортеров были стервятниками, слетевшимися на место событий, чтобы удовлетворить любопытство самоуверенной Америки. Камеры в гробу интервьюируют червей.

Джим Моррисон "Властители"

Итак, не мешало бы доползти до бутылки вина или чего-то более крепкого и встречать свою круглую дату. Столько лет в жопе, а ума палата.