expecto patronum

это как переслушать Аукциона и потерять способность строить предложения в человеческой логике, в разумной, не в ощущенческой. это паззл, который рушится у меня в голове, постоянно рушится в моей голове и я не понимаю, почему всё так. мне всё время надо восстанавливать паззл действительности в своей голове, цеплять за любое потверждение реальности в таком виде, в котором её воспринимают все и как меня учили родители. я цепляюсь за любого человека, который может подтвердить, что ты есть, что ты существуешь, что я целовала тебя, а потом я боюсь, что и эти люди - плод моего разваливающегося воображения, а сегодня жизнь пошла по кругу - и вот, омй лучший друг мужчина говорит мне, что я могла бы тебя бросить и быть с ним, а я сижу и понимаю, что да - я могла бы, но это было бы слишком просто, а потом я вспоминаю, что так же было с Сашей, а потом я вспоминаю, чем все это закончилось и мне очень страшно, и мне очень страшно, но я не могу сказать тебе, не могу сказать тебе ничего этого, не могу сказать тебе, что мне страшно, мне страшно, мне так страшно и так больно - болит спина, вся спина болит и меня расстраивают чужие руки. ты там далеко. ты там так далеко и я знаю, что твоя подруга разошлась со своим парнем, потому что любит другого мужчину, а у того мужчины много других женщин и ты занят этими отношениями и все они тянутся к тебе, потому что каждый день я думаю про тебя, каждый день я посылаю сигналы в космос - окружаю тебя защитой, свой любовью. ничего не случится с тем, на кого я смотрю. пожалуйста, будь. я не сошла с ума, ты правда-правда существуешь, ты живешь, ты ставишь спектакль, ты читаешь мои книжки, ты так красиво улыбаешься, ты сопишь во сне, ты смотришь на меня, ты, но я не чувствую, не чувствую, не чувствую, я не чувствую твоей любви, я не чувствую, я только понимаю её головой, но всем другим я не чувствую, я не чувствую, я не чувствую, а мне так надо знать, мне так надо ощущать каждым сантиметром себя, что ты любишь меня, что ты желаешь меня, что ты без меня тяжело дышишь, вернись ко мне и давай дышать вместе, давай вместе не дышать, давай читать книги, давай не спать, давай спать, давай есть яблоки и пить сок, давай есть пиццу, давай всегда жить вместе, давай никогда не будем жить вместе, давай ссориться, давай никогда не ссориться, давай целоваться, давай без поцелуев, давай заниматься любовью, давай заниматься любовью, любовью, любовью, любовью, любовью, друг другом.

Это ничего. Я ждала тебя 7 лет. Неужели я не могу подождать ещё?

Я же Пенелопа. Я умею ждать.

Только не переставай любить меня,

пожалуйста.

Я плачу, потому что я его люблю и его нет рядом? Или я плачу, потому что я думаю, что я люблю его, а его нет рядом? Или я плачу, потому что я не знаю, люблю я его или нет, и он не рядом?

Ты говоришь человеку, что любишь его. Ты говоришь, потому что сейчас ты точно в этом уверен. Ты это знаешь. Тебе можно отрезать палец и ты не усомнишься, но на следующий день ты просыпаешь с этим человеком, смотришь на него и говоришь ему, что любишь его, но это уже звучит повтором, копией копий. Через месяц ты предпочитаешь промолчать.

Пожалуйста, не спрашивай ничего, ничего не выясняй. Я не знаю. - думаешь ты.

Морщишь лоб и молчишь. И он морщит лоб и страдает, потому что не понимает, что происходит.

Я не буду жить с тобой. Я не могу жить с тобой. Я не готова, я не хочу. Где мы будем жить с тобой? Мне нужно моё личное пространство. Мне нужна моя комната и тебе нужна своя, потому что оба мы пишем и нам надо бывать в одиночестве, а мне надо ещё больше, чем тебе. Я не хочу жить с тобой, потому что я хочу приходить тогда, когда действительно хочу. А уходить из дома, в котором живёшь - странно. Это значит, что что-то не так. А если я не буду жить с тобой то то, что я ухожу не будет значить, что что-то не так, может быть наоборот - может так мне легче пережить счастье, принять его. Ведь счастье тоже нужно принимать, понимаешь? Я не хочу жить с тобой, потому что это слишком серьёзно. Я не хочу даже любить тебя так, как я люблю тебя, потому что это слишком серьёзно для меня, потому что я не умею так, потому что ты далеко и ты не можешь меня успокоить, если бы ты был близко, я бы даже не думала о том, чтобы уйти, но сейчас я думаю, потому что я не могу так. Ты хочешь совместить несовместимы вещи. Я не чувствую себя свободно, потому что ты зависишь от меня. Ты, наверное, любишь меня больше, или, думаешь, что любишь, или хочешь любить.

Я не умею и мне страшно.

Мне приятно думать, что все записи, которые я тут делаю, когда-нибудь будут прочитаны моими детьми, или моими учениками или просто более молодыми, которым будет не всё равно на то, что думала я, когда была их возраста.

Для любого мало-мальски пищущего человека, как мне кажется, важна проблема адресата.

Раньше я думала, что пишу это для себя и очень редко получала от этого удовлетворение. Мне кажется, это происходит из-за отсуствия отстранения от того, что было пережито. Впрочем, я всегда старалась уяснить что-то для себя, сделав запись о том, что казалось мне важным.

Теперь мне кажется, что эффективней было бы вести повествование менее пафосно, более искренне и не для себя, а для кого-нибудь младше.

Я взрослею и сталкиваюсь с тем, о чем никто никогда нормально не рассказывает. Когда я работаю в лагере, я стараюсь дать детям понимание того, что выйдя из школы, они, скорее всего, начнут сталкиваться с разного рода вещами, о которых им говорили, но на деле эти вещи выглядят совсем иначе.

В общем, мне бы хотелось, чтобы когда-нибудь мой опыт пригодился кому-нибудь.

Наверное, эта запись будет посленей, имеющей цифру. Было бы лучше, научиться давать названия тому, о чем хочешь сказать.

Я так и не решила, что надеть завтра, чтобы встретить его. Это наша первая в жизни встреча, а ведь я его знаю сто лет.

Утром я встала, помылась, попыталась привести своё лицо впорядок, но оно так и было слегка опухшим после сна. От линз глаза слезились и опухали ещё больше. Нос покраснел. Ладно, пока я еду это всё исчезнет и лицо само примет надлежащий вид. Надену сарафан и плевать, что у меня не побриты ноги. Сарафан длинный, а под юбку он мне не полезет. В конце-концов он всего на пару дней, я скоро уеду. Да и мы друзья. Он расстался со своей девушкой, он уже свободен. Но мы просто друзья. Надо быть собой. Я не собираюсь его кадрить.

Я как всегда приехала раньше и плутала по Ладожскому вокзалу. Люди приходили и уходили. Устав от подозрительных взглядов охранников (да-да! у меня почти нет волос на голове, и я без лифака! конечно, безусловно я люблю женщин! а может быть я террорист!), я спустилась на перрон. Никогда не знаю как правильно определить нумерацию вагонов. Бабуля, которая ко мне привязалась тоже не знала. И мы с ней решили просто ждать. Потом пришлось очень быстро идти, чтобы успеть дойти до нужного вагона прежде, чем откроется дверь. Я увидела его в окно. Он меня тоже. Я стала очень волноваться, потому что встреча была действительно эпохальной. Вышли какие-то очень красивые мужчины, я почему-то пошла к ним и очень хотела их обнять. Они улыбались мне, я улыбалась им, потом смутилась, поняв, что это не те люди, которые мне нужны. За ними вышел он. Я не помню в чем. Вроде у него была голубая рабушка в клетку. Глаза были красными. За спиной небольшой рюкзак. Я сказала ему "нет". Меня удивил его запах. Никогда такого запаха не чувствовала, точнее, будто чувствовала составляющие этого запаха все по-отедльности. Было неловко. Очень неловко и радостно. Мы потыкали друг друга пальцами, чтобы убедиться в реальности происходящего.

Дорога до моего дома казалась мне бесконечной. Мы мало разговаривали, пытаясь привыкнуть друг к другу. Это тяготило меня. Я злилась и расстраивалась. Я смотрела на наши отражения в окне вагона. Мы не смотрелись вместе. Его присутствие казалось мне противоестесственным. Он совсем не смотрел на меня.

День был жарким. Горячую воду отключили, а он отказался от системы тазиков. Кормила его бутербродами с нутелой. Он что-то рассказывал, я пыталась смеяться и рассказывать что-то в ответ, наверное, он тоже пытался смеяться.

Программу первого дня я не продумала. Я вообще плохо помню первый день. Мы очень много ходили и он мне не нравился. Он не нравился мне, потому что я устала, у меня были свои дела, он молчал и выбирал пассивную позицию. Позндо вечером я замёрзла и он дал мне свою куртку. Она тоже странно пахла. Мне не нравился этот запах. Его запах и запах его вещей был резким и сильным. Он не пользовался никакой туалетной водой. И одежда и он пахли сыростью, какая бывает осенью в петербурге где-то в октябре, и сигаретами, и чем-то ещё, наверное. Третью составляющую я никак не могу уловить, а может её и нет вовсе.

Куртка была мне велика. Мне кажется, она и ему была велика. Выглядела я как бомж, но мне стало теплее. Мы пошли к Саше. Двор был страшный и было уже совсем темно, будто кто-то отменил белые ночи, но я смогла интуитивно найти нужный закуток. Я сто лет не видела Сашу. Он был бородат и прекрасен. Я люблю его намного больше, чем он меня, поэтому длительность моих объятий была странной. Мне кажется, они оба это заметили. У Саши было тепло, а потом они решили проводить мне до метро. Саша был в шортах и в резиновых тампочках, и в тельняшке. Я в куртке Андрея. Вид нашей компании был, по всей видимости, прекрасен, потому что какие-то алики сразу захотели с нами познакомиться.

Мы попрощались. Я ехала домой. Уставшая. И мне не было радостно. Я писала Насте, что он хороший и что всё хорошо. Я правда понимала, что он хороший, очень хороший, но мне он не нравился. На следующий день я не могла с ним погулять, потому что навалилось куча работы и я пыталась её разобрать, да мне и не хотелось с ним таскаться.

Потом мы встретились за день до моего отъезда. Встретились ближе к вечеру, потому что у меня было много дел и я не хотела с ним долго гулять, ведь он мне не нравился. Я надела брюки. Мои любимые летние розовые брюки. И мне было совершенно плевать, что они реально розовые, потому что в них моя попа смотрится шикарно, а ещё они удобные. Надела футболку, вставила красивые серьги и даже не удосужилась ни накраситься, ни вставить линзы. Так и поехала - в очках.

Мы договорились встретиться на Сенной. Я хотела провести его по местам Достоевского. Я вышла и встала наверху лестницы, чтобы видеть, если он есть где-нибудь. Было много людей, потом, я заметила его и поняла, что он смотрит на меня не так, как прежде, но не придала этому значения. Мы ходили по всяким старым домам и мне было немножко страшно, что нас кто-нибудь увидит, хотя, в этом не было ничего такого. Мы пили колу. Мы разговаривали намного больше и очень много смеялись. Так много, что у меня болели щёки. Мы сидели посреди набережной, я сидела на его сумке и мы курили. И я говорила ему, кого он мне напоминает.

А потом была сцена у фонтана. Это фонтан у Адмиралтейства. Мы встали около него, рядом со мной баловались дети и брызги немного долетали до нас. Мы над чем-то очень смеялись и он сказал, что ему нравится моё лицо, когда я улыбаюсь, потому что у меня на щеках милые складочки. А я смотрела на его лицо и хотела сказать ему то же. Я смотрела на его лицо. У него были почему-то такие красные губы. Я смотрела на его губы, я смотрела на его ключицы, я смотрела на его скулы и я не могла оторваться от него. И я шутила, и я заигрвала с ним, а он не отвечал мне. Я билась об стену. Он игнорировал все мои намёки, все моё кокетство он обращал против меня. Он говорил, что ему нравятся очень худые девушки. Я шла и чувствовала округлость своих бёдер, тяжесть ног, упругость попы. Я шла и понимала, что я не очень худая девушка. Хотелось съесть что-нибудь огромное и вредное ему назло, чтобы съесть и сразу растолстеть.

Мы ведь всего лишь друзья. И я жалела, что я завтра уеду, и что мы всего лишь друзья, и что ему нравятся очень худые девушки.

Мы стояли у метро и всё тело моё было напряжено. Мне хотелось, чтобы он поцеловал меня. Мне хотелось попросить его поцеловать меня. Но он не поцеловал меня, а я не попросила его. Я поцеловала его в щёку и ушла, и ехала на эскалаторе и плакала, и чувствовала его запах и закрывала глаза, и видела его красные губы, его скулы, его складки на щеках, когда он улыбается.

Вот уже и 2014. Всё никак не собраться с силами, чтобы написать, что-нибудь вразумительное.

Этот год начался моими горячими танцами в расстёгнутом пуховике под жёсткий рнб вокруг мангала. Да, я очень люблю танцевать. Начался сном о том, что у нашего с Андреем ребёнка странные глаза. Начался дикой уборкой. Продолжился умопомрачительной ревностью. Выяснением отношений и приходом к компромиссу. Продолжился образцово-показательной истерикой одногруппника, признающегося мне в любви. Продолжился взаимным посылом друг друга в самую воняющую часть задницы. Продолжился больую в животе из-за месячных, которые посылают на Новый Год только плохим девочкам. Продолжился совершенным благоговением перед моим маленьким божеством.

Надо зажмуриться и пережить сессию и моё божество вернётся ко мне. И мне можно будет просто молчать и смотреть на него.

"Да, плачь, потому что ты очень сильно влипла, девочка".

В прошлый понедельник, поздно вечером, мне позвонил Макаревич и сказал, что "у вас тут тепло, а мы думали, что едем на Север".

В прошлое воскресенье мы стояли в очереди за миндальным печеньем и я сказала:" Артём сказал, что ты должен сегодня уехать, а я сказала, что ты ещё не знаешь"; а потом я провожала его на автобус до Москвы.

А между всем этим… Утренние показы Мнушкиной. Знакомство с Николаем.Китайская забегаловка. Знакомство Макаревича с Настей и Женей. Бар. Мой день рождение. Ночной сеанс. Семь часов утра. Песни на моей кухне и пицца. Дискотека 90х. Дождь. Миндальное печенье. Песни the Beatles в Тепличных условиях. Огромный двухэтажный автобус на Москву. "Я приеду к тебе". Я люблю тебя.

Никто никогда не делал для меня ничего подобного. Макаревич похож на океан, у него внутри огромный титан, греческий бог, стихия, китовое сердце.

По сравнению с ним, я всего лишь человечек, маленькая птичка.

Мне правда хочется на него молиться.

Великое противоречие человеческих отношений - ты можешь требовать, но тебе никто ничего не должен.

я люблю его

я люблю его

я люблю его

я нашёптываю каждую ночь

люби меня

люби меня

люби меня

В моей голове безвылазно сидит кудрявый и покуривает, болтая ножками. Я засыпаю и просыпаюсь, постоянно находясь с ним во внутреннем диалоге, и спешу домой, чтобы почитать как у него дела.

пора бы уже признаться себе в том, что произошло

Давно ничего не писала. Иногда кажется, что не о чем, потому что ничего особенного не произошло. Ничего не потрясает меня. На деле произошло довольно всяких маленьких событий, которые нуждаются в том, чтобы их запомнили.

Стоит начать с лета.

Летом было два замечательных событя: поездка в Москву и встреча с Янкусом.

Поездка в Москву была замечательной, потому что было много музыки, потому что the Killers, потому что перемена места и сам факт закрытой сессии и лета. Она могла бы быть лучше, если бы я была с теми, кто мне действительно близок или с теми, кто действительно интересуется моей скромной жизнью. Мне кажется, что я не буду особенно вспоминать эту поездку в будущем.

Приезд Янкуса - прекрасный подарок за все мои страдания, связанные с большим чувством к Даниилу. Сперва было неловко и странно, но потом было хорошо. За два дня он смог восстановить моё сердце. Не полностью, конечно, но довольно существенно. Я стала чувствовать себя и видеть что-то вокруг. Мы так и не поцеловались, и теперь оба думаем хорошо это или плохо. Он хочет переехать сюда, быть там, где есть я. Я же не шибко верю этому всему. Я ему нравлюсь, но это чувство недостаточно мощное, чтобы выдернуть его из Сибири.

Я бесконечно благодарна ему за то как он смотрит на меня. За то, что он принимает меня, за то, что не судит, не пытается переделать. За шутки. Если кто и fixed me, так это он.

Хорошие новости закончились. Переходим к плохим.

С каждым годом всё труднее ехать работать в лагерь. По причинам изменения во взглядах моих и во взглядах "правящей верхушки".

Это лето закончилось тем, что из лагеря ушёл человек, на котором держалось всё на свете. Я никак не могу представить, что будет без Юли.

Моя любовь к Пете потерпела огромное разочарование. Я не могу нормально вопринимать человека, настолько зависимого от никатина. Никогда не думала, что скажу это. Но его зависмость меня пугает.

В процессе написания сертификатов я настолько охладела к Ване, что теплые чувства мои сохранались только к какому-то сказочному прошлому, где мы были почти единым целым, огромным сгустком вожатской любви.

Я понимаю, что лучшей работы для себя едва ли найду, пока не могу заниматься преподаванием и наукой… Это всё большой вопрос.

дома лучше, чем в лагере только по двум причинам:

1. дома можно бросать бумагу в туалет

2. дома можно спать голой

Люди всегда чего-то друг от друга хотят. Начиная общение, мы всегда имеем какую-то цель, которой хотим добиться. Конечно, некоторые люди умудряются получать удавольствие от самого процесса, от некой игры, но, кажется, это не совсем мой вариант.

Мне бы было намного легче, если бы люди сразу говорили бы мне чего они от меня хотят. Вместо скучно болтовни о том, что они любят всех людей в мире или о том, что их жестоко бросили. Но люди не могут так делать, потому что мы вообще редко думаем о том что и зачем мы делаем. Слишком редко задаём себе вопросы. Когда ты прямо спрашиваешь человека, чего он от тебя хочет, человек теряется и стесняется. Хотя, казалось бы, чего стеснятся? Своей корысти? Если парень скажет мне, что цель его общения - секс, то от этого ничего не изменится, кроме того, что я либо откажу ему и он перестанет тратить зря время, либо соглашусь и тогда все будут довольны.

Мы боимся собственных желаний, откровенности. Чаще всего я знаю, чего я хочу от конкретного человека и не вижу ничего постыдного в том, что мне хочется тепла и любви, что я питаю надежды, что именно этот человек сможет мне это дать.

Я жду Настю. Лежу на диване и жду Настю. Я не успела пропылесосить и поэтому нам придётся спать вместе - хорошо, что дома не жарко. И вот я лежу, и думаю, что когда-нибудь настанет тот день, когда мы перестанем помещаться вместе на диване и вообще перестанем валяться, и спать вместе, потому что будем слишком взрослые. Взрослость подступит тогда под самое горло и, может, я даже не замечу этого, потому что мою голову поглотит взрослый мир со всякой творящейся там ерундой.

Надо сохранить в себе ребёнка любым способом… только бы сохранить.

Карина сказала, что то, что я чувствую к Дане - что угодно, но не любовь, потому что любовь - это когда не больно. Меня вообще очень веселит, когда люди говорят мне, что я чувствую/ не чувствую на самом деле.

В теории Карины о том, что истинная любовь - безграничное, безвозмездное счатье, всё отлично, но эта теория не имеет никакого отношения к действительным человеческим отношениям.

Любовь - это действие, а действие всегда хочет взаимодействия, а отношения - взаимодействие. Взаимодействие не может быть тем ровным, монолитным счастьем, о котором говорит Карина, потому что взаимодействие/отношения драматичны по природе своей, ибо жизнь драматична.

Конечно, очень легко любить человека вне отношений, когда он не делает глупостей, не ведёт себя как идиот, не кричит на тебя, не расбрасывает везде носки и, по всей видимости, какает розами.

Я не воспринимаю любовь вне отношений, каких бы то ни было, в не взаимодействия, любого.

Сегодня я ему написала, что ему не надо со мной видеться.

Keep our love locked down