expecto patronum

Я очень жалею, что начала писать в одной из тетрадей, подаренных Ксенией. Испортила тетрадь. С другой стороны - мне было полезно писать на бумагу. Я не корректировала и не перечитывала то, что писала, это был просто поток. Не самый весёлый.

Даже думать не хочу о том, что я действительно чувствую к Паше. Так странно было заметить, что он что-то неправильно написал. Он!, который всегда всё пишет правильно и толково. И его это замечание в мой адрес, и моё измученное "просто скажи мне спокойной ночи" - с маленькой буквы, без знаков препитания. И, конечно, это звучало иначе, нежели в первый раз.

Разве могу я ему сказать, что так боюсь написать что-нибудь глупое и лишнее, так боюсь, что он опять куда-нибудь денется, что решаю вообще ничего не писать. "Ей легче промолчать, ей легче не успеть".

У нас с ним никогда ничего не получится. Я это знаю как 2х2. Но я всё равно хочу, чтобы он любил меня хотя бы немного, чтобы я имела для него хотя бы какое-нибудь, пусть маленькое, но значение, потому что он для меня особенный.

you can do no wrong in my eyes

Прошло два дня, а у меня ощущение, что я видела его неделю назад. Я не знаю, кто виноват, но найти причину того, что произошло, я очень хочу.

А потом я пошла танцевать и танцевала всю ночь, и мне кажется, что я вытанцевала всё, что можно было вытанцовать. И я ничего не чувствую, кроме желания отключиться и танцевать ещё.

Не быть влюблённой - убийственно.

The Kills - the last goodbye

Kate Nash - the nicest thing

У меня слишком большое сердце. Слишком. Как широкая двуспальная кровать. А я слишком маленькая для такого слишком большого сердца, слишком маленькая, и я вытанцовываю всё, что не могу высказать и никто никогда не видит, что я танцую и не чувствует того главного, что я хочу высказать, у меня слишком большое сердце, и я танцую, потому что любовь нельзя сказать иначе, иначе, чем в действии нельзя сказать любовь, и я танцую - я говорю, но никто этого не видит, потому что это самое важное, что я хочу сказать.

Я танцую, что я люблю тебя, что ты прекрасен.

Родители купили новый чайник. Я увидела этот чайник и подумала, что он - воплощение чайника мечты для одинокой девушки, и мне так нестерпимо захотелось жить одной и, переехав, забрать этот маленький белый чайник с клубничинами у родителей, что сил справлять с действием таблеток у меня как-то не осталось. Я пошла в комнату и сжалась в позе эмбриона на своей кровати, которую не люблю и, которую не взяла бы с собой на новое место жительства.

Вчерашняя реплика папы - "Вот ты сначала поживи одна…" - почти вывела меня, а потом - "Когда захочешь, тогда и живи". О! Я хочу, я мечтаю о собственном угле, где будет тихо и никто не будет разговаривать за стенкой, смотреть телек, спорить, ржать.

Я смогу курить дома, за работой или чтением или в ванне. Это рай.

Вместо того, чтобы готовиться к зачёту, до которого осталось 10 часов, я думаю о том, что мне бы хотелось воплотить в жизнь его "тяжёлую" фантазию с наручниками и о том, что он тоже любит это сладкое "когда немного больно".

Отсутсвие между нам эмоциональной привязанности только больше раскрепощает меня. Всё, что я к нему чувствую похоже на извращённую форму сильного влечения, на одержимость.

Хорошо, что он не знает.

Он считает меня истеричкой. А я просто реагирую на него острее, чем на других, точнее - я только на него и реагирую.

Фотография Ромы.

Ионов пожелал мне гореть и сказал, что я сатана.

Моя жизнь наполнена чудесным и замечательным, чудесным и замечательным, чудесным и замечательным, замечательным.

Такое противоречивое чувство, когда понимаешь, что страница в контакте даёт тебе больше информации о ребёнке и его проблемах, чем все эти дни на смене.

_____

Я восхищаюсь Пашей.

Так сильно, что иногда плачу, когда думаю о нем.

Я неверотяная дура.

Откуда-то пришло умиротворение. Я очень люблю это слово, оно похоже на королевскую ватрушку.

Заставлять себя верить в хорошее - грандиозное усилие над собой. Я представляю себя бурлаком, вытягивающим из себя всё прекрасное, мудрое, доброе наружу. Это тяжело и это труд - принимать мир и любить его, после того, что ты о нём узнал. Правда, это чувство спокойствия стоит всех этих усилий. Я чувствую как сильно люблю людей, которые любят меня, и мне от этого светло и радостно.

Сам факт его существования, независимо от наличия или отсутствия его в моей жизни, делает меня счастливой. Я просыпаюсь и засыпаю с мыслью о том, что испытываю к нему большое чувство благодарности за то, что он просто был со мной какое-то время. Совсем чуть-чуть. Мне бы хотелось видеть его радостным, летним, свободным от страха. Ушло чувство собственничества и желания иметь власть над этим человеком.

Главное - не упасть обратно.

Я чувствую себя лжецом, когда общаюсь с человеком, которого не люблю, к которому не чувствую влюблённости. Поэтому я почти ни с кем не общаюсь.

У нас есть начало пушкинское, начало гармонической правды, ясного приятия мира со всем его неизбежным злом, но и с оптимистическим убеждением, что жизнь для жизни нам дана. Хотя она и дар случайный, и дар напрасный. И есть другое начало — мучительное и мучащее, истерическое, надрывное, не только чуждое гармонии, но и намеренно нередко обостряющее, дисгармоническое, чтобы подчеркнуть «учительность».

В этом соединении несоединимого — реализма с «учительностью» (этот термин заимствован мною у С. А. Венгерова [i] ) — и заключается часто фальшь русского искусства. Невозможно быть одновременно и реалистом и учителем. Нельзя глубоко обнимать мир сущий и в то же время видеть в нем грех: «грех ты мой», как говорит Катерина в «Грозе». «Грех ты мой» — объявляет всему миру лакомый до жизни Л. Толстой — самый типичный и яркий образец гениального художественного лицемерия.

[i] Венгеров Семен Афанасьевич (1855 – 1920) — историк литературы, библиограф.

Пора подвести хоть какие-нибудь итоги уходяшего 12ого года. Наверное, они будут короче, чем обычно.

Что было хорошего: дни, проведённые с Женей; полное любви к своему напарнику лето, вылившееся в пару замечательных фотографий; вокзал; мой день рождения;

и всё это ни в коей мере не компенсирует всей той дряни, которая творится вокруг. Ложка мёда в бочке с дёгтем.

Моей любви в жизни не место. Она либо слишком, либо никак. Ни того, ни другого жизнь не терпит.

Почитала себя любимую. Надо сказать, что в 2008 я писала толковей, чем сейчас, была добрее, намного добрее.

"Я обещаю тебе всё. Такая у меня к тебе любовь". - такая я была. Лет до 17. Сейчас я уже не умею так, скорее всего - боюсь.

Вчера думала, что хуже уже просто не может быть, но смогло.

i'm in a misery

—1

он говорит, что я классная, но у него проблемы, ему надо разобраться и мы должны прекратить общаться

и как объяснить ему, что когда-то я сказала точно так же человеку, которого люблю и это стало моей самой большой ошибкой в наших отношениях,

ведь это его выбор и его решение

нет, отношения - это не для меня

А как должен чувствовать себя человек, когда он понимает, что между ним и его лучшим другом огромное пространство замером в проблему в семье, в парня, в количесвто прочитанного, в людей, с которыми видишься каждый день? Как должен чувствовать себя человек, когда он понимает, что ему не хочется разговаривать даже со своим лучшим другом? Как должен вести себя человек, когда он понимает, что никогда не будет близок с тем человеком, который ему нравится? Как должен вести себя человек, когда понимает больше, чем хочет понимать?

Все наши страхи в школе по поводу нашего будущего, у кого они вообще бывают - эти страхи по поводу будущего в школе, совершенное ничто по сравнению с тем, что ждёт нас дальше.

Я хочу работать в школе, чтобы рассказывать старшеклассникам то, что не рассказали мне: о том как дальше будет.

Он плохой и не будет меня любить, но мне сейчас кажется, что это можно терпеть, потому что он даёт мне возможность не соприкасаться с реальностью, потому что он, как и я, боится.

Голова кишит образами. Мне так жаль, что я никак не могу написать всё это. Зачем-то откладываю, потому что не найти форму. Надо, надо писать.

Размышление о творческом процессе привело меня к размышлению о боли, ибо творческий процесс, любой, проходит для меня болезненно. Я вообще думаю, что становлюсь немного не собой, впрочем, эта сложная тема, в которой я ещё ни к чему не пришла. А боль пронизывает всю мою жизнь. Можно сказать, что я вообще жизнь воспринимаю только через категорию боли, соответсвенно, боль - для меня нечто нормальное, никак не отрицательное. Любовь, счастье, удовольствие - всё это через боль. Когда я люблю и мне щемит сердце, я впервую очередь думаю о том, что это боль, а потом уже о том, что либо любовь - признак боли, либо наоборот. Это признак моей жизни, в отсутсвтии которого я не особо чувствую жизнь.

Я могу написать о нём сотни маленьких зарисовок. Я уже придумала его с ног до головы, и начинаю любить то, что придумала, но он - иное. Вот она - драматургия, конфликт, противоречие.