In my head...

Я представляю. Представляю любовь с первого взгляда. Представляю, как забьются наши сердца в такт друг другу. Представляю ночи без сна, те ночи, которые я бы никогда не смогла забыть. Прогулки, солнце, пляж, долгие разговоры о чем-то важном или пустом. Я живу этими мыслями сейчас, как глупая девчонка, только-только начитавшаяся книжек о любви и верящая в то, что весь мир идеален. По утрам, слушая очередную песню из прошлого, я представляю любовь, какой она может быть, или могла… Я потерялась в реальности. Нет ничего и никого здесь, кого бы я хотела видеть рядом с собой, кого бы подпустила близко. Есть только мечты, мысли, картинки в моей голове. И реальность. Которая никогда не позволит им сбыться..

Наверное, неприятно осознавать, что в этом мире больше не осталось ни одного человека, который способен утешить в трудную минуту или поухаживать за тобой, когда ты болен и передвигаешься по квартире, словно овощ. Однако, мне уже все равно. Подруги близкие мне люди, но я уже не хочу ничего ни с кем обсуждать. Это всегда приводит к провалу. К очередной боли. К пустоте. Чтож, худшее позади. Первая ужаснейшая ночь в этом году успешно пережита и я чувствую, что вновь избавилась от еще одной части своей души. Все ушло. Вышло вместе с жуткими слезами и истеричными рыданиями, мучившими меня всю ночь. Я возвращаюсь в мир серых и пустых будней, начинаю свою жизнь с чистого листа. Наверное, в прямом смысле слова с чистого, поскольку уже ничего не чувствую. Может быть, это все фикция и вся боль вернется ко мне завтра или в другой день, как это было сегодня утром, когда я в буквальном смысле ощущала ее на сердце (надеюсь, в будущем это не обернется для меня каким-то заболеванием), но что-то подсказывает мне, что это не так. Я окончательно попрощалась со всем уже вчера. Все чувства, какие могли еще во мне остаться, вылились вместе с моими слезами и я счастлива, что это наконец случилось. Я люблю пустоту. Она не делает больно и не заставляет страдать. Мне никто не нужен и я буду счастлива. Я сделаю все для этого.

Я сижу над первой строчкой уже проклятый час, не зная, что именно хочу написать сюда. Рассказать о вчерашней ночи? О том, что было, что я сделала, что поняла? Не знаю. Я уже боюсь доверять самой себе. Этому дневнику. Кому бы то ни было. Я слишком сильно запуталась, сама загнала себя в угол. Мне сложно признать свой провал, но эта тяжесть всего случившегося продолжает давить на меня огромным грузом, из-за чего мне иногда трудно дышать… А может, и просто не хочется. Одно знаю точно - в прошлую жизнь дорога навсегда закрыта. Ни любви, ни друзей, ничего больше я не хочу иметь. Слишком много всего сделала. Слишком много чего произошло.

Я ждала этого поцелуя почти полтора года. А может быть, и больше, учитывая, что никогда в жизни мне не приходилось целовать человека, которого я так долго и сильно желала. Я думала, произойдет что-то сверхъестественное, думала, что по моему телу пронесутся тысячи мелких электрических разрядов, как это было в последний раз с человеком, который меня добился, а не наоборот. Но ничего не было. Да, было потрясающе, приятно, я ведь так давно этого хотела! Однако… Не было чувств. Не было ничего. Это и понятно. Теперь карты окончательно раскрыты. Полтора года глупых надежд оказались простым самовнушением. Интересная, однако, штука жизнь. Я даже не могла представить, что такое возможно, когда человек, чьими мыслями ты жил какой-то период времени, которого представлял, о котором думал, просто не замечал твоего существования. И даже ни о чем не догадывался. Но, наконец, пришлось признать это. И отправиться в новую жизнь с чистой головой и напрочь разбитым сердцем.

В моменты, когда ты так разговариваешь со мной, я понимаю, что заслужила это, но все равно не перестаю хотеть собственной смерти. Ты был, вероятно, единственным человеком, которого за все последнее время я могла бы назвать близким. И видеть твое леденящее равнодушие очень больно. Ты выпускаешь в меня весь свой яд, когда дело касается твоей новой девушки, и это неприятно. Да, признаю, я сама ненавидела тебя пару дней назад, но это все из ревности. Или зависти. Потому что она идеальная. Красивая, умная, прекрасная - та самая, о которой ты всегда мечтал. А я ничтожество. И как бы ты не отговаривал меня и убеждал думать по-другому, теперь ты убедился, что я была права. Но злость прошла. Вчера я услышала слишком многое, чтобы понять, что никогда не была для тебя кем-то значимым. Оно и к лучшему. Мы слишком разные. Тебе сужденно стать великим человеком, а я подохну в какой-нибудь канаве. Именно поэтому рядом с тобой должна быть красивая и подходящая тебе девушка, а не я.

Приятно осознавать, что спустя почти два года, человек, который причинил тебе столько боли, наконец, раскаялся. Да, может он сделал это и раньше, но искренние извинения я смогла услышать только вчера. Так странно. Я много раз представляла себе эту картину, то, как он просит прощения за всю боль, причиненную мне, за все те моменты, после которых я не хотела жить, но я не думала, что мне будет так все равно. Я была просто пустой. Убитой и пустой. Все забылось. Мне даже не приятно. Мне было никак.

К чему все это? Моя жизнь катится в пропасть, а я не то, чтобы не хочу это как-то остановить, я наоборт подтакливаюсь к этому дальше. Снова депрессии, плохое самочувствие? Нет. Похоже, это часть моей жизни. Часть меня. И я этому рада.

Я просто оставлю это здесь, как напоминае о самой эмоциональной и душераздирающей ночи в своей жизни. С Новым 2015 Годом, дорогие призраки вьюви. Найдите свое счастье и держитесь за него всеми силами. Не допускайте моих ошибок.

Я снова ощущаю это. Это паршивое чувство, которое уже слишком давно не было гостем в моем сердце. Я даже почти забыла, каково это. Эта всепоглощающая ненависть к самой себе, собственное отвращение и пустота внутри, которая давит на мою грудь, легкие, сердце… Мне не хочется никого видеть и в то же время я стремлюсь к общению со всеми, с кем я когда-либо общалась. Мне одиноко и мне никак. Я ненавижу себя за собственную ничтожность и за слабость - не могу сделать то, чего хочу. Не могу собрать все свои вещи и уехать. Да, знаю, дело в болезни и лечении. Нужно потерпеть всего недельку и тогда я уеду, но, черт возьми, какая же долгая эта неделя! Я хочу всего и не хочу ничего одновременно. Утром мне на все наплевать, днем я радуюсь своей свободе, а вечером мне настолько больно, что я пытаюсь быстрее уснуть, лишь бы только не думать обо всем этом. Я не хотела этого всего, я всегда знала, что так будет. Лучше быть одной, чем с кем-то. Лучше любить всех по чуть-чуть, чем одного, но сильно. Я слишком слаба для такого. Либо мне просто никогда не везет. Скорее всего, второе. Пытаюсь убежать на свой сайт, в книги, смотрю фильмы, наконец-то выбираюсь гулять и, черт возьми, я постоянно думаю об этом, не нахожу себе место и каждый день надеюсь увидеть заветное сообщение на телефоне. Но ничего нет и не будет - тем лучше. Нужно потерпеть только неделю и мое лето, наконец, начнется. Я проведу много времени со своими друзьями, буду отрываться, вести безбашенный образ жизни, в общем делать все то, что делала раньше - и чувствовать свободу. Может тогда я смогу стряхнуть с себя всю эту чертову боль, грусть и злость. Может тогда снова перестану чувствовать и стану чуть радостнее, чем сейчас? Может быть. Я не знаю. Все слишком запуталось. Сердце разрывается на куски при очередном просмотре совместных фотографий, но я смогу спокойно это пережить. Нет, я не гордая. Просто даже у такой амебы, как я, есть чувство хоть какого-то достоинства. Ну и к тому же… Я к этому привыкла.

Боже, прости меня, ибо я согрешила. Я позволяю этим жутким мыслям заполнить свою голову и делаю все для их осуществления, чтобы потом жалеть и корить себя так же, как и сейчас. Я почти сделала это. Совершила этот главный грех всей своей жизни. Нет, я не убила. Я не воровка. Я помешанная на похоти… шлюха? Не знаю. Называя себя так, мне становится легче, но я понимаю, что это не так. Ведь если бы это было правдой, все происходящее обрело бы какое-то оправдание. Но если не думать об этом, то… кто я? Как могу позволять себе и ему делать это? Бред. Чертов бред. Это произошло уже в третий раз, и вчера все было ещё хуже (или лучше?). Мы почти сделали это. Отбросили назад все принципы, предрассудки и уже готовы были совершить этот жуткий грех, наплевав на то, кто мы и кому друг другу приходимся. Но я не смогла. Во время остановилась, испугавшись чего-то. Нет, не того, что будет дальше - меня это совершенно не волнует. Просто времени было мало и я должна была уходить. Вот такое вот невезение. Или нет? Может, нужно было остаться? И чтобы случилось тогда? Не знаю. Я запуталась. Я боюсь. И, черт, как же устала думать о том, что же происходит между нами! Страсть? Да. Влечение? Да. Что-то большое? Нет. Наверное. Не понимаю. Я потеряла ту четкую грань, отделяющую чувства от похоти, и устала пытаться восстанавливать её вновь. Напоследок мы сошлись на том, что нужно все забыть и не вспоминать больше. Конец? Хотелось бы так думать. Это будет правильным. Но почему-то… я не ощущаю радости.

Когда ночь расцветает окончательно и Эван возвращается на территорию клана, его неудержимо тянет в сад, к самой границе виллы. Единственное место, полностью залитое лунным и звездным светом - единственно доступным для представителе его рода. Он уже триста восемьдесят лет не видел иного и был вполне этим доволен. Немного необычно, пожалуй. Для тех, кто принял темный дар в позднем возрасте, дневное светило часто представлялось едва ли не единственным великолепием всего существующего мира. Многие обращенные тосковали по утерянному солнцу, не желая отпускать прошлое, следуя пустой привычке. Рингер предпочел найти для себя новый источник света, прекрасней и могущественней прежнего. И ему это удалось.
Кровь девушки, казалось, все еще согревала его руки. Всего лишь малолетняя дура, от чего-то решившая, что достойна бессмертия, но её запах и вкус даже в воспоминаниях вызывали приятную дрожь, смесь голода, удовольствия и желания. Ей было около семнадцати. Голубоглазая красавица, каштановые волосы спускаются чуть ниже плеч. Стройная и, хотя нынешняя покойница не блистала формами, Кристина действительно казалась Эвану великолепной. Неудивительно, что девчонка продержалась дольше остальных фамильяров. Почти три недели - достаточно серьезный срок для того, кто привык менять блюдо через пять-семь дней после первого укуса. Некоторым не удавалось продержаться больше ночи.
Вампир обвел взглядом небосвод, выискивая очертания знакомых созвездий. Обитатели виллы, похоже, даже не заметили его отсутствие. Рингер не появлялся здесь уже две ночи, заменяя покой затихшего после подавления восстания дампиров дома кровью, весельем и развлечениями. Правящий клан никогда не узнает, что один из самых верных его сторонников совершил сегодня. Никто не узнает. Даже Роза. Ведь когда он проснулся, девушка еще дышала, а в ночном мире нет преступление более тяжкого, чем убийство себе подобного. Но это уже не имеет никакого значения.

Она была послушной. Из тех, кто свято верит в предназначенное бессмертие и отождествляет себя то с Джессикой Ривз, то с очередной киношной невестой Дракулы. Красива, но глупа, как и большая часть детей современного мира. Эван обещал ей бессмертие, а Кристина взамен безропотно отдавала свою кровь. Честная сделка. К тому же, смертной нравилось происходящее. Иначе, он доподлинно знал это, связь оборвалась бы после первых суток. Дело все равно закончилось бы смертью, но слоившийся расклад был наиболее удачен. Удовольствие бы закончилось слишком быстро, а подобной поспешности в своих делах Эван очень не любил.

Он просил Кристину станцевать для него, и шатенка с улыбкой принималась за дело. Так было и этой ночью. Но, почему-то, глядя на плавные линии её молодого тела, Рингер вдруг начал думать о другой девушке. А вслед за мыслями пришло совсем ненужное возбуждение. Это насторожило. Затем начало раздражать. В один момент вампир начал понимать, почему так долго продержал рядом с собой смертную и, пытаясь спорить с самим собой, мгновенно решил завершить затянувшееся знакомство.
Она, должно быть, подметив перемену в настроении мужчины, пошла и прошептала что-то об обещанной капле крови, мягко улыбаясь. Вечность. Как соблазнительно, верно? Эван усмехнулся в ответ и, утвердившись в решении закончить все сегодня, прикусил нижнюю губу. Долгожданная награда. Ведь член такого знаменитого клана должен выполнять свои обещания. Не так важно, что последует за этим. В глазах девушки мелькнул огонек ликования. Она жадно приникла к небольшой ранке, вытягивая алую жидкость, отчаянно желая родиться заново. Спустя минуту Рингер молча наблюдал, как её тело содрогается в агонии перерождения, а, насытившись зрелищем, притянул Кристину себе и резким ударом клыков разорвал нежное горло. Оставив шатенку умирать, Эван отправился в другую комнату её пустующей на время отъезда родителей квартиры. Пора было немного отдохнуть.
Когда вампир вновь открыл глаза, он услышал прерывистое тяжелое дыхание. Девушка жила. Более того, её организм успел усвоить бессмертную кровь. Из темноты на Рингера взирала новорожденная, в глазах которой пылал голод. Это было… занятно. Эван впервые видел подобное. Сильная, значит. Возможно, из нее даже вышел бы толк, но Кристина была слишком похожа на нее, и это решило дело. Через несколько минут девушка лежала мертвой.

Интересно, что сказала бы Роза? Алона, с которой, в последнее время, отношения удивительным образом наладились? Что сказала бы Лейлит, которой покланялась большая часть клана? На лице Эвана промелькнула улыбка. О, он прекрасно представлял себе реакцию каждого из них. Гнев, который вызвал бы у всех трех женщин. Говоря правду, он не очень верил в реальное существование последней и потому не брал её в расчёт. Воспитанница наверняка отвернулась бы от того, кого называла отцом. Впрочем, в этой хрупкой девочке было скрыто куда больше жестокости, чем она сама подозревала. Алона?… Скорее всего, скрыла бы истинные чувства за холодной усмешкой. Чтож, к сожалению, проверить на практике это хоть и было бы интересно, но нереально.

Вампир сделал несколько медленных шагов вдоль сада. Его подопечная где-то на территории виллы? Или вновь пропадает на улицах города, пытаясь убежать от своей сущности? Однажды уловив легких запах дампира от её одежды, Эван прекратил любые попытки выяснить, куда порой сбегает Розалэйн. Все и без того было достаточно очевидно, а убеждаться в своих предположениях совсем не хотелось. Вампирша, выбравшая компанию полукровного… не такой хотел бы он видеть свою дочь. Но выбора не было. Он ведь дал слово не трогать того мальчишку и пока сбирался придерживаться его. Долго ли выдержит – другой вопрос.

My dear Evan…

Сегодня это случилось вновь. Сегодня я вновь её вспомнил. Волосы молочного оттенка, мягкие на ощупь и чаще всего струящиеся по хрупким плечам. Взгляд нефритовых глаз. Я мог бы поклясться, что видел перед собой именно её, но, к сожалению, девчонка оказалась всего лишь жалкой малолеткой-алкоголичкой, сумевшая обмануть мое совершенное зрение и показавшейся мне другой. Вероятно, я сам выдумал её образ в ней. Потому что до сих пор не забыл. А потому и вспомнил вновь. А потому и сорвался. Опять. Нет, не с той блондинкой - я бы просто не смог этого сделать. Воспоминания вновь вывернули мою и без того грешную душу наизнанку, представив вместо себя свою темную сущность. Я оказался в забвении. Снова. Благо, что не надолго…

Все ещё слышу её крик. Мои уши закладывает от ощущения чужой боли, я чувствую, как кровь заполняет мои губы, рот, как эта жуткая мерзость втекает в меня со всем тем отчаянием, что поглощаю я в очередной своей жертве. Перед глазами все расплылось. Копна рыжих волос, куча криков, удар в челюсть, я успеваю лишь спихнуть с себя тело кровососа и увидеть, как жизнь покинула её тело. Вгрызаюсь в её глотку, шею, грудь, кромсаю на куски, я хочу больше страха в её глазах, хочу больше ненависти и крови. Ещё. Мне нужно ещё. Вижу ухмылку убийцы. Моя или её? Не могу отличить реальность от яви. Я полон ненависти и тьмы. Хочу уничтожить каждого из них, но теряю сознание. Я больше никогда не смогу спасти её. Я чувствую, как её тело ослабело. Я - больше не я. И её больше нет.

Я слишком поздно осознал, что натворил. Все мои руки снова оказались в крови, рубашка полна ярких пятен. На лице - кровь. Растерзанный труп у моих ног очередное доказательство моей безвольности. Блисс доверилась мне, а я вновь оплошал. Пожалуй, я должен чувствовать стыд, но я не чувствую ничего. Мне не грустно, не страшно, мне даже не хорошо. Я пуст, я равнодушен. И это, наверное, самое страшное. Убит, забыт. Плевать. Все начало повторяться. Я не могу допустить подобного и я буду внушать себе, что справлюсь. Ведь справлюсь? Да, несомненно. Глаза постепенно начинают принимать свой человеческий облик. Я начал приходить в себя. Ориентироваться в пространстве. Возможно, у меня ушло даже не так много времени, чтобы сообразить, где я нахожусь, после чего спрятать тело, а потом сжечь. Одъеры не порадуются, обнаружив такую работу. Если они не дураки, то поймут, что вряд ли ликан мог выпить всю кровь несчастной жертвы. Хотя черт их знает - они все чокнутые. Хах. Если бы я был в состоянии усмехнуться, я бы так и сделал. Кто из них более чокнутый? "Риппер" Эта фраза одновременно и страшит, и восхищает меня. И, наверное, второе беспокоит меня больше всего. Что со мной? Когда это кончится? И кончится ли вообще? Что следует сделать? Как появится в особняке? Правой рукой пытаюсь привести в порядок волосы, только спустя пару секунд осознав, что она тоже, в уже засохшей крови. Пройти в парк и попытаться искупаться в озере? Слишком открыто. Вернуться так в особняк? Не могу. Думаю, кто-нибудь уже мог заметить мое отсутствие. Гулять по городу так? Нельзя. Поймут. Призраки на каждом шагу. Особенно сейчас. Быстро сняв рубашку, я направился вглубь пустого авеню. Здесь слишком темно, чтобы кто-то увидел на моих руках кровь. Я попытаюсь найти пустую квартиру и принять душ. Не самый лучший вариант, но пока единственный. Приведу себя в порядок, вернусь к дампирам. Я трезв и могу ясно мыслить. Никто ничего не заподозрит. Главное, не думать об этом. Попытаться забыть. Будто бы ничего не было. Будто бы я не ощутил этот голод опять. Будто бы я навсегда распрощался с сущностью Риппера…

Записки Риппера

Ненавижу это состояние. Ненавижу, когда все эти проклятые эмоции опять собираются в моей груди и, сдавливая сердце тяжелым грузом, мешают дышать. Я пытаюсь открыть рот, чтобы глотнуть воздуха, но не получается. Продолжаю и дальше задыхаться от чертовой боли, даже не понимая до конца чем она вызвана. Полнейшим равнодушием? Казалось бы, уже должна привыкнуть. Ревность? Возможно, есть небольшая щепотка. Чем-то ещё? Не знаю. Не могу разобраться в себе, не могу понять, что случилось, не знаю, но чувствую, что-то поменялось, а я, боясь печального исхода, опять зарываюсь в себе и пытаюсь не думать об этом. Но мысли, как назло, настойчиво просятся в мою голову и забивают собой весь разум - я не могу уснуть, мне не хочется ничего делать, я хочу свернуться в клубок и сделать так, чтобы меня никто не трогал. Хочу спрятаться от людей, хочу убежать куда-то, хочу, чтобы все, наконец, обо мне забыли. Ах, стоп. О чем я? Это уже почти так. Вероятно, я просто хочу исчезнуть. И хотя понимаю, что подобное лишь проявление редкой депрессии, что завтра все вновь будет нормально, я просто устала хранить это в себе. Не могу позволить себе и дальше жаловаться людям. Пускай близким, пускай их всего двое - просто не могу. Лучше закрыться в себе. Включить Placebo или ещё парочку уже проверенных депрессивных песен и провалиться в небытие. Нужно уметь быть сильной, а по хорошему, не писать даже сюда все это. Но… не получается. Сегодня нет. Не понимаю, что со мной. Ведь эмоций, как таковых, не было ещё вчера. А сейчас? Что со мной? Неужели я настолько глупа, слепа и абсолютно невоспитанна? Что я делаю? Почему думаю об этом? Боже, я несу полную чушь. По-хорошему, расплакаться бы сейчас и лечь спать - боль пройдет, эмоции выплеснуться, а мысли рассеяться. Но я не могу. Слишком просто. Лучше и дальше буду мучиться от обиды и злости. И дальше буду ждать какого-то чуда. Чуда, которого, конечно же, не произойдет…

Его взгляд забегал из стороны в сторону, а она, закусив губу, с безмолвной тяжестью на сердце замерла, не в силах даже вздохнуть от облегчения или же, наоборот, великой горечи. Секунды начали растягиваться в длительные минуты, а ей казалось, что между ними проноситься целая вечность, которую так часто бессмертные именовали своей жизнью, при этом совершенно не подозревая, что бесконечное время на самом деле являет собой всего лишь жалкое существование - не более. Он все молчал. Молчал и, кажется, был настолько потрясен произнесенными ею словами, из-за чего она никак не могла найти себе места. Хотелось убежать, чтобы до конца своих дней надеятся на то, что она все-таки сможет забыть об этом, но в то же время все её существо презирало подобную дерзость, при этом отчаянно желающее встретиться лицом к лицу с жестокой действительностью - услышать из его уст ответ на эти слова, которые бы любой другой свидетель посчитал чем угодно, начиная от измены своей расе, и заканчивая смертным приговором, но только не криком души. А как считал он? Боже, как же ей хотелось сейчас услышать его ответ, а не с бешенно колотящимся сердцем смотреть на безмолвное выражение лица, эмоции на котором были совершенно непредсказуемы для того, чтобы передать их. Как же хотелось заставить себя, наконец, набрать в легкие чуть больше воздуха, при этом раз и навсегда отбросив мысль о том, что она просто напросто может сейчас задохнуться - то ли от нехватки кислорода, то ли от царившего около них напряжения. В её глазах даже слезы застыли, принявшие образ слабой поблескивающей пелены, застилающей яркий голубой цвет обладательницы. Она чувствовала, что если эта бесконечная пауза протянется ещё немного, то девушка будет просто не в силах совладать со своими нервами и, либо разрыдается прямо на месте, выкрикивая какие-то гневные речи в его адрес, либо поступит как бестыжая трусиха и выбежит из комнаты, не говоря ему ни слова. Но, к счастью или сожалению, София не успела сделать ни того, ни другого, поскольку невольно для самой себя услышала… Услышала свое имя.
Оно слетело с его уст, как что-то нежное, заботливое и такое, отчего дух могло бы перевести, вот только сказано это было так, словно он обращался к какому-то раненному животному, прежде, чем нанести ему смертельный удар. Именно поэтому внутри у неё что-то судорожно сжалось. Именно поэтому она невольно захотела отступить на один шаг, уже примерно догадывающаяся к чему поведет начинайвшийся разговор, но до сих пор не принимающая этого всерьез…
- Миледи, вы переволновались из-за грядущего…, - комок в горле привратился в огромную глыбу, без зазрения совести свалившуюся на сердце, при этом где-то поранившую его ткань. Она глупо всхлипнула, пытаясь проглотить слезы, которые все-таки на короткий момент прыснули из её глаз, но все ещё отчаянно сохраняла равновесие, хотя ноги её чуть подкосились, готовые в любую минуту ненужным грузом рухнуть на пол. Это и был смертельный удар - невероятной силы, огромной мощи, и, несомненно, причинияющий самую жуткую боль. Как говорилось в одном произведении, которое София когда-то прочитала: "моральный удар может бить гораздо сильнее физического" - и теперь ей на собственном опыте пришлось убедиться в этом. Ей вдруг стало очень стыдно, и этот позор мелкими противными шупальцами начал распространяться по её коже - она вдруг почувствовала себя совершенно голой перед Робертом, только, отнюдь, обнажила она далеко не свое тело… Она открыла свою душу. Именно поэтому, наверное, его отказ прозвучал намного более грубо и ударил сильнее, чем нежели было бы в другой ситуации. Почему отказ? А как воспринять это иначе? Он не хотел обидеть её, да… - Простите, я…, - она не слышала. Просто смотрела на него, открывала для себя что-то новое и теперь, чувствуя себя невероятно униженной, оскорбленной и самой одинокой на свете, девушка позволила ещё парам капелек слез скатиться из глаз, в тот момент, как громкий вдох позволил ей на одно короткое мгновение напомнить о том, что она все ещё жива и все происходящее реально. Реально и то, что Роберт даже сейчас пытается заботиться о ней. Заботиться, как друг, как верный слуга, потому что его его долг, его обязанность. И сейчас, глядя на её разбивающееся сердечко, он вновь пытался помочь ей - помочь ей, не смотря на то, что сам же чувствовал себя виноватым, - Вы разобьете мое сердце, если останетесь здесь. Слишком опасно… , - разобьет сердце? Разобьет сердце?! Девушка резко вдохнула, отводя взгляд в сторону, пытаясь загнать обратно все слезы, так и норовящие выскользнуть из глаз. И пускай она не видела всей той реальности, которая на самом деле была между ними двоими, пускай не понимала истинный смысл его слов, она все равно была подавлена. До этого пытающаяся внушить себе, что, возможно, у неё есть шанс на ответные чувства, сейчас, кажется, она начинала терять даже слабую надежду на это. Взгляд её уперся в темную стену, на которой легкими подрагивающими тенями отражались их вытянутые силуэты, но она явно была не в силах повернуться к нему - посмотреть ему в глаза. Потому что не могла видеть эту преданность, это сочувствие - юноше, видимо, было жаль её. Жаль из-за того, что она его полюбила, и именно поэтому он как-то пытался помочь ей. Какая чушь. Она невольно отвернулась, направившись обратно к своей кровати, будто бы наяву ощущающая дыру, которая начала распространяться в том месте, где должно было быть сердце. Пускай многие бы подумали, что девушка слишком все накручивала, но… Черт возьми, как же это реально было! Как же реально он выражал ей свою жалость, как же потрясающе пытался смягчить свой удар, даже на короткое мгновение не позволив ей подумать о том, что её чувства могут быть взаимны. Какая дерзость! В этом мире подобные союзы запрещены - может быть, именно поэтому сейчас он, вместо осуждения, просто жалеет её, понимания, что девчонка просто так накрутила себе ненужные эмоции? Может быть. Вот только рана на сердце никуда не уходила, а слезы начали идти чуть быстрее, теперь, когда Роберт не мог видеть её лица… Девушка только спустя пару мгновений поняла, что ему нужно было дать какой-то ответ - он ждет. Какой?…, - Я буду в безопасности… Прости, но тебе лучше уйти…, - голос её дрогнул на последней фразе - она с трудом вымолвила эти слова, держа свои эмоции под контролем и до этого момента пытающаяся не расплакаться прямо в его присутствии. Ей было неимоверно жаль себя - эгоистичное ощущение, и потому слишком горькое, поскольку им нельзя было поделиться с окружающими. Стыд никуда не прошел - наоборот, даже стоя к Роберту спиной, она все ещё чувствовала себя униженной. И не потому что открыла ему свои чувства - а потому что позволила своей слабой стороне взять верх над собой, продемонстрировав перед ним всю свою самую худшую часть. Перед кем угодно, но только не перед ним. Всегда стремящаяся выглядеть для Роберта уверенной и сильной духом, сейчас она самым примитивным и наглым образом сломалась…

София Доун

По моему телу прошлась небольшая дрожь. Я внезапно ощутила себя маленький беззащитной девочкой в руках сильного мужчины, который пугал меня и всем своим видом внушал вселенский страх. Нет, Росси не хотел меня убить – уж чего-чего, а смерти я явно не боялась. Он не стремился ударить меня, не держал так крепко, чтобы переломались мои кости, нет. Он просто смотрел. Так, как никогда и никто в жизни на меня не смотрел. Разве что слишком давно, чтобы помнить об этом. Росси был слишком близко, чтобы игнорировать близость его тела, из-за чего мое и без того неустойчивое состояние сбивалось в миллионы раз – я была явно в разладу с самой собой, находилась на грани истерики и, чего уж там, я никогда в жизни не чувствовала себя настолько… человечной. Я ощущала, что моя ненависть вышла с этими чертовыми каплями слез, что вся моя темная сущность дала дикую трещину после всего случившегося, но я до сих пор продолжала твердить себе, что я просто переволновалась, а потом снова соберусь с собой и буду как раньше утопать в ненависти ко всему миру. Я буду проклинать Росси, соберусь духом и для начала выставлю его из дома, возможно, ударю как-нибудь очень сильно, после чего раз и навсегда вычеркну его из своей памяти. Джек Грегори мертв, а значит мне больше нечего тут делать – вполне возможно, я перееду. Уеду тогда, где мне больше не будет мерещиться запах Сэбино, и я не буду видеть его широкие плечи в спинах каждых прохожих. Постепенно все забудется. Я оправлюсь, заведу себе нового любовника, постараюсь накачаться перед этим алкоголем, чтобы секс показался незабываемым, а потом мое существование вернется к прежней отметке. Действительно ли я хотела этого? На самом деле ли все будет теперь, как прежде? Я знала, что не права, но продолжала слепо верить в это. Почему? Вероятно, потому что боялась этой перемены. Боялась того, что последует за всеми этими словами, за тем, что случилось, и за его шагами, с какими он все ближе подбирался ко мне… За этим взглядом, который сейчас отчетливо приковал меня к его глазам, заставляя неотрывно наблюдать за каждым малейшим движением его губ, вкус которых, вероятно, до сих пор не мог забыться мною. Я была опьянена тогда, твердила я себе. Была слишком глупа, слишком наивна… Я буду ненавидеть его, буду. И не перестану никогда. Верила ли я в это? Несомненно. Только вот… верило ли в это мое сердце, чье участившееся биение теперь я начала слышать?… Короткая фраза. Он поначалу запнулся, но я уже знала, что последует дальше. Та фраза, которой я так сильно боялась, и которую так отчаянно жаждала услышать. Мне было страшно и одновременно волнительно. Я замирала от страха и ненависти, в то же время ощущая, что меня переполняет какое-то новое, уже знакомое, но откинутое в сторону, чувство. Я чувствовала себя марионеткой в его руках – в его крепких, сильных, запомнившимися мне нежными прикосновениями, руках. Мне было больно, и эта боль была… светлой. Я, кажется, даже перестала злиться, но все же хотела остановить его – попытаться закрыть рот, оттоклунть, закрыть уши, чтобы не слышать этого… Но не успела. Всего лишь короткая фраза… И это изменило всё. Я не глупая, знала, что этим все и закончится. Я чувствовала, что этот ликан что-то изменил во мне, заставив засомневаться во всем, во что я верила на протяжении многих веков. Он то убеждал меня в своей нежности, а потом резко закрывал за собой дверь, оставляя меня позади. Я знала, что во многом виновата сама, я как маленький глупый ребенок закрывалась от очевидной правды, надеясь, что Росси всего лишь ещё одно приключение из истории моей вечности. И пускай чувства были сильными, я понимала, что все это было больше, чем игрой, я все ещё боялась отпустить ту часть моего мира, в котором я жила на протяжении всей своей жизни. Я не хотела верить в это. Я не хотела думать, что один только Сэбино, так резко и грубо ворвавшись в мою жизнь, был способен перевернуть всё с ног на голову. Но это было так. И я не была в праве этого отрицать. Мое сознание было слишком истощено, а организм слишком слаб, чтобы я смогла хоть что-нибудь ответить ему. Из моих глаз текли слезы, маленькие, едва едва проступающие, но, боже, я ещё никогда не чувствовала себя такой… свободной. И, вероятно, счастливой. Счастье с ненавистью? Возможно. Да. Ощущая приятное тепло внутри от его слов, я все ещё не переставала ненавидеть Росси. Я разделилась на две половинки. Одна - новая, явно отвечающая взаимностью на чувства ликана, и полностью свободная. И другая – прежняя, забитая, злая на весь мир, и отчаянно цепляющаяся за свой старый мир, в котором ей было комфортно. Я терялась. Терялась и ощущала, как слезы текли по щекам, а взгляд неотрывно смотрел на лицо Сэбино. Он не врал. Теперь я знала это. Он не врал… И никогда не врал. Его рука легла на мои волосы. Я боялась признаться себе в том, что мне нравилось, когда он прикасался к ним. Мне нравились все его прикосновения. Я хотела их одной частью себя, а другой поспешно отвергала, из-за чего все мои действия носили стихийный характер. Я разрывала себя на части, и особенно сейчас, когда понятия не имела, что стоит мне делать. Говорить? Слова казались лишними. Но он ждет. Вероятно, ждет, я видела. И тогда, в ту минуту, когда взгляд мой на короткий момент упал на его ладонь у моего лица, в мою голову пришел самый, что ни на есть, очевидный и глупый ответ на его слова. Встретившись с ним взглядами и вновь ощутив легкую дрожь, я тихо произнесла: " Я знаю, Росси… Поверь, я знаю. "

Адриана Элви

"Никогда никого не слушай. Имей своё мнение. Свою голову.Свои мысли и идеи. Планы на жизнь. Не гонись ни за кем. Только шаг на встречу, но не вдогонку. Ты нужна только близким. Это - жизнь. Никто за тебя не будет строить твоё счастье. Всеми управляет зависть! Никого не слушай. Иди своей дорогой и не важно, что говорят за спиной. Говорили, говорят и всегда будут говорить. Тебя это не должно волновать. Люби. Твори. Мечтай. И, пожалуйста, улыбайся чаще. У тебя такая красивая улыбка…"

Elysium

"Не радуйся звонку, в то время, когда он должен радоваться, что ты на него ответила. Не ходи на уступки, если это ущемляет твои интересы. Не отменяй планы всего дня, потому что он «и так раз в месяц приезжает». Не жди звонка среди ночи, даже когда тянет ко сну, выключай телефон и иди спать. Не влюбляйся в глаза, которые умеют нагло врать в лицо. Не грусти, когда он тебе не звонит, но всю ночь онлайн. Не плачь, когда он забывает о твоем дне рождения. Не думай, что он изменился, раз начал проявлять больше внимания, потому что у тебя появился новый знакомый… Не реви, когда тебе кажется, что он больше не любит. Не перечитывай его сообщения, когда вы ссоритесь, чтобы стало легче. Смело ставь точку. Тот, кому надо, сделает так, чтоб тебе не пришлось свои интересы отодвигать на задний план. Тот, кому надо, будет хоть каждый день приезжать. Тот, кому надо, не смотря на занятость, найдет 5 минут в день, чтобы услышать тебя. Тот, кому надо, позвонит пораньше и попросит не ложиться спать, потому что еще перезвонит. Тот, кому надо, не будет врать, хотя бы потому что, ему нечего скрывать. Тот, кому надо, не позволит тебе сидеть всю ночь онлайн. Тот, кому надо, не то, что не забудет о твоем дне рождения, он проведет его с тобой. Тот, кому надо, не допустит, чтоб у тебя появился новый знакомый. Тот, кому надо, не даст повода думать, что больше не любит. Тот, кому надо, не положит трубку, пока не выяснится все, и вы не помиритесь. Тот, кому надо, будет наизусть знать, что ты сегодня сделала/делаешь/сделаешь. Он будет всегда рядом, даже если между вами километры. Он будет в тебе уверен, и даст тебе то же самое. Потому что ему это действительно надо. Не общайся с неудачником. На нем свет клином не сошелся!"

Вересковый Мед

Я люблю тебя. Плевать, что они говорят о тебе. Плевать, что думают все. Они не знают тебя так, как я. Да, в тебе есть тысячи изъянов и недостатков, поверь, я вижу их. Ты, возможно, слабохарактерный. Ты почти не имеешь собственного мнения, да и я догадывалась, что многие твои "друзья" просто помыкают тобой. Но, черт возьми, как же я люблю тебя. Каждый бы день смотрела в твои глаза, расстворялась бы в них, утопала в твоем внимательном взгляде, слушала бы твое томное молчание, засыпала на твоих крепких плечах и получала бы истинное наслаждение от твоих прикосновений к моим волосам. Я часто не понимаю сути всей темы разговора, когда ты рассказываешь о своих компьютерах, анимэ и прочих непонятных мне вещах, но мне так нравится наблюдать за тобой в эти минуты и видеть, как ты улыбаешься, когда описываешь какой-то забавный случай, который тебя порадовал. И, честно, я не понимаю, чего ты нашел в этом смешного, но я смеюсь, улыбаюсь, потому что твой местами грубый смех такой заразительный. И я люблю его слышать. Я люблю слышать тебя. Я люблю слушать тебя. Я хочу проводить с тобой все свое дневное время, а ночами слушать какую-то тайную часть из твоих откровений. Помнишь, в моей квартире, ты рассказал мне то, что не говорил ни кому? Помнишь, как улетал куда-то вдаль твой взгляд, когда ты возвращался к тем воспоминаниям? Конечно же, ты помнишь. Но вряд ли ты видел то, что видела я. В это, я, наверное, и влюбилась. В твою душу. Я видела её. Быть может, несу полную глупость, но когда ты открывался мне… Я видела её. И не полюбить её было невозможно. Твои глаза, речь, тело, все это кажется мне таким идеальным. Теперь, когда я окончательно влюблена, я не могу смотреть на тебя реальным взглядом. Я не могу видеть в тебе большого глупенького ребенка, каким ты являешься, который до сих пор не понимает чего он хочет, а потому и мучает всех подряд. Я не могу видеть в тебе слабую личность, легко поддающуюся чужому контролю. Я вряд ли увижу недостатки твоей внешности. Я не вспомню о том, что меня отпугивало - теперь это кажется просто смешным. Я люблю тебя. Ведь именно ты подарил мне новую жизнь. Ты научил меня относиться ко всему чуть проще, потому что сразу понял, что я всегда принимаю все близко к сердцу. Ты старался для меня, когда мог и хотел. Ты показал мне те стороны жизни, о которых я давно забыла или просто предпочла не видеть. Ты сделал меня другой. А взамен я подарила себя. И, дурочка, думала, что делаю это лишь из любопытства. Думала чего мне боятся, уж лучше с парнем, к которому есть страсть, чем с тем, в которого влюблюсь, а он меня бросит, ведь это будет гораздо больнее. Вот только, глупышка, я не понимала тогда, что первый раз для девушки всегда больше, чем просто шалость. Это нечто иное. Что-то, что не поддается простому объяснению. Это навсегда привязывает тебя к тому, кто сделал это с тобой. И ты больше никуда не сможешь деться. Всегда будешь помнить. Всегда видеть перед глазами образ. И обязательно влюбишься. Без этого никак. Так и я влюбилась. Влюбилась, похоже, окончательно. Сама не поняла точно, когда это произошло, но это факт. И никуда не деться мне теперь. Все закончилось, а я до сих пор смотрю на твои фотографии и, нет, не думай, я не плачу - больше не могу, слезы кончились. Просто чувствую, как внутри опять что-то умирает. Слышу какое-то тихое завывание моей истоптанной твоими ногами души. Что бы ты ни сделал, как бы ни поступил, я все равно всегда буду прощать тебя. Буду любить тебя. Ведь я твоя. Только твоя. Я люблю тебя. Но, прости, быть с тобой больше не хочу. Не могу. Не в силах. Знай, что люблю тебя и всегда буду любить. Но не забывай, что я не хотела этого. Мы больше не сможем быть вместе, прости, на случай, если ты когда-нибудь захочешь вернуться. Я прощу тебя, буду гулять с тобой, возможно, буду спать с тобой. Буду любить. Но вместе нам не быть. Даже у такой сопливой мямли, как я, есть капелька здравого смысла. Такое невозможно простить. Я простила. Но не забыла. А потому… Просто помни. Я тебя люблю. И я только твоя. Была и буду. Всегда.

Самой настоящей и единственной. Эйше Файр.

Да, я старалась тебя ненавидеть. И, знаешь, иногда, в минуты особой злости, верила в это. Отчаянно твердила себе, что ты никто в моей судьбе, что твое имя на моих устах всего лишь пустой звук, и что я никогда не стану похожей на тебя. Но я стала. И, что самое ужасное, иногда, временами, я начинаю понимать тебе и мне становится больно. Больно от того, что все эти годы винила тебя в том, в чем винить не должна была. Больно от мысли, что эти строки ты никогда уже не прочитаешь. И больно потому, что ты умирала, веря в то, что твоя дочь тебя ненавидит…
Я никогда не искуплю своей вины. Тогда зачем я пишу это? Не знаю. Наверное, надеюсь таким способом открыться самой себе или… Не знаю. Возможно, ты все-таки видишь или слышишь мои мысли. А если так оно и есть, тогда я просто обязана этим поделиться. Поделиться страшной тайной, которую сама поняла не так давно - оказывается, я любила тебя. Честно. Всё это время. Наверное, потому мне всегда становилось больно, когда Инна заговаривала про тебя. Но меня радует мысль, что где-то внутри меня всё ещё есть частичка. Твоя частичка. И в Вики она есть. Кстати, она очень на тебя похожа. Глядя на неё, я невольно думаю, что она - это ты, в какой-то степени. Вспоминаю свое детство и думаю, что какой бы ты ни была - ты, моя единственная и самая настоящая мать. И мне жаль, что ты так этого не узнаешь…

Из дневника Аннет Хофманн