По моему телу прошлась небольшая дрожь. Я внезапно ощутила себя маленький беззащитной девочкой в руках сильного мужчины, который пугал меня и всем своим видом внушал вселенский страх. Нет, Росси не хотел меня убить – уж чего-чего, а смерти я явно не боялась. Он не стремился ударить меня, не держал так крепко, чтобы переломались мои кости, нет. Он просто смотрел. Так, как никогда и никто в жизни на меня не смотрел. Разве что слишком давно, чтобы помнить об этом. Росси был слишком близко, чтобы игнорировать близость его тела, из-за чего мое и без того неустойчивое состояние сбивалось в миллионы раз – я была явно в разладу с самой собой, находилась на грани истерики и, чего уж там, я никогда в жизни не чувствовала себя настолько… человечной. Я ощущала, что моя ненависть вышла с этими чертовыми каплями слез, что вся моя темная сущность дала дикую трещину после всего случившегося, но я до сих пор продолжала твердить себе, что я просто переволновалась, а потом снова соберусь с собой и буду как раньше утопать в ненависти ко всему миру. Я буду проклинать Росси, соберусь духом и для начала выставлю его из дома, возможно, ударю как-нибудь очень сильно, после чего раз и навсегда вычеркну его из своей памяти. Джек Грегори мертв, а значит мне больше нечего тут делать – вполне возможно, я перееду. Уеду тогда, где мне больше не будет мерещиться запах Сэбино, и я не буду видеть его широкие плечи в спинах каждых прохожих. Постепенно все забудется. Я оправлюсь, заведу себе нового любовника, постараюсь накачаться перед этим алкоголем, чтобы секс показался незабываемым, а потом мое существование вернется к прежней отметке. Действительно ли я хотела этого? На самом деле ли все будет теперь, как прежде? Я знала, что не права, но продолжала слепо верить в это. Почему? Вероятно, потому что боялась этой перемены. Боялась того, что последует за всеми этими словами, за тем, что случилось, и за его шагами, с какими он все ближе подбирался ко мне… За этим взглядом, который сейчас отчетливо приковал меня к его глазам, заставляя неотрывно наблюдать за каждым малейшим движением его губ, вкус которых, вероятно, до сих пор не мог забыться мною. Я была опьянена тогда, твердила я себе. Была слишком глупа, слишком наивна… Я буду ненавидеть его, буду. И не перестану никогда. Верила ли я в это? Несомненно. Только вот… верило ли в это мое сердце, чье участившееся биение теперь я начала слышать?… Короткая фраза. Он поначалу запнулся, но я уже знала, что последует дальше. Та фраза, которой я так сильно боялась, и которую так отчаянно жаждала услышать. Мне было страшно и одновременно волнительно. Я замирала от страха и ненависти, в то же время ощущая, что меня переполняет какое-то новое, уже знакомое, но откинутое в сторону, чувство. Я чувствовала себя марионеткой в его руках – в его крепких, сильных, запомнившимися мне нежными прикосновениями, руках. Мне было больно, и эта боль была… светлой. Я, кажется, даже перестала злиться, но все же хотела остановить его – попытаться закрыть рот, оттоклунть, закрыть уши, чтобы не слышать этого… Но не успела. Всего лишь короткая фраза… И это изменило всё. Я не глупая, знала, что этим все и закончится. Я чувствовала, что этот ликан что-то изменил во мне, заставив засомневаться во всем, во что я верила на протяжении многих веков. Он то убеждал меня в своей нежности, а потом резко закрывал за собой дверь, оставляя меня позади. Я знала, что во многом виновата сама, я как маленький глупый ребенок закрывалась от очевидной правды, надеясь, что Росси всего лишь ещё одно приключение из истории моей вечности. И пускай чувства были сильными, я понимала, что все это было больше, чем игрой, я все ещё боялась отпустить ту часть моего мира, в котором я жила на протяжении всей своей жизни. Я не хотела верить в это. Я не хотела думать, что один только Сэбино, так резко и грубо ворвавшись в мою жизнь, был способен перевернуть всё с ног на голову. Но это было так. И я не была в праве этого отрицать. Мое сознание было слишком истощено, а организм слишком слаб, чтобы я смогла хоть что-нибудь ответить ему. Из моих глаз текли слезы, маленькие, едва едва проступающие, но, боже, я ещё никогда не чувствовала себя такой… свободной. И, вероятно, счастливой. Счастье с ненавистью? Возможно. Да. Ощущая приятное тепло внутри от его слов, я все ещё не переставала ненавидеть Росси. Я разделилась на две половинки. Одна - новая, явно отвечающая взаимностью на чувства ликана, и полностью свободная. И другая – прежняя, забитая, злая на весь мир, и отчаянно цепляющаяся за свой старый мир, в котором ей было комфортно. Я терялась. Терялась и ощущала, как слезы текли по щекам, а взгляд неотрывно смотрел на лицо Сэбино. Он не врал. Теперь я знала это. Он не врал… И никогда не врал. Его рука легла на мои волосы. Я боялась признаться себе в том, что мне нравилось, когда он прикасался к ним. Мне нравились все его прикосновения. Я хотела их одной частью себя, а другой поспешно отвергала, из-за чего все мои действия носили стихийный характер. Я разрывала себя на части, и особенно сейчас, когда понятия не имела, что стоит мне делать. Говорить? Слова казались лишними. Но он ждет. Вероятно, ждет, я видела. И тогда, в ту минуту, когда взгляд мой на короткий момент упал на его ладонь у моего лица, в мою голову пришел самый, что ни на есть, очевидный и глупый ответ на его слова. Встретившись с ним взглядами и вновь ощутив легкую дрожь, я тихо произнесла: " Я знаю, Росси… Поверь, я знаю. "

Адриана Элви