Эфа никогда не нападает, непременно предупредит незваного путника своим шуршанием, а укусить может лишь, когда человек наступит на нее.
Если этот персональный Иисус еще раз приблизится к нашему ряду более чем на метр, я его сама лично приложу, атвечаю.
Полнейший бёрнаут, Ане нужнен кто-то на расстоянии менее одного сантиметра.
Мы - пустые марионетки. Мы - лишь игрушки.
И под час, не признавая своей вины,
наши горлышка изгибаем фигурной дужкой
Перед теми, кому собою же отданы.
Мне от всех бы закрыться и бахнуть чего покрепче.
Упереться глазами в кружащийся потолок.
А другим мою горечь уж видимо не излечишь
Ну а что тут поделать? Не всем так любить свезло.
Как рефлексы для приближения пальцев к свечке
Я сбегаю. Совсем отчаялась, что сказать?
При условии, что любовь оказалась вечной.
Мне придется всю вечность топиться в твоих глазах.
Чертовщина. Пройдет пятнадцать лет или двадцать.
Всё останется прежним. И это уже претит.
При условии что тебе не дано меняться.
Не придется меняться ни мне. ни менять пути.
Я всё так же продам весь мир чтоб быть просто рядом.
Я наивна, потеряна, ранена, влюблена.
При условии, что любовь оказлась ядом.
Я, наверное, выберу выпить её до дна.
— Его любишь? Любишь его?… - А что есть дороже?
Что дороже, скажи? У таких не бывает имён.
Они - всё. Ты захочешь забыть и уже не сможешь.
Пара взглядов, и ты на всю жизнь этим днём клеймён.
Значит он, значит это судьба, значит можно бросить
всё на свете, помчатся прочь, оборвалась нить…
и никто не осудит, никто не о чём не спросит.
при условии, что ты будешь его любить.
Они опять делают мне больно. Удивительно, как просто им это удается. С улыбкой, даже не прилагая усилий, даже не замечая этого. Очень скоро всех нас течение принесет к водопаду. А пока нас бьет о камни, пока мы не замечаем этого, никто, кроме меня. Я единственная, кто отчаянно цепляется за кочки, за ветки, пытаясь задержать время. Но, честно, есть вещи, которые не остановить никакими отчаянными попытками быть собой. Когда придет время, вода ударит в глаза и придется рухнуть с пятнадцатиметровой высоты. Разница в том, что у них всех есть парашут и лодки, которые уже сейчас с нетерпенем ждут их там. А меня затянет в водоворот. И никто из них не захочит тащить с собой груз в виде пронзительно-глупой и до чертиков верящей во всякие утопии девочки. Именно это не дает мне сейчас быть счастливой до конца. Просто пока я не хочу слышать правду, но осознание того, что рано или поздно она шлепнется протухшей рыбой на мой праздничный стол с любимым французким сыром тупой болью раскаяния и бесчувственности душит меня каждую чертову ночь.
Есть что-то другое. Где-то далеко. Есть то, что всегда рядом со мной, как догма. Как аксиома. Еще есть моё будущее в журналистике и дальнейшие планыю Именно поэтому мне хочется повернуться и закричать. Нет, заорать: "Смотрите, еще осталась крошечная часть меня, которая для меня, наплевать, насколько маленькая, потому что она есть!" Или же что-то в этом роде. Как всегда.
У тех, кто говорит, что, мол, ничто не вечно, я хочу спросить: "Как у вас это получается?" Лично я даже с высоты своего полета понятия не имею, насколько реальны мои шансы на этот самый дивный новый мир.
Существование утконоса доказывает, что у Бога тоже есть чувство юмора, а существование меня - то, что подобные существа можно искренне любить.
Когда я начну говорить с людьми честно, используя гортань?(
А потом он выпивает еще рюмку и спрашивает: "Аня, а что ты, на самом деле, любишь, если этой планете поставила бы "ноль"?" Я улыбаюсь: "Из всех земных благ я люблю парней с дефектами речи, французский сыр и коньяк по пятницам". Конечно же, он не поймет.
Та тварь, которая вчера вытащила у меня кошелек - гори в аду. Гори в аду, сука. Мне плевать на деньги, которые там были, деньги - херня. О каждом человеке, который для меня что-то значил, я оставляла воспоминание. Бумажное. Просто что-то написанное ими от руки, неважно что. Чтобы знать, что вот по этому листку когда-то скользила рука этого человека, он выводил эти слова. Пусть даже ни о чем. И все эти листы я хранила в кошельке. А теперь их нет, сука, какого же черта, а? И меня внутри разъедает пустота. Дикая, адская, нечеловеческая. Ведь для кого-то эти листы ничего не значат. А для меня они - половина жизни. Были.
На самом деле всё было проще, чем следует.
Проще, чем можно было представить.
Пока народ веселится, гуляет по ночному городу, я кутаюсь в пледик, пью чай и смотрю фильмы. Где та самодовольная Аня, которая считала верхом невежества в субботу остаться дома и не выпить? Я больше не крыжовник-суицидник? Забавно, из дикой камышовой котейки я превратилась в спокойное ручное существо. Я практически отказалась от вредных привычек, когда хороших мыслей в моей голове оказалось больше, чем плохих. Просто знать, что впереди есть еще часы, дни, может быть, даже годы. И теперь их не нужно воровать.
Пресно, безвкусно, напрочь. Я люблю слушать. И люблю, чтобы меня слушали. Скажите мне, почему я должна чувствовать себя сороколетним доктором наук с трубкой в руках, когда в то же время я могу быть глупой восемнадцатилетней девчушкой с претензией на интеллект и клубочком счастья в грудной клетке?
И это то, о чем я раньше не задумывалась. О том, что в нас есть какой-то смысл. Почти как в "Гарри Поттере". Хотя нет, даже лучше. Черт, почему здесь я не могу быть такой же честной, как в маленькой розовой тетрадочке?
Еще, кстати, я не успела дописать, а хотела сказать, что у меня есть чувство собственного достоинства, и так с собой обращаться не позволю никому (вранье самой себе) а передать это все с помощью гортани не хочу для пущего драматизма.
Самые популярные посты