Это просто Вьюи блог

Если описать всю ту хрень, что я пишу тут последний месяц, лаконично и четко, то выйдет:

"БОЖЕ Я ТАК ЛЮБЛЮ ЕЕ ПОЧЕМУ ПОЧЕМУ ПОЧЕМУ ОНА НЕ МОЖЕТ ЛЮБИТЬ МЕНЯ ТАК ЖЕ"

Но это было бы не так интересно, да?

С некоторых пор меня успокаивает только вид собственной крови.

Я умею очень красиво страдать. Наверное, это самый большой из моих талантов. Ты говоришь, что оно того стоит, что мое искусство того стоит. Я верю тебе, ведь ты знаешь толк в искусстве и страдании.

Но ты не знаешь, что я променяла бы все искусство и весь мир на то, чтобы это прекратилось. Чтобы вздохнуть с облегчением. Чтобы перестать проспаться по утрам мертвой. Чтобы прожить хотя бы один день без желания спрятаться под одеялом и зарыдать.

Мне было 7 лет, когда я поняла, что мир полон боли, одиночества и попыток все это вынести. Мне было 7 лет, тебе не кажется, что это слишком мало? И вот уже 11 лет как я не умею жить иначе. А я бы так хотела. Хотела бы выбирать для любви людей, которые не принесут мне одну лишь боль, которые не будут практиковать в оригами на моем сердце, которые не посчитают себя в праве распотрошить мне грудную клетку, чтобы как-то скоротать досуг.

Мне больно, милая. У моей боли контрастная сине-красная гамма, она очень напоминает щедевры Матисса, но плохо пригодна для того, чтобы быть выносимой.

Но ты считаешь, что все нормально, пока тебе нравятся произведения, которые призванные играть роль ее отражения.

И я не могу тебя в этом обвинить. Потому что терплю все это с той же самой целью. С надеждой, что в конечном итоге оно будет того стоить.

Поэтому я прощаю тебя. Прощаю, правда, возьми этот нож, вырежи у меня на груди свое имя, я соберу кровь в палитру и раскрашу ей храм имени Страдания. Храм имени Тебя.

Я все вытерплю. Потому что еще не готова к альтернативе.

Общаюсь с тобой только через твоего парня.
Давайте, ребят, расскажите мне, какой пиздец у вас в личной жизни.

Теперь меня трясет от холода не только на балконе с открытыми окнами. Теперь меня трясет даже в кровати под самым теплым одеялом.
Эту осень стоило бы провести в спячке. Впасть в кому и отправить свою душу греть пятки в золотистом песке.
Потому что, знаешь, это не тот холод, который можно спугнуть чашкой горячего шоколада.

Мы не общались целый день, и я это пережила.
Вау.
Наркоман, проживший год с чистыми венами, и то не чувствовал бы себя таким всесильным.

Я расскажу тебе одну большую тайну.

Когда я сидела там с ней и чувствовала ее прикосновения, я думала о том, что все бы отдала, чтобы на ее месте был ты. Каждого человека в своей жизни, саму свою жизнь и все в ней я бы отдала без секундного колебания за то, чтобы ты был здесь, со мной. За то, чтобы прижаться щеками к твоим ладоням и сказать "для меня не было и нет никого роднее и дороже тебя".

Ну так объясни мне, пожалуйста, зачем мне жить дальше, если все мои чувства к другим людям - лишь тень от пламени чувства к тебе.

Ты был первым человеком, которого я полюбила. Ты будешь последним человеком, которого я буду любить. И это не обещание, нет. Это смирение с неизбежным. Последняя стадия, да?

А если разобрать все эти завалы, дать всему название и убрать на законные места, стереть пыль и увидеть, что то, что казалось одним, на деле же совершенно другое, заткнуть уши поплотнее, чтобы не влияло, перестать боязливо озираться по сторонам, перестать царапать себе позвоночник такими иллюзорными лучше и хуже, снять слой за слоем все эти "а как же", "а для чего же", "а почему", и позволить себе увидеть только то, что осталось. Только то единственное, что в конечном итоге будет иметь хоть какое-то значение. Фундамент, на котором и жалкая хибара может простоять века, но который легко может свалить даже самый прекрасный замок.
Простое, очевидное, детское
"Так ты хочешь
или нет?"

Не то чтобы я не знала, что действую как яд на человеческие жизни. У некоторых выработался иммунитет, и с ними мне еще можно находиться рядом.

Но те, кто никак не защищен. Те, кто не готов, в чьем сердце ты выжигаешь язвы и вскрываешь все старые раны… Они не заслуживают этого.

Никто не заслуживает меня в своей жизни. Нет такой вины, за которую стоило бы так наказывать.

Не то чтобы это было открытием. Но когда ты причиняешь такую боль самому любимому существу… Это уже совсем другой разговор.

Меня раздражает эта система наших отношений, когда я стараюсь не слишком сильно пачкать тебя своими чувствами, как будто это что-то постыдное, как будто моя любовь - особенно уродливый шрам, который стоит скрывать от посторонних глаз.

Но что если я не согласна. Что если моя любовь прекрасна? У нее острые коленки, тонкие запястья и белые полосы на внутренней стороне бедер. У нее изможденный вид, она часто прикрывает глаза, ее ресницы едва заметно дрожат. У нее искусанные губы со следами запекшейся крови на них. У нее выпирающие сквозь тонкое белое платье кости, потому что накормить ее можешь только ты, но ты делаешь это слишком редко. Она часто в трогательном жесте сжимает пальцами ткань своего платьица, когда ей хочется сжать ими чью-то шею.

Она прекрасна. У нее самые нежные руки, самые теплые поцелуи, самые честные глаза, самые горькие признания, которые если губами, то в окно, если пальцами, то в окошко. Она будет греть тебе руки, будет укрывать ночью, будет сцеловывать слезы, будет собирать по крупицам твою веру в себя, толкать в спину к мечтам, будет бросаться с тобой в бега от депрессий и прятаться на дне бутылки. Она не будет идти за тобой. Она будет идти рядом, по той же дороге, бок о бок, без компромиссов и жертв, без требований. Она станет твоей поддержкой и моей музой.

Только позволь ей. Только разреши.

Прихожу с работы в 10 вечера и падаю замертво, не находя сил даже на то, чтобы приготовить себе поесть.

Ну что, получила свою самостоятельную взрослую жизнь, а?

Почему же еще 4 месяца назад мне было так легко целовать тебя на тех белых простынях, впиваться зубами тебе в шею, прятать свое сбившееся дыхание в твоих волосах?

Ах да, тогда я еще не была в тебя влюблена.

В этот раз я пыталась не умереть от счастья, когда лежала у тебя на коленях, и не могла набраться смелости, чтобы обнять тебя на трезвую голову.

Признаться в своих чувствах оказалось легче, чем эти чувства проявлять.

Мне кажется, я разучилась удовлетворять себя рукотворным текстом. Вот уже 2 месяца как я совсем ничего не могу написать.

Лучше бы я не могла есть.

Лучше бы я не могла спать.

Лучше бы я разучилась дышать.

Зачем мне руки, которые не могут писать. Зачем мне тело, которое не способно выполнять ту единственную функцию, которая действительно нужна моему духу.

Актуальная проблема или поведение, вызванное стрессом

Разочарование и боязнь, что определять какие-либо новые цели не имеет смысла, вызвали тревогу и он страдает от недостатка каких-либо близких и сочувственных отношений. Он пытается спастись от этого бегством в искусственный мир, в котором эти разочарования отсутствуют и вещи более приближаются к тому, какими он хотел бы их видеть.

Я могу забыть принести паспорт на работу, сколько бы мне ни напоминали. Могу забыть в каком году закончила школу. Со сколькими людьми целовалась. Сколько у меня осталось денег на жизнь и когда платить за квартиру.

Но я никогда не забуду, как сжимала твою руку в такси. Как ты гладила мою ладонь большим пальцем. Как обняла меня со спины и смеялась мне на ухо.

Мне придется питаться этим, чтобы дожить до следующей встречи.

План-максимум на эти три месяца: пережить осень.

Где-то в плане "почему бы тебе не приехать ко мне" явно была допущена погрешность.
Скажи мне, как мне жить в квартире, которая превратилась в склад воспоминаний о тебе? Вот здесь я лежала у тебя на коленях и согревала тебе руки своим дыханием. Там ты варила мне суп. На этой кровати ты провела 3 ночи. На этом балконе выкурила пачку сигарет. На эти стены закидывала ноги точно так же, как это вечно делаю я.
Ты была здесь, была,
И каждый сантиметр этой квартиры будет кричать мне об этом
Когда я буду возвращаться сюда
Одна.