Это просто Вьюи блог

И бьется море о скалы
И светятся звезды вдали
А ты всё такой же отсталый
Всё тот же мудак, посмотри

Обычно полюбить мужчину – значит, поступиться принципами. Часто, когда женщина говорит о любви к мужчине, это звучит так, как будто она попутно оправдывается: «Да, я его люблю. Но он хороший!»

Мы были странной парой — свинья-копилка И молодая самка степного волка.

Если ты про мать - редко видимся, к радости обоюдной,
Если ты про работу – то я нашла себе поуютней,
Если про погоду, то город наполнен влагой и темнотой.
Если вдруг про сердце, то есть два друга, они поют мне:
«Я не той, хто тобі потрібен,
Не той,
Не той».

Если ты про моих друзей – то не объяснишь, как.
У того дочурка, у той – сынишка,
С остальными сидим на кухне и пьем винишко,
Шутим новые шутки и много ржем.
Если ты про книжку – то у меня тут случилась книжка.
Можно даже хвастаться тиражом.

Я даю концерты, вот за три месяца три столицы,
И приходят люди, приносят такие лица! –
Я читаю, травлю им всякие небылицы
И народ, по-моему, веселится.
И мне делается так пьяно и хорошо,
Что с тобой хотелось бы поделиться –
Если б ты когда-нибудь да пришел.

Память по твоим словечкам, вещам, подаркам,
Нашим теркам, фоткам, прогулкам, паркам –
Ходит как по горной деревне после обвала.
А у бывшей большой любви, где-то в ноябре
Первенец родился, назвали Марком.
Тут бы я, конечно, вспомнила о тебе,
Если бы когда-нибудь забывала.

Что ты делал? Учил своим параноидальным
Фильмам, фразам, таскал по лучшим своим едальням,
Ставил музыку, был ближайшим, всегдашним, дальним,
Резал сыр тупой стороной ножа.
За три года не-встречи дадут медаль нам.
Правда, руку на сердце положа,

Где-то после плохого дня или двух бутылок
Мне все снится твой кругло выстриженный затылок;
Иногда я думаю, что с тебя
Началась череда всех вот этих холодных и милых
Вежливых, усталых, кривых ухмылок
Мальчиков, что спят со мной, не любя.
Просто ты меня больше не защищаешь.
Вероятно, ты то же самое ощущаешь,
Где-то в самой чертовой глубине –
Хотя дай тебе Бог,
чтоб не.

Она была пустышкой, безмозглым воробышком – сплошное трепыхание крылышек, подергивание и воркованье, такая же доверчивая, такая же привязчивая и такая же глупая, как голуби.

ИДИ КУДА ХОЧЕШЬ, МНЕ ПОХУЙ. ЕБИСЬ С КЕМ ХОЧЕШЬ Только ни с кем не ебись, пожалуйста, и никуда не ходи

Сплю под двумя одеялами

От холода скрыться

Нельзя

А чтобы мне стало жарко

Я представляю

Тебя

«ладно, - говоришь ты себе, - кошелёк, чемодан, вокзал
я и не такое видал, я из худшего вылезал
бог меня наказал
меня предал мой полный зал
но я все доказал
я все уже доказал»

в день, когда перестанут ходить автобусы

и я заведу себе пару ручных тараканов

когда у парня с женскими гормонами вырастут усы

и концепт колеса будет до боли нов

в день, когда самолеты попадают

и гравитация перестнет быть

и люди полетят как птицы,

и долетят до луны

мне больше не нужен ты.

ты море,

с тобой спокойно.

в тот день,

когда я устану

я молча встану

и к тебе

уйду

умирать

моё лекарство от всех болезней -

уйти,

убежать, улететь

и до того, как меня ты встретил

так много хотелось

успеть,

так много хотелось спеть,

а после - лишь тлеть.

а жизни прошла лишь треть

и я, когда вспоминаю,

никак не могу согреться

покрытые льдом раны

до глупых мурашек в чертовом сердце

хватит, не ной.

но там

давно уже пустует место

когда-то

занятое

тобой

грязная вечеринка у третьего подъезда

вдруг мы будем смотреть какой-нибудь поп-корн

тише тише мама спит

ищувомхуенота

знаешь ли ты каково это - быть человеком. которого нигде не ждут? отчаянье хлещет фонтаном и здесь не наложишь жгут. знаешь ли ты, как чужие слова чью-то душу жгут? ты всё узнаешь. завтра. когда тебя предадут.

пять шагов

отказ

просыпаешься утром, встаешь с постели, от холода морщась, и ставишь чайник. это бессонница, в самом деле – от недосыпа всегда качает, от недосыпа всегда так плохо, ты полуночник, тебе ль не знать. именно так грудь болит на вдохе, нужно всего-лишь немного сна.
тапки, халат и зубная паста, надо кота покормить еще. зеркала нет, его нет и баста, будильник звенит, отбивает счет. мелочи: надо почистить туфли, надо поставить себе «Пилот». сухо на улице? нет, не сухо, кажется, ночью опять лило.

(позже – автобус, чужие сумки, кое-как втиснуться и стоять, а на работе – статейки, скука, дракон не побит, да и принц не взят; зайти в магазин, ужаснуться суммам, ехать домой, ненавидеть всех.
все, что угодно, лишь бы не думать.
лишь бы не думать о ней совсем)

агрессия

хочешь кричать, но не издаешь ни звука,
чуешь, как боль сжимает тебя в кольцо.
ты понимаешь, что хочешь сломать ей руку,
ты понимаешь, что хочешь разбить лицо –
пусть хоть на миг почует, как рвет на части,
как ты скулишь, пытаясь нащупать «стоп».
честно, на выдохе: «будь же там, будь
несчастна.
пусть никто, никогда и никто, никогда, никто…»

торг

«давай будет так:
отдохни, побудь с кем-то близким,
научись подходить под чью-то еще фактуру,
захвати пару замков и вырасти василиска,
стань отличным спецом, и, может быть, даже гуру.
у тебя столько сил, и плюсов, и перспектив –
ты заставишь весь мир запомнить, чего ты стоишь.
каждый, кто будет с тобой, станет страшно жив.

а я буду здесь, я буду дышать спокойно.
я буду здесь, я буду молчать сто лет.
давай будет так: ты будешь дышать другими,
но происходить во мне,
как происходит свет.

а я буду писать тебе,
для тебя,
во имя».

отчаянье

ты дурна и морально истощена, из тебя ни любовница, ни жена; болиголов, белена и хна, да кому ты вообще нужна.
и никто не придет за тобой во тьму, ты же даже не плачешься никому, все, что ты сейчас тащишь с собой по дну, убивает тебя саму.
чем творить слова из крови и сора – затяни веревку на чахлом горле; это мертвые рыбы и мертвое горе, это мертвое, мертвое, мертвое море.

у других – свет солнца и резеда, у тебя под грудью течет вода; может хватит глины, песка и ила.
хоть сама бы себя простила.

смирение

когда боль становится менее злой и колкой, уже не мешает жить и не лезет в драку,
ты прекращаешь ее принимать за волка, кормишь ее, растишь, как свою собаку.
она уже знает на вкус твою кровь и кожу, ты видишь – клыки ее в темноте белеют.

ты точно знаешь, что боль тебя уничтожит,
но ты все равно зачем-то
ее лелеешь.

нет той изюминки, интриги, что тянет за собой вперед -
читаешь две страницы книги и сразу видишь:не пойдет.
сигналит чуткий, свой, сугубый
детектор внутренних пустот..
берешь ладонь, целуешь в губы и тут
же знаешь: нет, не тот.