Это просто Вьюи блог

Привет

Будь готов опять сломаться.

Как ни больно, как ни грустно в этом непонятном мире, он все же прекрасен.

когда они спят в уютных постелях, я вижу другие миры,
мешаю китайский чай, конфеты, лимонный вермут.
Атлантида встает из могил давно потонувшей земли,
и уже два часа пьяной кошкой на кухне дремлет.
когда они спят, я блуждаю по темным скалам,
исписанным кровью и терпким, как ладан, смехом,
обдираю о рифы локти и пальцы, читаю странные письмена –
в моей глотке умолкнул рык сто тринадцати тысячелетий и отозвалась
эхом
моя ненадежная, хлипкая, вечная двадцать вторая весна.

они завывают мелкими церберятами,
прячут чужие страхи и не дают дышать.
это как будто бы ты разучился плакать,
как будто бы разучился по-прежнему умирать.

горбатые волны вздулись по венам слепого моря,
пока они спят и видят волшебные злые сны,
вода почему-то в ванной окрасилась цветом крови,
как было тогда и легкие заведомо ей полны

вода заливает город – высокие многостройки, поля, стадионы, клубы,
тюрьму, сумасшедший дом…
вода Атлантиду будит и той надоели люди.

когда они спят уютно – я думаю об одном.

когда мы встретимся – кто-то из нас умрет. такая любовь не дается даром или навечно. в какой-то момент сломается автопилот и падать придется вниз с высоты на встречную. просто мне страшно, когда ты смеешься – так. надрывно, хрипло до самой мельчайшей дрожи, в трубку кричишь: я самый последний дурак, посмотри, на что мы стали с тобой похожи.
и правда, у нас из мечтаний - уютность и одинокость, холодная кока-кола, грибная пицца. в шерстяных носках пригреваться сбоку, таять от поцелуев в режущие ключицы. орать до одури, бить кулаками в стены, крушить посуду, пить на двоих таблетки, ловить удары в зажатые плотно вены, курить, в насквозь продутой лестничной клетке.
сплю с телефоном, потому что уже скучаешь: вставай, просыпайся, мол, утро, солнышко. сегодня весна, весной ты всегда теряешь, я выпила всю себя – и добралась до донышка. я ведь опять с тобой говорю одним, столько пишу ужасно нелепых строчек, надеюсь, что словом будешь храним моим, и ставлю три, где было б логичней прочерк.
но когда просыпаюсь долгой и темной ночью, подай мне знак, сделай хотя б движение, чтобы я убедилась, что ты существуешь вот здесь, воочию, а не только в моем бурном клиническом воображении. такая любовь не дается даром или навечно, и ты не знаешь, в чем ее суть и смысл. кажется, остаешься на один-единственный вечер, а получается, в общем-то, целая жизнь.
заведем собаку, как ты давно хотел, она будет ластиться, как добродушный волк, у тебя будет куча срочных и важных дел, но кроме этого дом и родной порог, возможно, даже не нужно будет каждый раз уезжая менять замок, ведь у тебя есть – и правда – своя семья.
но я помню, когда мы встретимся - кто-то из нас умрет.

надеюсь, что это я.

И если любят до гроба, почему-я-еще-жива?

между пунктами а и б

в вагоне пустом и тусклом

препарировать память просто как никогда

забывать насовсем - величайшее в мире искусство

мне оно не дается

в этом моя беда

вряд ли кто то был счастлив

соседству такого сорта

бесконечному бегству у боли на поводу

если сердце сбивается с курса

какого черта

мир выдумывал компасы, карты

и прочую ерунду

привокзальные души

уставшие адресаты

потерявшие память в попытках себя найти

мы любили друг друга в далеком глухом когда то

но забыли об этом

где то на полпути

ты молчишь

и твоя тишина бесприютней бога

эти руки - мой дом

но как объяснить судьбе

мне всегда выпадает только одна дорога

не к тебе.

Была бы моя воля, отменила бы все сказки. Они развивают в маленьких девочках неправильный способ мышления. Они начинают думать, что и мир устроен по тем же законам. Что надо сносить семь пар железных башмаков, преодолеть кучу испытаний, и тогда - оп! - если они постараются ради принца, то и принц постарается ради них. И добро жестоко победит зло.

Осень холодная льется водой из крана.
Время подсчитывать ссадины и убытки,
Туже затягивать шарф, пояса и раны
И забывать неудавшиеся попытки.

Это так нужно: пульсу - стучать в запястье,
Любящему - страдать, а листве - гореть.
Вижу, что там у тебя бесконечное счастье,
А у меня… не будем об этом впредь.

Осень - печальное время скупых эмоций,
Хрупких надежд, обманчивых перемен.
Став для кого-то единственным в мире солнцем,
Ты ничего не смей попросить взамен.

Больше не верить слепо тому, что в уши,
Мне заливают (мол, никогда не бросят).
//Пообещай мне больше меня не слушать,
Это всего лишь простуда. И бред. И осень.

тебя некому поднимать, протянешь руку – и пальцев своих в болоте уже не увидишь. затянуло по горло петлей, по дряхлому стуку узнаешь, что ты, как и мертвые по дну сослепу рыщешь. везде только черная бездна – мертвое, злое море. жизнь опустошена, выжата, бесполезна – здесь растет только мох, полынь, белена, перекати-поле. мертвое, мертвое, мертвое море, не выпить по капле, медленно утонуть. у других расцветают фиалки, левкои, а у меня терновник, чертополох, лопухи и ртуть.

Мертвое, мертвое море – как мне теперь уснуть?

однажды боль закончит рычать и рваться, опустит голову, грустно взвоет. я перестану ее бояться, открою клетку, сниму ошейник, пущу на волю, но к ногам припадет – привыкла, зверюшка, и некуда ей уходить.

я знаю, боль меня уничтожит. но продолжаю ее кормить.

Только смерть приходит обязательно, полковник.

Доверять - это страшно.

Жизнь слишком сложная, чтобы ее понять.

Я насадил мой светлый рай
И оградил высоким тыном.

Внутри как будто теракт, крушение всех самолетов сразу, третья мировая и апокалипсис одновременно.