.

время набирает обороты, как звук музыкальной пластинки, очерчиваемой иглой проигрывателя. и нет выхода из круга её острого плена, пока песня не дойдёт до развязки.

хочется быть спокойной рекой, но грядёт волнующая непогода.

внутри слишком много такта: даю право действия всем, кроме себя.

наша близость далека.
мир всегда будет соткан из противоречий, а мы покорные мухи в их (его?) паутине, отчаявшиеся настолько, что уже не потираем лапки в предвкушении.
нужно ли ждать смерти, если она посредственна? массовость не подразумевает индивидуального подхода.

сегодняшние монологи -- лишь склейки вчерашних фраз.

создать личный лимб без подручных материалов очень просто: достаточно изо дня в день жить ожиданием темноты.

переживать-пережевать

ведь ничего плохого в том, чтобы спрятать свою иссохшуюся душу в облако сахарной ваты и подарить первому попавшемуся (не) знакомцу.

мы так часто говорим (эгоистичный говор, но никак не разговор) о смерти, что она перестала откликаться на наш зов. общий молебный поток так шумен, что одновременно и нем. да предастся огласке: смерть любит молчаливых, но не притворщиков тишины; смерть сомневается, но недостаточно, чтобы сомнение смогло свернуть нам шею, убив своей хваткой.
всё наше существование проходит в освоении петли под собственным же руководством, и первый шаг, который, мало кто знает, имеет свойство в мгновение становиться последним, таковым не становится. от неустоявшегося ли доверия между человеком и петлёй? мы прыгаем с незначительных высот.

всё, что я делаю, -- оставляю отрывки, но себя разорвать никак не могу. ставить два дефиса всё равно что рождать новые миры. я подумала, почему бы не начать говорить (и даже это так отрывочно)

оказывается, в этом мире катастрофически некуда пойти, если все пути к тебе перекрыты.

быть может, я только и делаю, что бесконечно ищу себе оправдания.

это же не так просто -
остановить метель в утро воскресенья,
разобрать гору старых тетрадей,
допить вчерашний чай,
сказать многое спустя 3 года молчания;
молчать.
это же не так просто -
найти того, кто заменит тебя.

моё счастье - череда глупых случайностей, которые, обретая ум, превращаются в горе.

как тебя зовут и кто ты? был ли ты озабочен тем же августом, что и я? впивался ли май деревянной надеждой в твои кости, покрытые лёгкой вуалью кожи? пожалуй, за моё долгосрочное молчание не изменилась лишь моя озадаченность. но адресат? изменился. и мне бы правда хотелось писать письма отныне только тебе и, значит, твоим историям, рдеющим, будто морозное солнце. зависшим где-то на железной повседневности, будто красный таз, в котором я любила прятаться в детстве. его приют давно стал бытовым и незначимым. но становятся ли для нас эти выцветающие яркостью истории пустым звуком? и стану ли я хоть когда-нибудь солнцем, освещающим твой путь? хрупким, как первая доброта твоей жизни, но вечным, словно её предательство.
я видела снег. снежинки беспорядочным вальсом бесконечно падали с неба, выдавая себя среди ночи лишь в свете фонаря; разбавляя своё одиночество слиянием с уже осевшим на проводах, дороге, деревьях снегом. иногда, когда даже ты засыпаешь и оставляешь меня в кротком множестве ежевичных слов, мне хочется, чтобы зима не кончалась.