трёхбуквенный мой тотем

Кто я такая, чтобы пройти мимо?
А я же знала, что это не манипка, а никто меня не слушал!!
(видела маленькую пиксельную картинку пару недель назад, одной из этих фотографии)
bite me

Вспомнила, к слову, кое-что.

" Если бы ты был городом, Дженсен… Знаешь, наверное, это все таки был бы Лос-Анджелес. Ты не укладываешься в городские границы. Ты – Лос-Анджелес, Дженсен. Город, не знающий границ, не признающий никаких физических координат, кроме собственных – вещь-в-себе, колючая одинокая звезда в пустыне неба, маяк для всех влюбленных, сумасшедших и наделенных даром мечтать. Город городов, вобравший в себя черты сотен самых разных мест на планете, откуда в него каждый день стекаются современные пилигримы в поисках своего Бога…

Вся эта шелуха простого техасско-канадского парня слетает с тебя вместе с клетчатыми рубахами и негнущейся джинсой классического кроя, в ЛА ты становишься таким пижоном, стоит вспомнить тебя до «Сверхъестественного» - двадцатилетним, чокнутым на всю голову, смешивающим шмотки в безумные коктейли по собственному вкусу, не боясь ошибиться и ошибаясь так ужасающе, что иногда это сходило за успех. Этот город весь – ты. Иногда мне кажется, что это его вездесущая солнечная пыль въелась в твою кожу, притворяясь веснушками; ты пропитан Лос-Анджелесом, и жгучая соль его Океана встроена в твою ДНК, заставляя тебя снова и снова возвращаться сюда.

Ты когда-то валялся на скамье на палубе, надвинув козырек бейсболки на лицо, лениво перебирал наощупь струны, заросший трехцветной бородой, как пират, и ветер раскачивал лодку на волнах… Ты все выговаривал свое нежное и горькое Лос-Анджелесу, негромко, вполголоса, тише рокота гитары в твоих руках – и мне казалось, ты жалуешься ему о чем-то, о чем никогда не расскажешь никому. Словно у тебя с ним какие-то тайны.

Ты ешь мороженное на деревянных ступенях пирса Санта-Моники и смеешься, по-кошачьи подхватываешь языком холодные сладкие капли тающего пломбира, на тебе драные джинсы и стоптанные конверсы, и какие-то кожаные фенечки вместо дорогущих часов, и я думаю, что люблю Лос-Анджелес уже только за то, что он делает тебя таким. Вечно молодым и прекрасным, как он сам. Если бы ты был музыкой, то гитарной акустикой, если бы ты был городом, то это был бы Эл-Эй, а если бы тебе вздумалось быть чем-то еще - то наверняка воздухом, который мне нужен, чтобы дышать. "

Я могу с уверенностью сказать, что все кто когда-либо мной интересовался, восхищался и любил, чувствовали это от меня, а не от факторов внешней оболочки.
мне чертовски нравится эта мысль.

Я просто хочу спокойно заснуть. Не упасть в одежде на покрывало, не забыться в разворошённой постели. Закрыть глаза, чтобы выспаться. Без мыслей о том, что следует заснуть только для того, чтобы проснуться ещё раз, вынырнуть, внутри другого сна или посреди реальности, которой надлежит быть где-то.

Мне не хватает злодеев, от которых мороз по коже,
а не смешки от нелепого вида и обиженного детского лепета.

Аластор. Он в моем списке после Люцифера.

я обожаю этих двух единорожков.

— Я любил её, и иногда, она меня тоже любила.

…это глубже любых потаённых дум,
глубже мыслей о стыдном - о сексе и Боге.
просто фон моей жизни - тот белый шум,
из которого сотканы все дороги.
просто где-то под сердцем, на самом дне,
в глубине, куда сам я ныряю так редко,
ты навеки выжжен, мой брат, во мне -
моя самая главная кровная метка.
и говорить об этом - все равно, что в горсти
воды всех морей принести пытаться:
никаким словам не дано донести,
каково оно - наше с тобою братство.
а когда, кораблем, утратившим экипаж,
я навеки уткнусь в свой родной причал, -
мои губы покинет последний страж:
твое имя,
что я
молчал.

…твое имя, которое всех молитв
и проклятий всех на земле сильнее -
я в Аду по капле его цедил,
на мгновение делаясь чуть живее!, -
просто имя.
трёхбуквенный мой тотем,
берегущий от Зла и чернильной ночи:
будто выдох сорванный,
воздух -
" Сэ-эм",
и весь мир сворачивается
в точку.

— Я собираюсь толкать речь. Ну, знаешь, речь, которую обычно произносят в конце фильмов. Я не из тех людей, на которых люди могут полагаться. Ничего хорошего не выходит из дружбы со мной. Но меня это никогда не волновало, потому что у меня был ты. Так что мне нужно, чтобы ты сейчас очнулся. Иначе, я уже совсем сойду с ума. На твоём месте должен был быть я.

Здравствуйте

6/∞

Аманор и Ванатур

Новый год наступал тогда, когда младший брат — высокий, широкоплечий, с непокорными кудрями, — приносил первые плоды августа, лопавшиеся от сока в его сильных ладонях. Старший брат — смешливый и искристый, как хорошее вино, — устилал столы тканями и уставлял их посудой, и наполнял её яствами. Он звал на праздник всех и каждого, не пропуская ни единой души. Так божественные братья начинали новый цикл жизни.

Возлюбленные близнецы Зуни

У них нет даже отдельных имён, а лишь единое определение. Уродливые и прекрасные одновременно, с глазами пум и руками-змеями. Зуни не знали лучших охотников, чем их Возлюбленные близнецы. Быстрее ланей и твёрже, чем панцири черепах, они неутомимо охотились на Зло. В их ушах сверкали перья добытых ими птиц, а спины прикрывали щиты с необыкновенными волшебными узорами. Близнецы Зуни гнались за добычей, пока та не падала от усталости, и никто ещё не уходил от них.

Минос и Радамант

Когда же спускаешься в Аид, перед тобой восседают они — два брата, судьи подземного мира. Царь Минос — суров, и если ты пришёл за возмездием, лови его взгляд. Если же ты хочешь справедливости, повернись к Радаманту, ибо ещё при жизни жрецы учили тебя — нет судьи справедливее Радаманта. Однако душу твою оба брата взвешивают вместе. Единоличных решений они не принимают.

Матовелия и Мастамхо

И создал старший брат мир, а младший — людей в нём, слепив их из глины. Пока старший отдыхал, младший научил людей ремёслам, вложил в их руки выточенные из камня топоры, острые копья и витые луки, вытесал гончарный круг. Старший брат был несдержан на язык, острота и неосторожность речей и привели его к гибели. Когда он умер, младший брат собрал всех людей на земле и заставил их закричать в небо четыре раза. От их крика появились Солнце и Луна. Сам же младший, завершив земные дела, обернулся орлом и улетел на небо, к старшему.

Митра и Варуна

Рука об руку стоя на золотой колеснице, они прокладывают в небе путь для Солнца и Луны. Один из них — порядок и правда, второй — ночь, тайна и магия. Один — Огонь, второй — Вода, но их стихии никогда не враждуют между собой, а лишь созидают Землю и Небо. Если один из них творит законы для людей, то второй — связывает людской дух с божественным. Они следят за миром с высоты небосвода, и вместо глаза у них — Солнце.

(via:pure-purgatory)
(источник)

только бы не растратить себя.

В этой части истории я один,
Из нас двоих умирает от любви,
Только я фатально люблю в огне и крови.

Пабло Неруда

— Вовсе ты не плохой человек,

ты очень хороший человек,

с которым случилось много плохого.

вспомнила Булгакова:

— он, правда, несчастливый человек. С тех пор как добрые люди изуродовали его, он стал жесток и черств. Интересно бы знать, кто его искалечил.

Злых людей нет на свете.

Этот космос, один и тот же для всего существующего, не создал никакой бог и никакой человек, но всегда он был, есть и будет вечно живым огнем, мерами загорающимся и мерами потухающим.

четвертый день после выпускного, а я только выспалась.
Дни рождения, прощания. Мы были в отличном домике на берегу (думаю, позже расскажу), вчера провели спокойный вечер отмечая восемнадцатилетие. Должно все наладиться.

Спокойной ночи, ребятки.

скучать по тебе - это
сидеть в Импале с громко включенной музыкой
ждать, когда ты сделаешь громкость тише

заказывать салат вместе с бургером
и потом выбрасывать его, потому что кто, черт возьми, ест салаты
просыпаясь, проверять, не занял ли ты ванную
и понимать, что в моем распоряжении столько горячей воды, сколько я хочу
не делать расследований для охоты
до самой последней минуты, пока не пойму, что этого не сделает никто
почти засыпать за рулем
потому что никто не ворчит и не просит меня остановиться и сделать перерыв
ожидать телефонного звонка
и разочаровываться от услышанного в трубке голоса
открывать двери
и ожидать тебя позади них
пить до жжения в горле
и искать тебя на дне бутылки
говорить "ты это видел, Сэмми? "
в абсолютную пустоту, когда я совершаю безупречные выстрелы
снимать номер в мотеле с двумя кроватями
когда нуждаюсь я всего в одной
бормотать "спокойной ночи, чувак "
в сторону пустого матраса у окна
слышать твой голос, произносящий мое имя
в полнейшей и абсолютной тишине

забывать прикрывать себя со спины
забывать, что не нужно прикрывать твою
отказывать девушкам
у которых такие же глаза, как у тебя
быть лучшим охотником
быть потерянным старшим братом
не иметь ничего, что может удержать меня
или собрать меня воедино, раз на то пошло
скучать по тебе, Сэмми, это
прислонившись к Импале
с пивом в руках
смотреть на закат
небо темнеет
звезды сверкают
погода ухудшается
пальцы сжимаются
голова кружится
бутылка опустошается
в моем горле комок
мои глаза горят
моя грудь сужается
мое дыхание замедляется
пустота, незаполненность, аморальность

скучать по тебе - это
надеяться из-за всех чертовых сил, что ты не чувствуешь того же
потому что я не пожелал бы такого
никому