море волнуется

Создавать проблемы, раздувать их до невозможности, а потом ныть и ни хрена не делать. До чёртиков обожаю этим заниматься, да

«Во мне столько всего, о чем я хочу сказать. Но все это так огромно. Я не нахожу слов, не могу выразить, что там внутри. Иногда мне кажется, весь мир, вся жизнь, все на свете поселилось во мне и требует: будь нашим голосом. Я чувствую, ох, не знаю, как объяснить… Я чувствую, как это огромно, а начинаю говорить – выходит детский лепет. До чего трудная задача – передать чувство, ощущение такими словами, на бумаге или вслух, чтобы тот, кто читает или слушает, почувствовал или ощутил то же, что и ты. Это великая задача. Вот я зарываюсь лицом в траву, вдыхаю ее запах, и он повергает меня в трепет, будит тысячи мыслей и образов. Я вдохнул дыхание самой вселенной, и мне внятны песни и смех, свершение и страдание, борьба и смерть; и в мозгу рождаются картины, они родились, уж не знаю как, из дыхания травы, и я рад бы рассказать о них вам, миру. Но где мне? Я косноязычен. Вот сейчас я попытался дать вам понять, как действует на меня запах травы, и не сумел. Только и получился слабый, нескладный намек на мои мысли и чувства. По-моему, у меня выходит просто жалкая тарабарщина. А невысказанное меня душит. Немыслимо!»

Мне хочется говорить… говорить, говорить, говорить; рассказывать всякие нелепицы, сказки, неудачные шутки - всё, что только вспыхнет в голове; чтобы меня просто слушали; не просила бы отвечать - лишь бы слушали, лишь бы понимали, о чём говорю.
Наверное, многие поэтому и ведут дневники: потому что им некому говорить, а внутри - копится, копится, копится…не успеваешь раскладывать по полкам, получается беспорядок, ужасный беспорядок - и ведь даже не творческий; потом уже и места нет, а всё равно копится.
А рассказать и некому… хотя нет, конечно, есть люди, которым можно рассказать; хотя бы даже маме - можно ведь? Но маме всегда почему-то стыдно рассказывать; папе легче, и всё равно не то. Хочется кому-то другому. И вроде почти у всех есть «друзья», с которыми можно сходить в кино, погулять, у которых можно списать домашку… но и они не подходят.
Вообще, я так долго думала, почему легче вынуть душу перед незнакомым человеком, чем перед другом или родным… Может, потому что страшно, что друг пристыдит, посмеётся над твоими чувствами; выходит, не до конца ему доверяешь, раз страшно; выходит, что всё-таки это совсем не друг. Незнакомый человек тоже может пристыдить, но он ведь не знакомый, от его слов не обидно; когда не принимают близкие - вот тогда обидно.
Всё равно я до конца не могу разобраться. Но как-то так… не знаю.

Когда-то писала, что у меня кучка тетрадей-дневников; все на кольцах; там столько всего. Я хочу их выкинуть… Нет. Не так. Я хочу оставить их на случайной скамейке в парке.
Может, их кто-то прочтёт; улыбнётся, задумавшись над парой моих фраз; или с грустным видом покачает головой; или звонко рассмеётся, увидев, какая бессмыслица написана в этих тетрадочках.
Не то чтоб они мне в тягость; лежат, пусть лежат. Но преследует ощущение, что, если я их отдам, мне станет легче. Именно потому, что я в любое время могу открыть одну из тетрадей и вспомнить свои пасмурные мысли, снова попасть в мрачные месяцы не-жизни, - не хочется; если отдам, то мысли забудутся.

от слова «дружить» как-то по-особенному веет детством, смешным и наивным
взрослые так редко говорят это слово

и музыки, больше музыки
без неё - не жить, а существовать

Кажется, скоро блог превратится в копилку песен и мелодий. В музыкальную сокровищницу.
Это будет пыльный чердак на крыше какой-нибудь старой английской усадьбы, и скрипучие деревянные ступени, ведущие под крышу, станут наигрывать ленивую, ворчливую мелодию. А на самом чердаке, в царящем полумраке, среди тусклых лунных лучей, пробивающихся сквозь стекло маленьких запылённых окошек, будут дремать в терпеливом ожидании своего звёздного часа музыкальные инструменты - совершенно не похожие друг на друга, из разных эпох и стран.
Освещённая лунным светом, тихо зазвенит изящная арфа, и зальётся в звонком плаче виолончель. Стихнут клавиши пианино, спрятавшегося в самом тёмном углу, и зазвучит, окутает всё печалью тонкий дудук. А потом вдруг звонко ударит хай-хэт, так некстати приютившийся среди древних клавесина и серпента, и крикнет бас-гитара.
Звуки будут сливаться то в шелест волн на каменистом побережье, то в журчание лесного ручья, в звон мечей в кровавой битве или в бесконечный шум мегаполиса. Зазвучит колыбельная, ударит рок, может быть, послышатся нотки регги. И из тяжёлой тишины можно будет переместиться в жаркие испанские города, затеряться среди венецианских масок или причудливых буддийских храмов, запить жажду глотком холодного исландского воздуха.
Хотя на самом деле это будет всего лишь пыльный и всеми забытый чердак, сохранивший в своей полутьме множество музыкальных инструментов.
Блог-чердак. Может быть…

жизнь - это ежедневная акция "почувствуй себя идиотом"

они смотрят, смотрят, думают — я больной.
а, быть может, да. больным веселее жить.
о болезнях своих я рассказывал лишь одной —
у неё
за спиной
ножи.
мне о многом важном заведено молчать,
и по-рыбьи рот
без устали разинать.
они смотрят, смотрят, думают — идиот,
у меня — зима.
они смотрят, смотрят, думают, что дурак.
а, быть может, да — дуракам умирать милей.
о смертях своих я рассказывал только ей.
что другому — крах.
а она ушла, как и многие до неё,
они смотрят, смотрят, думают — умирал.
а, быть может, да.
разбит, умирал, герой.
я им врал.
я боялся, боялся жутко и одного.
что уйдет, как все,
как в кино,
в золотую даль.
они смотрят, смотрят, думают, что живой.
а, быть может,
да.

отчего я так глупо себя веду,
будто мне не хватает песка, океанов и всей Вселенной,
будто мало мне собственных в голове миров,
будто миль моей пропасти в мыслях мало.
отчего же кажется, что у солнца - умерший свет,
что душа листвой истончается и желтеет.
каждодневно рвётся на запястье браслет,
словно за руку гневно кто-то хватает,
ежечасно срывается голос, словно на мне - корсет,
сиюминутно - душит, режет, глотает.
отчего-то мне снова кажется, будто это - бред,
и на большее смелости не хватает.

пусть тебе вечный ливень лицо закрывает от бед,
пусть от чёрствых и мрачных людей спасает

что-то не так
вспыхивает и затухает ощущение, как будто меня где-то кто-то ждёт, как будто я должна куда-то идти, бежать, спешить, задыхаться, чтобы не расстроить этого кого-то
интересно, этому есть какое-нибудь научное название?..

вот почему каждая весна сначала такая радостная, счастливая, и я бегаю и всех тормошу, что, мол, пора вылезать из зимней депрессии, а потом, когда уже все проснулись, бабах! - я падаю в темноту, и весна приобретает оттенок серости и грязи, почему? апрель и май дальше проходят, как в тумане. лето душит жарой, городской пылью и безысходностью. и вот только осенью я словно просыпаюсь и снова бегаю, прыгаю, радуюсь холодным дождям. потом зимняя депрессия и - веснаааа. мне падает счастье, я его ловлю, а в этот момент меня сзади как огорошат горем.
и так третью весну подряд. какого чёрта, спрашивается?
да нет, я не расстроена, просто возмущена. что за кольцевой сюжет?
p.s.: что-то с Чеширом не так. вообще не так.

пишу чисто для себя - неважно, что подумает какой-то читатель. необходимо выплеснуть цунами воспоминаний. здесь просто поток мыслей, которые приходят всё чаще и чаще.
помню, мама давала мне йогурт, парочку яблок или мандаринок и садила в машину - с этой минуты почти весь мамин рабочий день я проводила на заднем сиденье, оно было в полном моём распоряжении - никаких детских кресел и прочей глупой ерунды. нравилось прилипать щекой к прохладному стеклу и смотреть, как проносятся мимо другие автомобили, дома, люди.
или, когда мама не разъезжала весь день по городу(ам), она приезжала в офис и брала меня с собой. сегодня все спрашивают, где и как я научилась рисовать, - в офисе, ребят. на бракованных документах. карандашом или шариковой ручкой. у мамы все блокноты были изрисованы - я всегда хотела, чтобы она видела моих принцесс у окна, когда открывала блокнот и что-то искала. в офисе в полдень появлялась тетёнька с едой в пластмассовых банках, и мама всегда брала мне салат с крабовыми палочками. а сама ничего не ела, хоть я и пыталась её накормить.
или ранним утром меня увозили к бабушке с дедушкой - и весь день я носилась по огороду и улице, раскапывала муравейники и пыталась залезть на яблони (залезла лишь спустя несколько лет). а вечером засыпала на высокой кровати, уткнувшись носом в огромные и твёрдые подушки, из которых порой торчали белые перья, дедушка рассказывал что-нибудь на ночь, а потом поправлял одеяло и подставлял стулья к кровати, чтобы ночью я не упала. но я обычно поворачивалась к стене и смотрела на ковёр - ну, была же мода вешать ковры на стены… и мне казалось, что в тёмных узорах шевелятся какие-то маленькие белесые создания, - боялась, что это блохи. слушала, как в соседней комнате ворчит дед, сидя у окна и глядя на пустую ночную улицу. но потом я засыпала. а утром слышала кукареканье, шлёпанье дедушкиных тапок по дому, слышала, как он готовит суп - боже, любимый дедушкин суп … ворчание бабушки, её баночки с таблетками на окне и маленький чёрно-белый телевизор на тумбочке. дедушка и бабушка каждый вечер смотрели "вести" и "кармелиту".
мы с дедушкой ходили через речку в город - за хлебом и булочками. ходили с ним на пруды - ловить рыбу. брали телегу, большую бочку и шли на соседнюю улицу - к колонке, за водой. дед часто хотел взять меня с собой в лес, чтобы принести берёзу и сделать веники, но мама не разрешала, и дед уходил один.
а с бабушкой… я только помню, как мы кормили куриц… и я часто смеялась над ней, она злилась, хотела меня отшлёпать, а я убегала и пряталась в шкафу, укрываясь старыми платьями, в которых жила моль.
помню, один раз дедушка хотел утопиться. в другой раз - повеситься. а потом мы с ним сидели на крыльце, и он рассказывал мне истории из жизни. самая запоминающаяся - про змею в повозке с сеном…
бабушка умерла. дедушка умер.
я больше никогда не смогу попробовать дедушкин суп и компот из сушёных яблок и никогда не приготовлю их так, как готовил дед. а он никогда не принесёт мне пирожных из кулинарии.
а детство, на самом деле, умирало медленно и настолько тихо, как будто бы не хотело, чтобы его смерть заметили. я и не заметила. хотя, если бы мне кто-то сказал, что детство - оно не вечное, что оно скоро исчезнет, я бы - честное слово!.. я бы поймала для него последние солнечные лучи, я бы больше ела переспевшей вишни, больше делала малинового варенья и совсем не газированной газировки с клубникой. я бы не издевалась над бабушкой, чаще приходила бы к дедушке в его последние дни… да ещё было так много вещей, которые можно было осуществить только в детстве! а теперь вот - всё. угасло.
как фраза из фильмов: "уже поздно", она как раз подходит.
и у меня ведь ничего не осталось из того времени.
даже дедушкин дом - он уже совсем не тот, что раньше.
кажется, как будто это я во всём виновата.

мне так пусто.
как будто я - тетрадь, в которой были написаны очень важные слова, но все листочки с ними вырвали.
когда приходит депрессия, психологи советуют с ней бороться. слушать позитивные песни, одеваться в яркие костюмы, может, поменять обстановку и общество вокруг себя. ну, скажите же, что не очень-то помогает?..
я слушаю Secret Garden сейчас, их песни мелодичны, красивы, но немного печальны.
по мне, так стоит слушать именно печальную музыку, когда самому грустно, потому что, когда слушаешь весёлую, выходит, просто заставляешь себя это делать. и яркая одежда в такое время тоже не нужна, она только начинает раздражать глаз. лучше какой-нибудь тёмно-зелёный, глубокий синий, серо-голубой цвета. успокаивает.
что плохого в том, чтобы позволить печали укутать тебя в тёплый плед, дать кружку горячего чая и предаться мрачным, зачастую даже философским размышлениям ?

Да ты же, ей-богу, Раскольников: на лице - хладнокровие, а в душе пляшут дикие штормы. Мне всегда хотелось увидеть чуть ближе хотя бы один из них и узнать, какие мысли мелькают в тебе за секунду до того, как ты их убьёшь.
Уставший путник, куда ты идёшь, отчего так тяжела твоя походная сумка?
Разве не знаешь, сотни тысяч странников нашли смерть, убегая от себя самих.

Вечерняя меланхолия после падения в бесконечный по счёту кошмар.
Иной раз счастье разбивается, подобно фарфору, а я собираю его в лоскутья метафор.

я - всепоглощающая тоска,
вам со мною будет неимоверно скучно,
если только в скучности вы не переплюнете меня
или вам не станет так же грустно.