море волнуется

Мира - она особенная. Миру я видела пару раз на фото, но мне всё кажется, что у неё кукольно большие глаза и пушистый кошачий хвост. Обязательно белый. Как только что выпавший искрящийся снег. А глаза - синие-синие, и в них вся морская печаль, слёзы китов и потерянных чаек. Да, Мира кажется мне печальной, но она до того очаровательна, что ей хочется поднести все сокровища, которые только можно найти на этом свете. Миру я знаю плохо, но точно могу сказать, что я бы ей доверила самый сокровенный секрет, самую страшную тайну. Мира обязательно сохранит. Она добрая и нежная. Совсем как ангел. Хотя слово «ангел» звучит слишком просто и недостаточно хорошо, чтобы описать, какая Мира замечательная. Её вообще трудно описать - все слова кажутся недостаточно нежными, остаётся только восхищаться. Восхищаться, потому что Мира лёгкая, хрупкая муза, и в руках у неё - солнце. Она как будто идёт босая по весенней росистой траве, и несёт его в ладонях, стараясь не расплескать, и даёт выпить каждому понемногу. А сама печальная. Наверное, всё-таки оттого, что хранит у себя слишком много чужих тайн.

С возвращением, муза. Я так долго тебя ждала, уж не верила, что вернёшься… Но ты пришла, и дышать стало легче, я шагаю - будто плыву по воздуху. На моих тетрадях снова летают рыжие коты в галстуках и с книжками, в окна ночами стучатся люди, спустившиеся по верёвкам с Луны, а у историка появился павлиний хвост - так идёт к его самодовольной улыбке! И вообще, всё стало таким до безумства лёгким - да-да, именно до безумства. Одно желание - безумствовать, дебоширить, сжигать ярлыки, менять стереотипы… Представляю: бежать по пустому парку, разбрасывая листья, устраивая огненно-жёлтый фейервек, - и кричать, кричать, кричать! Приветствовать Осень, танцевать с дриадами вокруг старой сосны, выдыхать туман в прозрачное небо, обнимать людей, завязывать им шарфы, говорить: "Больше мечтай" и самой мечтать, мечтать о крыльях, о приключениях, о красивой любви… Осень - это свобода, свобода - это Осень. И без разницы, в лиственно-жёлтом шарфе она или в дождливо-кофейной шляпе, моя муза. Она всегда элегантна, изящна, летит, а за ней - тонкий шлейф аромата спелых груш, белого шоколада и тёплых дружеских объятий.

А сегодня Женька вопрошал:
- Ну как в нашего Рыжика не влюбиться?
Это было так мимимимило с его стороны: з

Ну, это ведь всегда грустно, когда вслед за исчезновением летних сквозняков в твоей квартире исчезают полосатые коты-призраки; грустно, когда они перестают гулять по коридорам, и прятать куда-то наброски чёрных лиц, и ловить в оконных проёмах зефирные облака, и таинственно шептаться по ночам, и рассказывать грустные сказки в темноте. Коты даже не прощаются, уходят незаметно и оставляют немного беззаботной лёгкости, чтобы ты до последнего думал, что они ещё здесь.

Вот идёшь по улице, и каждый шаг звучит, как морской прибой, потому что в кедах - то ли болото, то ли океан, но, наверное, всё же второе, потому что болото не поёт волнами. И рубашка уже совсем окрасилась в цвет морских глубин, хотя раньше была цвета чистого неба. Нос превратился в сосульку, которая тает, а по щекам - ручьи, ручьи, ручьи, и дождь не устанет их рисовать, словно ему только и надо, чтобы я плакала. И ведь действительно можно было бы поплакать, никто не заметит, и день подходящий, и в наушниках Mt. Helium воет, и пальцам холодно, волосы - проводами, а нет. Мне хохотать охота, и я иду, улыбаюсь, а на меня глядят, как на сумасшедшую, и шарахаются. И от этого ещё больше смеяться хочется, и чуть ли не прыгать от радости, только вот из-за того, что меня признали чокнутой, и потому, что кеды впитали все городские лужи. Но приходится молчать, брать чек у кондуктора и рисовать на трамвайных окнах письма мокрым деревьям. Зато потом, как шагнёшь в квартиру, глянешь в зеркало - не удержишься. Тут уж точно хохотать: такая смешная мокрая курица, с хохолком непослушной чёлки и синими крыльями рукавов.

Некоторые люди - очаровательные создания. Белые, как снег, пушистые, как кошки, и искрятся так, словно это в них - солнце, а не далеко в небе. Словно это в них живёт всё волшебство, которое не уместилось в сказки Андерсена. Когда они им делятся, чувствуешь себя вором, посягнувшим на чужие сокровища. Но внутри становится сразу так тепло и ярко, будто ты выпил немного радуги. Таким чудесным людям надо посвящать стихи и песни, называть в их честь звёзды и целые созвездия, придумывать для них идеальные миры и рисовать за их спинами крылья - они ведь бескрылые ангелы. Их хочется защищать и беречь, чтобы светлый огонь в их сердцах никогда-никогда не погас.

Ночное небо так удивительно. Особенно, если ярко светит луна и нет туч. Тогда небо не кажется непроглядной чёрной тьмой. Оно приобретает какой-то глубокий синий цвет и как будто светится изнутри. Если долго смотреть в эту синь, она превращается в яркое голубое полотно, а вокруг становится светло, как днём. И на этом прекрасном небесном полотне - море мерцающих звёзд.
Те, что ближе, мигают, как будто кто-то где-то включил фонарик и пытается что-то сказать. Если выучить азбуку Морзе, то можно послать сообщение в ответ.
Если долго смотреть на одну звезду, начинает казаться, будто она движется. А если долго смотреть на луну, то можно увидеть все её пустынные моря и океаны.
Если долго смотреть на дома вдалеке, можно заметить, как в одних окнах выключается, а в других - включается свет, запомнить порядок нот и потом сыграть эту мелодию на пианино. Если долго вслушиваться в городской шум, можно в нём отличить скрип тормозов, трамвайный звонок, музыку из ночного кафе и писк котят, которых кошка переносит через дорогу. Если долго стоять у окна, можно дождаться велосипедиста, каждый раз возвращающегося за полночь, и ещё одного незнакомца, только уже на мотоцикле, который заедет в соседний двор только на двадцать секунд и сразу умчится в океан городских огней.
Если долго не говорить, можно написать на стекле, запотевшем от твоего дыхания, письма, которые никто не прочтёт, и вопросы, на которые никто не ответит.
Если не закрывать глаза и не опускать головы, то дождёшься рассвета и уснёшь, счастливый и уставший оттого, что видел столько безмолвных ночных чудес.

Этот неловкий момент, когда твоя знакомая говорит, что решила завести блог на вьюи, и предлагает присоединиться, не зная, что ты давно здесь, а ты потрясённо молчишь и надеешься, что она не найдёт твой блог среди остальных.

не удержалась: з смешная история: з

Вчера из маршрутки я выползла практически на карачках. Я рыдала и булькала, ибо видеть такое кино мне доводится нечасто.
Началось с того, что из метро я пошла на автобусную остановку, встала там, засунула в рот тлеющую сигарету, в уши наушники и стала ждать маршрутку.
Приехала она минут через 15, почти пустая, только мама с сыном, сидят спиной к водителю.
Сидят, беседуют. А у меня музыка в ушах, но я все равно слышу.
И слышу я, как этот самый сын (такой парень лет… гм… за 20?), делает что-то неописуемое. Он, сидя в маршрутке, рассказывает своей маме, что он гей.
Вот именно. Тихо так, наклонившись в ней, в полголоса говорит так очень спокойно и убедительно:
- Мама, ну я же знаю, что ты очень нервничаешь всегда. Ну, согласись, мама, что ты где-то даже истеричка? Вот я и подумал, что здесь, например, ты постесняешься, а дома - это же ужас что будет…
Мама поднимает на него совершенно стеклянные глаза и говорит:
- Я правильно тебя поняла, Вова?
Вова кивает головой:
- Да, мама, именно это я тебе и хотел сказать. Я больше не буду жить с тобой и с папой, я буду жить со своим парнем, он хороший, он тебе понравится, ты же всегда хотела, чтобы у тебя было два сына…
У мамы на лице написано просто какое-то вселенское охуение, она смотрит на него и видно, что ни одной из своих мыслей озвучить просто не в силах.
А маршрутка тем временем стоит на остановке, потому что людей мало, водитель не хочет ехать пустым. В маршрутку заходят люди, садятся, никто не обращает внимания, у большинства - наушники в ушах. И тут маму накрывает. Она вскидывается, и уже довольно громко:
- Как??? Вова!!! Ты это мне сейчас хочешь сказать, что у меня никогда не будет внуков?! Как ты можешь, Вова?! Я, еще вполне молодая женщина, так хочу стать бабушкой, а ты вот прямо так щас сидишь и спокойно мне говоришь, что у меня не будет внуков???
Люди в маршрутке заинтересованно поворачиваются в сторону Вовы. Наступает тишина. Я сижу напротив и делаю вид, что ничего не слышу, у меня в ушах наушники, мне неловко. И где-то даже смешно. Смешит меня именно мальчик Вова - у него вид человека, которому больше уже нечего терять, и он готов на любой прилюдный цирк, лишь бы не дома, за запертой дверью. Наверное, он хорошо знает свою маму.
Вова слегка наклоняется к маме и так же ровно, спокойно и тихо говорит:
- Ну, мама, речь разве об этом? Я просто хочу тебе сказать…
- Что ты голубой??? - взвывает мама на всю маршрутку. Вот это уже услышали даже те, у кого орет в наушниках. Обернулся даже водитель.
Тем временем маршрутка уже проехала две остановки и снова встала, водитель опять ждет, пока соберется побольше пассажиров.
И тут начинается, собственно, кино. Я сижу напротив мамы и тут вдруг ее осеняет, она смотрит на меня в упор и говорит:
- Девушка, ну вот хоть вы мне скажите, раз уж так получилось, это нормально?
Вова говорит ей:
- Мама, не надо у этой девушки ничего спрашивать.
Мама отмахивается, (может быть, она видит во мне приличную тетку?) и продолжает:
- Нет, погоди, Вова. Вот девушка, взрослая, спокойная такая. Вот я хочу, чтобы она мне сказала: это нормально, то, что ты вот сейчас мне говоришь?!
Я смотрю на нее в упор и говорю:
- Да, это нормально.
По лицу парня кажется, что он сейчас либо заржёт в голос, либо зарыдает.
- Как нормально? - выдыхает мама.
Вова еще раз повторяет:
- Мама, не надо спрашивать ничего у этой девушки. Она ничем тебе не поможет. Спроси лучше вот у этой, - и указывает на девушку рядом со мной. Она спит, запрокинув голову назад, в ушах у нее наушники.
И вот в этом месте мама делает ход конем и спрашивает:
- Вот девушка, у вас же, наверное, есть парень?!
Теперь Вова смотрит на меня в упор, я подавляю желание сказать «да», чтобы она отстала от меня, и мне не пришлось бы говорить то, что сейчас придется сказать.
Вместо этого я говорю «нет» и понимаю, что шоу, сука, маст гоу он.
Мама замолкает на 10 секунд, потом, еще не понимая, чем это закончится, спрашивает:
- Почему?
Я глубоко вдыхаю и говорю в маршрутке, почти полной людей, совершенно незнакомой тетке:
- Потому что я лесбиянка.
Мужик сзади подавился жвачкой. По боковому флангу заржали две девушки.
Вова продемонстрировал ямочки на щеках и сказал мне одними губами «зачёт».
- Я же говорил, мама, - говорит он, - это не тот человек, который может тебе помочь…
Мама, видимо, поняла, что это есть всемирный заговор, и спросила у девушки рядом со мной:
- А вы? вы тоже лесбиянка?!
Девушка, проснулась, встрепенулась, вынула из уха наушник и удивленно сказала:
- Нет! Я - нет, а у вас какие-то проблемы?
Ржали все, даже, почему-то, мама Вовы. Но я думаю, это у нее нервное. В этом месте я гаркнула «остановите на светофоре!» и вышла. Когда я закрывала дверь, Вова сказал одними губами «спа-си-бо».
Думаю ему еще будет весело, этому Вове. А я до сих пор чувствую себя замысловато.

by yokogawa

Портретист из меня никудышный. Нет, правда. Есть рисовальщики, которые в принципе рисовать не умеют, и таланта в них особого не видно, но зато как начиркают портрет чей-нибудь - и ты сразу человека узнаёшь, пусть даже линии корявые, да и сам рисунок на 3+. А есть такие, которые как бы шикарно не рисовали, всё равно не могут передать характер человека на бумаге. Вроде причёска та же, цвет глаз одинаковый, но человек всё равно не тот, которого хотелось нарисовать. Вот хоть тресни, но другой. Я, наверное, из последних.

и, когда Сплин запевает:"Взгляни на красоту, взгляни…", мне хочется продолжить:"…на этот бред"

Меня всё чаще спасают от падений другие люди, иногда совсем незнакомые и абсолютно не те, от кого жду протянутых в жесте помощи рук.
Выходит, мной ожидаемые, мной ценимые - совсем не мои, и мне с ними не по пути, и беречь их - как держать в вазе цветы, лепестки которых давно осыпались.
Последние несколько часов не покидает ощущение, что в тёмной комнате, в которой я сидела, открылась дверь, и в глаза брызнули искры яркого света. Тёплого света. Как будто сегодня в жизни начинается новый период.

У меня ужасное зрение. Два года назад пять с минусом казались мне высшей отметкой, но это был не предел. Привычка надевать очки во время чтения/письма возросла до ежедневной, ежечасной необходимости, но я ужасно стеснялась их носить и перешла на линзы. А весной потратила кучу денег на новые очки, которые из-за белой оправы всем показались совершенно хипстерскими, мне же, из-за необычности линз, - весьма неудобными. Но привыкла, перестала стесняться и сейчас преспокойно пишу нелепицу, смотря сквозь толстые линзы на экран. Ну, вроде ничего интересного не рассказала, а для меня это был подвиг - снова начать носить очки, да ещё и "хипстерские".
Однако со зрением всё равно проблема не решается, и я ведь продолжаю его портить. Ночью достаю из-под подушек книгу или ридер, мобильник, и начинается путешествие по мирам. Конечно, это неправильно, слишком по-детски даже, но я не знаю, почему мне нужны для чтения одеяло, тишина и маленький квадрат света на экране мобильника.
Иногда возникает мысль: а вдруг я совсем ослепну? Немного страшно, но, видимо, не достаточно, чтобы перестать читать по ночам.

когда уже всё для себя решил и идёшь, но страшно, - пишешь витиеватые фразы, пытаясь в них спрятаться, запутаться и остановиться; или, когда не хочется оголять душу до конца, но хочется высказаться, облачаешь суть в прекрасно-тяжёлые вереницы слов

почему ты всегда уходишь?