Good Morning

Я в последнее время не большой мастер хороших финалов, но сегодня уверенно завершаю свое выступление тем, что вот ёбаная старушка двумя словами иногда может так с утра задать тон, что вы под вечер будете пить теплую водку, закусывать переспелым лимоном, смотреть обосраные венгерские комедии и пытаться сильно напрячь воображение, чтобы придумать, почему сегодня мирозданию нужно было сделать этот день именно таким.
Кроме того, мне последние несколько месяцев фантастически сложно писать слова - настолько, что иногда возникает ощущение, подобное тому, будто вот-вот расплачешься; но это ничего, многие, я знаю, живут, нихуя не пишут, и вполне себе счастливы: один, говорят, даже ребенка родил, нормального, с руками, ногами и всего одной головой.
Да, я пьяный

o.p.

Знаете, иногда у меня случаются идеальные вечера. Начинается все с того, что долго не ебавшись со своей женщиной, мы, наконец, ебёмся. Все в достаточной мере довольны результатом, гигиенические процедуры завершены и вот мы лежим, максимально соприкоснувшись друг с другом, передаём в обе стороны тепло своих тел; конечности принимают самое удобное из возможных положений, мышцы полностью расслаблены, нервы словно бы аккуратно разложены на теплой подушечке и греются в лучах тихой дрёмы. За окном тихо стучит дождь. Мыслей нет. Вставать еще не скоро, все важные дела сделаны или окончательно проёбаны, все заботы потонули в волнах памяти, денег хватает на необходимое и на мелочи, где-то на фоне зреют приятные планы на недалекое будущее, страх смерти притуплен биением жизни. Есть не хочется. Сегодня я поел достаточно, с последнего раза прошло не так мало времени, чтобы желудок мешал теперь спать этим своим пищеварением, но и не так много, чтобы вдруг захотелось чего-нибудь эдакого. Тепло, ничего не чешется, и даже нет ни малейшего желания срать. Я лежу, и мозг опутывают шелковые нити дневных впечатлений, забытых сюжетов, разговоров из прошлого, выдуманных ситуаций и несуществующих пейзажей; в успокоенном, медленно пульсирующем сознании зреет теплая бесконечная история про идеального меня, сделанная по всем стандартам божественной драматургии. Пока я там, моё тело - как драгоценная безделушка, выполненная гением драгоценных безделушек и упакованная в специально созданный для него футляр, где оно занимает ровно столько места, сколько должно занимать с точки зрения идеального мироустройства. Меня уже почти нет в этом мире, двери уже почти захлопнулись, и в этот самый момент у женщины звонит телефон. Она сбрасывает, я даже не успеваю пошевелиться, но уже знаю – звонил один пьяный неприятный мудила, который если позвонит еще раз, то я уж отвечу как надо, но который не перезвонит. Голова занята моделированием несостоявшегося разговора, и в определённый момент я понимаю, что последние минут десять в сознании вертится всего три слова: «сука» и «отпилить голову». Это даже печальней, чем изгнание из рая: вместо змея что-то невнятное, эдем смутно зеленеет по ту сторону ворот, ева осталась там, а ты стоишь один посреди выжженной пустыни, обреченный на гибель, потому что нет никакого бога, у которого можно было бы попросить прощения в надежде попасть обратно, к тому же захотелось пойти поссать и надо искать трусы где-то в темноте. Теперь я буду долго вздыхать и ворочаться, усну только под утро неглубоким сном, встану охуевший под звон будильника и весь следующий день скомканные мысли будут липнуть к внутренней стенке черепной коробки. Дождь за окном прекратился, вдалеке просыпающийся город шумит мокрыми шинами. Под натиском приближающихся холодов глухо трещат оконные стекла, шуршат и постукивают ещё холодные батареи, под двумя одеялами мерно сопит гуляющая по эдему женщина. Мысли успокоились, уцепились за случайный образ и показывают мне зачем-то одного знакомого из прошлого. Его сменяет другой, потом третий, потом я вижу самого себя, готовящегося перейти в следующий день. Мы молча разговариваем друг о друге, как обычно пытаемся решить все наши проблемы. Уже на самой тонкой границе сна я сегодняшний даёт мне завтрашнему все ответы и решения, и просит: «Не забудь». Я завтрашний, как сделал бы любой другой я, ответил: «Хорошо». И забыл.

М.С.

На твоем юзерпике пара сотен лайков, но Бодлер для тебя - художник. У тебя 1000 подписчиков, но ты не можешь вспомнить последнюю прочитанную книгу. У тебя большие сиськи, милое лицо, тусы, рой поклонников кружится вокруг тебя как мухи вокруг говна, и ты считаешь себя успешной красавицей. Но ты ничего не можешь дать миру. Миру не нужна твоя красота, популярность твоей страницы и откровенные фото в распиаренных страницах соцсети. Ты даришь миру себя, прекрасного ангела с сотнями фотографий в интернете, на которых ты, томная, с минимумом белья извиваешься в эротической позе. Все что ты делаешь - это привлекаешь к себе внимание, от которого у тебя уже зависимость, и стимулируешь продажу салфеток. Всё. Несомненно, тебе кажется что твоя жизнь прекрасна. Конечно, у тебя есть всё что ты захочешь. Но хотела ли ты чего-то, что действительно стоит тех крупиц времени, что падают на дно песочных часов твоей жизни? Айфон? Популярность? Красота? Брось, ты взаправду думаешь, что это успех? Что это то, к чему стоит стремиться? Ты сосуд, который наполняется бесполезной информацией и который научен отправлять баснословное количество снимков ужасного качества в инстаграм. О, да. Ты ещё учишься в институте. Это классно. Ты будешь прекрасным пиарщиком или дизайнером. С такой-то фантомной популярностью в сети, которой не то, что кичиться позорно, а даже в руках не подержать. Смирись. Ты прожила свои годы впустую: ты занималась тем, что абсорбировала внимание к пустой себе. А сможешь ли ты прожить хотя бы 10 создавая что-то, что запомнится надолго и будет интересовать не только персонажей, которым секса не видать как своих ушей? Думаю нет.

М.С.

Я кароче нехуя не верел в силу кник сночала, но после прочтения собрания сочинений Лермонтова разум мой, подобно небу, пережившему раскаты бушующего, мощного грома, обрел просветление, а мир стал чуть ярче, подобно дому лесника, в небольшое окно которого робко заглянул утренний луч солнца. Книги - заебись.

Сегодня встретил старую одноклассницу. Эта пизда не умеющая закрывать свой рот доставала меня еще в школе и, желания общаться с ней сейчас, как и со всеми этими школьными уебанами, у меня нет. Если бы можно было распускать свои руки, и это, конечно же, не несло наказаний, то я бы смачно переебал ей стулом еще в школе. Ладно, сейчас я хочу купить свой сок, выйти и спокойно дойти до дома.

"согласно нашей вере оформление фасадов зданий и наружной рекламы не может быть таким уёбищным, нас это унижает"

"по нашей религии человек не должен быть таким мудаком, он оскорбляет нашу веру"

"в качестве догматов будут некие эстетические что ли принципы, касающиеся вообще всего"

open_pizda

Ну что я могу сказать?

Я сейчас сижу на унитазе, на табурете передо мной стоит ноутбук, в левую ногу упирается стиральная машинка, а в правую – кошачий туалет и щетка для говна. Достаточно тесная компания.

Я однажды уже сидел здесь же подобным образом. Тогда мы поругались с женщиной - а дело, как и сейчас, происходило в ее квартире - и я обиженный забрал остатки спиртного, пепельницу, зажигалку и сигареты, закрылся в этом туалете, сел на пол и начал трагически курить. Через некоторое время женщина подошла к двери и постучала.

- Че? – спросил я.

- Сигареты отдай – сказала женщина.

Я помолчал минуту. Потом открыл дверь и отдал сигареты. Через минут пять вышел сам. Я не владею искусством правильного скандала, когда твои слова раскатами грома оглушают и парализуют все живое вокруг. Даже если я и пытаюсь кричать, довольно скоро мне становится за самого себя неудобно.

Но сейчас никто из нас не пьяный, никто не кричит, и никто ни на кого, кажется, не в обиде. Пару минут назад я просто вдруг взял ноутбук и табурет, и с видом такого, знаете, непризнанного гения в бытовых условиях, сообщил что иду в туалет сочинять.

Женщина осталась в комнате, она сейчас неистово стучит по клавиатуре, и я понятия не имею, откуда она берет столько интересной для ее виртуальных друзей информации. В колонках шумит музыка, там люди играют на гитарах и поют, кажется, про дикую жизнь волосатого бунтаря. Слева от женщины на спинке дивана спит кот. Его греет висящая сверху голая лампочка торшера. Кошачья голова покоится на тройнике, воткнутом в розетку. Иногда кот шевелит во сне ушами, розетка начинает трещать, а лампа нечасто моргать, как ленивый стробоскоп. Совсем редко кот делает чересчур уже размашистые движения ушами, тогда лампа гаснет, выключается компьютер и затихает музыка, но это все ненадолго.

Больше в этой комнате редко что происходит, не считая наших сугубо интимных моментов. Это не всегда даже ебля, но рассказывать про это я никому не собираюсь, достаточно с возможного читателя и того знания, что я сейчас сижу на унитазе, печатаю то, что печатаю, и, кажется, хочу по-большому, так что даже щетка для говна в этом тексте не случайна.

В последнее время все написанное получается как-будто не сильно хуёвое по форме, но не вызывает в душе ни единого колебания. Причин для этого я успел придумать достаточно много, что для тонкой душевной натуры вроде меня бесконечно фатально, хоть и не вызывает каких-либо внешних разрушений. Еще теперь у меня есть %username%, на которую я растрачиваю всё накопленное ранее - любовь, слова и либидо. Все то, что как-то помогает превращать кровь в буквы. Быть может, у меня закончились переживания, достойные внимания.

Зашел сегодня с утра в свою комнату - а не был я в ней условно недели две - набрал воды в кране, помыл тарелку соседской тряпочкой, поздоровался с выскочившей из душа соседкой - уже не в первый раз меня покоробила половина ее руки, в основном та которой нету - вернулся, зыкрылся, что-то вдруг понял. Понял, а теперь забыл, ну и хуй с ним.

Временами, когда день уже почти кончился, а тьма еще не успела наползти на мир, становится вдруг приятно постоять и повтыкать в даль. Внимание приковывают высотные дома: огромными воклицательными знаками они ставят акценты в ровных очертаниях темнеющего города. На самых высоких этажах горит свет, разобрать в окнах ничего невозможно, но все равно трудно оторвать взгляд. Кажется, что на этих этажах, в этих окнах есть смутный намек на что-то прекрасное, что-то такое, к чему ты всё время идешь. Может быть, там таится один из возможных вариантов твоей собственной жизни. Тот, где она вошла в спокойное русло и стала похожа на скучный мультик. Где можно проснуться и увидеть через форточку пересеченное проводами бесконечное небо, прогуляться до кухни голым и выпить холодного чаю, сесть за стол у окна и заниматься какими-нибудь бесполезными делами - клеить самолет, собирать домик из спичек или раскрашивать маркером для дисков пачку сигарет. А когда надоест – поставить пепельницу на подоконник, высунуть голову в форточку, закурить и смотреть, как внизу шевелится жизнь. Прохожий с собакой жмется к забору, чтобы сосед на грязной машине не забрызгал водой из лужи. Продавщицы курят на заднем крыльце магазина и смотрят, как грузчик затаскивает внутрь ящик с замороженной рыбой. Очередная безмозглая баба с полными сумками перебегает дорогу перед гудящим троллейбусом. Потом вернуться к своим делам и встречать окончание дня, каким бы оно не было. Не важно – придет ли кто-нибудь домой с работы, или ты будешь весь вечер пиздеть в интернете, стынет ли суп на плите или дожидаются своего часа пельмени в морозилке – главное, чтобы было высоко, чтобы внизу кипела жизнь, а здесь, вокруг тебя, время стояло на месте, пространство имело знакомые, тобой созданные очертания, а тишину нарушали только редкие звуки пустой комнаты и смутный уличный гул.

В общем, что-нибудь такое. Только никаких блядь первых этажей, никаких голых веток за окном, никакого гаражного кооператива по соседству, никаких внятных голосов и никакой возможности рассмотреть лицо проходящего снаружи человека.

Вообще любой из ныне живущих знал, что после смерти с него напишут портрет, где будет показано о нём всё самое прекрасное и ужасное: как он гонял по ночам на своём сраном громком мотоцикле, как подкармливал котика из соседнего подъезда, как орал на детей, как помогал старушке подняться на этаж, как доёбывался синий до чужих баб, как ходил на субботники, как пиздел в кинотеатре, как вкусно варил борщ и как много пиздил денег, как молился за весь мир перед сном и как в гостях размазывал козявки по углам, пока никто не видит. И задумался бы в следующий раз, перед тем как совершить очередную глупость. И каждый бы понимал, что сегодня утром умерло не тело, а конкретный человек, живой и интересный, со своими подробностями и обстоятельствами – и попрощался бы с ним мысленно, или послал бы его нахуй.
И я, в конце концов, мог бы быть уверен, что в случае чего останусь в памяти потомков не случайно найденным телом корреспондента местной газеты, а не самым плохим чуваком, хоть и сильно ленивым. Главное, чтобы у того человека не сломался вдруг его волшебный взгляд, и чтобы вы ему не напиздели про меня дохуя всякого.

open_pizda

По сравнению со мной, только что вернувшимся в свое вялое липкое тело из другой реальности, где друзья подарили мне долгожданный велосипедный шлем огромных размеров и с защитным стеклом, как у сварщика; по сравнению со мной, еле разлепившим глаза, муха имеет существенно более быструю реакцию и ряд тактических преимуществ.

С полным пониманием этих преимуществ она сейчас ползает по моим плечам, щекочет мне лоб, копошится в моих волосах, а то и просто победно вышагивает из стороны в сторону по постели передо мной, чтобы вскоре задумчиво остановиться, почесать передними лапками, собраться с духом и продолжить свою бесконечную войну с человечеством.

Человечества рядом, как назло, оказалось совсем немного – я, да плотно укутанная в одеяло женщина, от которой видно только нос и несколько пальцев руки, что составляет довольно сомнительную сцену для театра военных действий. К тому же женщина, подобно новорожденным кроликам, почти не потеет и может быть даже не видна у мухи на радаре, в то время как я, в силу своей физиологии, скорее всего, обозначен там жирным красным пятном, и вообще вызываю неприязнь и немедленное желание атаковать с отчаянным жужжанием.

Поэтому, хоть можно было поспать еще целый час или даже полтора – всё равно придется вставать. Потому что солнце еще не совсем выкатилось из-за соседнего дома, но уже раскалило небо добела и разлило яркий свет по всей комнате, разбудило стаи голосистых птиц и живущего где-то через дом сумасшедшего экспериментатора, который как раз решил проверить, насколько хватит аккумулятора в его автомобиле, если беспрерывно хуярить в гудок.

Иногда я придумываю себе разные суеверия сообразно с жизненными обстоятельствами. Если ты, например, в свой день успел сделать много разного и интересного, то потом тебе некоторое время будет веселее жить. Раз я так хорошо сегодня встал, то вполне могу успеть написать эту хуйню, поработать, угостить коллег, покататься на велосипеде, принять душ, покидать фрисби и напиться. Но могу и ёбнуться спать обратно, поэтому пусть еще будет запасное суеверие – что если я ничего не успею, то всё равно будет нормально.

Я успокаиваю себя разного рода банальностями про то, что поиск смысла жизни тоже нихуевый смысл жизни; иногда мне бывает стыдно, что я вместо того, чтобы заниматься чем-то толковым, копаюсь в говне и вовсю себя жалею, иногда я думаю, что хватит ныть и прогресс все-таки есть, а иногда, в редкие моменты, мне бывает просто похуй – но я всегда знаю, что это будет еще не раз, вся эта хуйня придет, и уйдет, и снова вернется.

open_pizda

Осенью позапрошлого года я написал первое и последнее в жизни стихотворение. Времена были темные и грустные. В поэзии я, как и сейчас, не понимал ровным счетом нихуя. Если бы я его выложил тогда, это было бы актом садо-мазо-эксгибиционизма, а теперь настроения несколько другие, так что можно.

я плюнул бы в морду.

в лицо всему свету

но хуй его знает

большой-то весь свет

я б ебнул с размаху в лицо всему свету

но как бы он сам мне не ебнул в ответ

я крикнул бы –

БЛЯДЬ!!!

во весь гребаный голос

но духу не хватит – потом будет стыдно

сдушил бы полсотни уродов-прохожих

но не гуманно

и не продуктивно

я прыгнул бы с крыши, но вдруг будет так –

ломаю все кости, а смерть не идет

нет уж спасибо, к тому же, возможно,

за это меня Сотона отъебет

бывает, пытаюсь, в конце-то концов

Творчески

само-

—реа-

—лизоваться

сижу, сублимирую, жду свою музу

но муза, пизда, не желает являться

и вот я хожу, трусливый и злой

повсюду хуябрь, холодный и длинный

пока я уверен лишь в мысли одной

пошло-ка все нахуй

вместе со мной.

Мне через день предстоит восьмичасовая дорога на разъебаном автомобиле, и по этому поводу я вспомнил кое-какие мысли.

Мне не очень понятно вот что.

Допустим, я человек, который думает и знает много всякого - строение мажорной и минорной гаммы, иерархию городской власти, сюжеты нескольких книг и фильмов, фрагменты слов сотен песен, имена и фамилии ёбаной кучи людей, названия улиц, марки автомобилей, модные бренды, иностранные слова, случайные факты бытия нашей планеты, некоторые несмешные шутки из интернета и прочий не самый полезный в плане существования вселенной кал. И вот я еду в машине на пассажирском кресле, водитель задремал, а навстречу нам выезжает огромный грузовик с прицепом, наполненным просроченными шпротами, и мы в него въебываемся: моя черепная коробка улетает далеко назад, глаза остаются на месте, уши валяются на заднем сиденье, руки вылетают на обочину, мозги растекаются по асфальту, ноги пахнут копченым окорочком и всё конкретно измазано в крови и говне.

То есть я немедленно погибаю самым тупорылым образом.

И куда же девается вся та информация, которую я накопил у себя в голове за почти ёбаных двадцать лет - пропадает в бесконечном потоке хаоса, материализуется в виде беспонтового призрака, которому суждено пугать своим бледным видом ни в чем неповинных граждан сраную сотню лет, или упаковывается в условную капсулу и входит в сознание младенцу, родившемуся ровно в момент моей смерти?

Не то чтобы меня это сильно ебало, но правда хотелось бы знать - вот дочитаю я сейчас, например, повесть Гоголя «Нос», этикетку пива бархатное или инструкцию от антибиотиков, и кое-что про это всё подумаю - ну блядь, мысли-то были, были какие-никакие переживания.

Мало того, в моей жизни ведь возникали люди, в отношении которых у меня не просто есть мысли, а сложился целостный образ, противоречивый, с набором воспоминаний, оценок и прочей залупой.

Куда оно это всё денется?

Есть подозрение, что окончательно и безвозвратно проебётся.

Обидно, но хорошо хоть, что если подобное и случится, то лично мне это будет самым диким образом похуй.

Мне вот что подумалось

Идет чувачок - на улице век, скажем, четырнадцатый - и думает, типа вот же хуйня, дочь сожгли потому что красивая, у жены чума потому что Чума, сына вообще нет, а сам какой-то ебучий кузнец в пятом поколении, читать не умею, нихуя не знаю, грустно как-то короче. Но тут же зайдет в кабак, ебнет стакан какой-нибудь кислятины, а по дороге домой еще получит по спине кнутом от охраны проезжающего мимо архиепископа. Дома пожует капусты, ляжет на соломенный матрас, послушает как жена в сарае стонет, и уснет. Будут ему сниться резные подковы да кинжалы с завитушками, пламя горна, стук молота и шипение каленой стали, нормально все.

Полчаса назад иду условный я по улице мамина-сибиряка с пакетом майонеза в руке и пачкой сигарет в кармане, и тоже как будто грустно – денег нет, не забрали бы в армию – а то снилась мне сегодня эта армия, не дохуя там хорошего – и работать уже пора бы идти. И грустно мне от этого всего уже не в первый раз, но я приду сейчас домой, включу музычку, яичницы заточу, чаю выпью, в душ сгоняю, в интернет вылезу – и снова все похуй.

А вот лет через пятьсот будет гулять один из наших сограждан по парку с инопланетными растениями, обутый в ботинки из новомодного сверхлегкого биоматериала, с монитором в глазу и с динамиком в голове. Только с марса вернулся, на китайцев охотился, до сих пор еще немного пьяный. Дома ждет киберлюбовница – совсем как настоящая, только лицо, голос, жопу и любые другие параметры можно самому как хочешь менять. Еще ждет теплый дом по хай-теку, холодильник с выходом во всемирную телепатическую сеть, и с кучей ништяков внутри. Идет он такой, и вдруг замечает прямо посредине изумрудного газона здоровенную кучу собачьего говна. И вид кучи говна настолько вдруг становится для него невыносимым, что он тут же бежит к мосту, прыгает с него и нахуй тонет. Крика никто, конечно, не поднимает и никуда никому не звонит, потому что всем уже давно похуй на такие вещи.

И пиздец.
Все хуйня короче.