owl

поняла, что все плохо, когда мама мне сегодня сказала "Узбагойся".

а чувак-то докричался и доссорился. теперь, когда ему больно, никому его не жалко. я не могу ему помочь: все мои силы превращаются в испепеляющее тепло, которое делает ему еще больнее. я просто не хочу ему помогать. я предупреждала.

— Кто на свете всех милее, всех румяней и белее?!

— Ты прекрасна, спору нет! Положи свой пистолет.

наверное, все очень печально. я не хочу ходить в универ, потому что из одиннадцати дисциплин, которые нам преподают в этом семестре, мне не нравится ни одна. даже на ПУПР, который я любила всей душой, я хожу, как на каторгу. у меня не получается обожаемая мною грамматика, которая в прошлом году была для меня счастьем, и не потому, что я её не знаю, а потому, что нас учат какой-то хрени. причем никто не скрывает, что это ненужная хрень, но "вы сюда пришли, так что мы вас будем учить, как учили 50 лет назад". все плохо, когда на пару фонетики, которую никто из студентов не любит и не понимает, приходит препод и говорит: "чуваки, не парьтесь, я тоже её не люблю". зачем ты преподаешь то, что ты не любишь? если не любишь, значит, не знаешь. тогда как можно требовать от нас обратного?

а еще меня бесит литература. даже не сама литература, а то, что её нужно анализировать. искать в произведении то, чего там нет на самом деле. когда какие-то "образованные" мужи в своих научных эссе доказывают, что "автор именно это имел в виду, а может, еще и вот это, а может, это вообще авторский символ, поэтому понимай его, как хочешь. точнее, как я хочу. а я не знаю, чего хочу". и когда ты высказываешь свою точку зрения насчет всего, что творится в романе/стихе/пьесе, а она не совпадает с точкой зрения КРИТИКА (даже не автора!) или ПРЕПОДАВАТЕЛЯ, то все, ты ничего не понимающее тупое существо, которое не может вдуплить всю суть этого шедевра. а это не шедевр, а какая-то мутная чертовщина. я никогда не читаю английский список литературы в русском переводе по многим причинам, но в этот раз сделала исключение. я даже на родном языке не смогла понять суть сего текста, не говоря уже о неадаптированном оригинале. у меня такое ощущение, что я снова прохожу курс украинской литературы, где стОящих прочтения авторов и их произведений можно пересчитать по пальцам одной руки. тогда почему из всего богатства МИРОВОЙ литературы нам предлагают читать худшее из худшего?

я с ужасом жду семинаров по педагогике, так как знаю преподавателя, который будет вести эти занятия. как я в прошлом семестре плакала от семинаров с этой женщиной, которая так старательно пыталась вдолбить в наши первокурсные бошки, что толерантность - одно из важнейших качеств будущего преподавателя, а сама придирается к человеку, чихнувшему на лекции, мол, тот всеми усилиями старается сорвать ей пару. что, простите? я вообще не понимаю, как педагогике можно учить. она не может быть системой. дети разные, всех под одну гребенку не соберешь. конечно, есть определенные группы, в которые их можно объединить, но я все равно слабо верю, что весь тот набор слов, который мы заносим в тетради, найдет отражение в реальности даже самой заурядной школы.

раньше считалось, что переводчики, чей факультет считается элитой нашего университета, занимаются самой сложной работой. а вот хрена с два. даже сами преподаватели понимают, что мы, обычные англичане, пашем больше, чем любой факультет. именно у нас не хватает времени на третий язык, потому что основные пары грузят так, что не вздохнуть. именно на нашем факультете есть два потока, первый из который (в котором я) пашет, словно в армии, а второй не делает ничего стоящего. хотя в конце концов диплом у всех нас будет одинаковый. я знаю, что диплом не показатель. и то, что у меня по ведущим предметам текущие оценки одни из самых низких, зато все экзамены, сложнейшие контрольные, прочую усложненную и без того трудную программу я сдаю в десятке лучших универститета. но мне принципиально получать хорошие оценки, потому что мне нужна стипендия. поэтому все плохо.

сегодня наша преподавательница в лекции по педагогике сказала, что одна из функций учителя - четко разграничивать обязательные и второстепенные в данный момент для восприятия ребенка знания. чтобы ребенок не утонул во всем богатстве информации, которую ему могут предоставить. и что мы, студенты, в своем университете тонем. кто-то справляется, кто-то - нет. отчасти это проблема нашей болонской системы обучения, где 80% материала дается на самообучение. отчасти то, что нам никто не хочет помочь. неизвестно, что из этого больше влияет на нас.

все-таки хорошо, что в общаге есть хоть какие-нибудь парни. один такой мне сегодня открыл аццки закрученный флакон с ацетоном. зубами.

ночные прогулки по безлюдному городу, мимишный котенок, который не хотел слезать с моих рук, доставучий Нью-Йорк и совершенно внезапный парень, напевающий тему из Star Wars.

Катя пашет неделю между холеных баб, до сведенных скул. В пятницу вечером Катя приходит в паб и садится на барный стул. Катя просит себе еды и два шота виски по пятьдесят. Катя чернее сковороды, и глядит вокруг, как живой наждак, держит шею при этом так, как будто на ней висят.

Рослый бармен с серьгой ремесло свое знает четко и улыбается ей хитро. У Кати в бокале сироп, и водка, и долька лайма, и куантро. Не хмелеет; внутри коротит проводка, дыра размером со все нутро.

Катя вспоминает, как это тесно, смешно и дико, когда ты кем-то любим. Вот же время было, теперь, гляди-ка, ты одинока, как Белый Бим. Одинока так, что и выпить не с кем, уж ладно поговорить о будущем и былом. Одинока страшным, обидным, детским – отцовским гневом, пустым углом.

В бокале у Кати текила, сироп и фреш. В брюшине с монету брешь. В самом деле, не хочешь, деточка – так не ешь. Раз ты терпишь весь этот гнусный тупой галдеж – значит, все же чего-то ждешь. Что ты хочешь – благую весть и на елку влезть?

Катя мнит себя Клинтом Иствудом как он есть.

Катя щурится и поводит плечами в такт, адекватна, если не весела. Катя в дугу пьяна, и да будет вовеки так, Кате хуйня война – она, в общем, почти цела.

У Кати дома бутылка рома, на всякий случай, а в подкладке пальто чумовой гашиш. Ты, Господь, если не задушишь – так рассмешишь.

***

У Кати в метро звонит телефон, выскакивает из рук, падает на юбку. Катя видит, что это мама, но совсем ничего не слышит, бросает трубку.

***

Катя толкает дверь, ту, где написано «Выход в город». Климат ночью к ней погрубел. Город до поролона вспорот, весь желт и бел.

Фейерверк с петардами, канонада; рядом с Катей тетка идет в боа. Мама снова звонит, ну чего ей надо, «Ма, чего тебе надо, а?».

Катя даже вздрагивает невольно, словно кто-то с силой стукнул по батарее: «Я сломала руку. Мне очень больно. Приезжай, пожалуйста, поскорее».

Так и холодеет шалая голова. «Я сейчас приду, сама тебя отвезу». Катя в восемь секунд трезва, у нее ни в одном глазу.

Катя думает – вот те, милая, поделом. Кате страшно, что там за перелом.

Мама сидит на диване и держит лед на руке, рыдает. У мамы уже зуб на зуб не попадает. Катя мечется по квартире, словно над нею заносят кнут. Скорая в дверь звонит через двадцать и пять минут. Что-то колет, оно не действует, хоть убей. Сердце бьется в Кате, как пойманный воробей.

Ночью в московской травме всё благоденствие да покой. Парень с разбитым носом, да шоферюга с вывернутой ногой. Тяжелого привезли, потасовка в баре, пять ножевых. Вдоль каждой стенки еще по паре покоцанных, но живых.

Ходят медбратья хмурые, из мглы и обратно в мглу. Тряпки, от крови бурые, скомканные, в углу.

Безмолвный таджик водит грязной шваброй, мужик на каталке лежит, мечтает. Мама от боли плачет и причитает.

Рыхлый бычара в одних трусах, грозный, как Командор, из операционной ломится в коридор. Садится на лавку, и кровь с него льется, как пот в июле. Просит друга Коляна при нем дозвониться Юле.

А иначе он зашиваться-то не пойдет.
Вот ведь долбанный идиот.

Все тянут его назад, а он их расшвыривает, зараза. Врач говорит – да чего я сделаю, он же здоровее меня в три раза. Вокруг него санитары и доктора маячат.

Мама плачет.

Толстый весь раскроен, как решето. Мама всхлипывает «за что мне это, за что». Надо было маму везти в ЦИТО. Прибегут, кивнут, убегут опять.

Катя хочет спать.

Смуглый восточный мальчик, литой, красивый, перебинтованный у плеча. Руку баюкает словно сына, и чья-то пьяная баба скачет, как саранча.

Катя кульком сидит на кушетке, по куртке пальчиками стуча.

К пяти утра сонный айболит накладывает лангеты, рисует справку и ценные указания отдает. Мама плакать перестает. Загипсована правая до плеча и большой на другой руке. Мама выглядит, как в мудацком боевике.

Катя едет домой в такси, челюстями стиснутыми скрипя. Ей не жалко ни маму, ни толстого, ни себя.

***

«Я усталый робот, дырявый бак. Надо быть героем, а я слабак. У меня сел голос, повыбит мех, и я не хочу быть сильнее всех. Не боец, когтями не снабжена. Я простая баба, ничья жена».

Мама ходит в лангетах, ревет над кружкой, которую сложно взять. Был бы кто-нибудь хоть – домработница или зять.

***

И Господь подумал: «Что-то Катька моя плоха. Сделалась суха, ко всему глуха. Хоть бывает Катька моя лиха, но большого нету за ней греха.

Я не лотерея, чтобы дарить айпод или там монитор ЖК. Даже вот мужика – днем с огнем не найдешь для нее хорошего мужика. Но Я не садист, чтобы вечно вспахивать ей дорогу, как миномет. Катерина моя не дура. Она поймет».

Катя просыпается, солнце комнату наполняет, она парит, как аэростат. Катя внезапно знает, что если хочется быть счастливой – пора бы стать. Катя знает, что в ней и в маме – одна и та же живая нить. То, что она стареет, нельзя исправить, - но взять, обдумать и извинить. Через пару недель маме вновь у доктора отмечаться, ей лангеты срежут с обеих рук. Катя дозванивается до собственного начальства, через пару часов билеты берет на юг.

…Катя лежит с двенадцати до шести, слушает, как прибой набежал на камни – и отбежал. Катю кто-то мусолил в потной своей горсти, а теперь вдруг взял и кулак разжал. Катя разглядывает южан, плещется в лазури и синеве, смотрит на закаты и на огонь. Катю медленно гладит по голове мамина разбинтованная ладонь.

Катя думает – я, наверное, не одна, я зачем-то еще нужна.
Там, где было так страшно, вдруг воцаряется совершенная тишина.

© Полозкова

черт возьми. это случилось.

we are all cats in the rain.

ПМС (пока можешь спасайся, приступ матершинной суки, пора мочить соседей, пришла моя смерть, половое мозгосношение, причина мужского стресса, потому мы и стервы) — предменструальный синдром, в особо клинических случаях ФГМ также встречается как постменструальный синдром.

С точки зрения мужского пола — очередной женский заёб, сопровождающийся активным клянчаньем шоколада, внимания и прочих ништячков и способный растянуться на долгие-долгие 5-7 дней.
воинствующим феминисткам читать не рекомендуется!
1. Самый лучший совет: соберите вещи и уйдите из дома. На несколько дней. В тайгу. Телефон держите включённым. Парадокс в том, что вас будут ненавидеть, но при этом будут искать. Не спрашивайте, просто поверьте.
2. Если ПМС застал вас неожиданно и из дома уйти всё же не удалось… Займите оборонительную позицию. Забаррикадируйтесь где-нибудь в тихом, укромном месте. Оккупируйте как можно меньше пространства. Например, за батареей. Или на антресолях. Оттуда вас будет труднее выковыривать длинным твердым предметом.
3. В разговоры не вступайте. На вопросы отвечайте коротко, чётко, быстро. «Да», «нет». Лучше «да». Избегайте намёков. Ваши слова не должны иметь второго смысла. А желательно, и первого. Вообще.
4. В глаза не смотрите. Следите за своей мимикой. («Я не умею!» — не оправдание. У вас был месяц потренироваться.) Помните, ваша поднятая бровь — диверсия. Две поднятые брови — теракт. Кривая усмешка — объявление войны.
5. На вопрос «это платье меня полнит?» не отвечайте, а сразу бегите по направлению к балкону и бросайтесь вниз. Это не самоубийство. Вы просто увеличиваете свои шансы выжить.
6. Помните: сиденье унитаза должно быть всегда опущено. И при этом сухое. («Как это?» — не аргумент. У вас был месяц потренироваться.)
7. Важно! Других женщин не существует. Буквально. Совсем. Нет, вам показалось. В минуты сомнения вспоминайте о длинном твёрдом предмете.
8. Запомните следующие фразы. Не спрашивайте — что они означают, просто заучите: «Да, люблю», «Нет, не забыл», «Конечно, помою», «Ни о чём не думаю». Произносите их, когда другие слова закончились. Или когда поблизости нет балкона.
9. Когда первый кризис пройдет, сделайте ей приятное. Утром, пока она спит, приготовьте ей завтрак. Желательно что-нибудь лёгкое, успокаивающее. Например, кусок сырого мяса и стакан свежевыжатой крови. И обратно на антресоли.
10. И помните — когда-нибудь это обязательно закончится. Совсем-совсем скоро. Вот увидите. И тогда у вас будет еще месяц потренироваться.

Что вам совершенно необходимо, чтобы пережить ПМС: терпение. ПМС длится примерно неделю, но апогей может наступить в самый последний день, а перед этим женщина, оказывается, просто капризничала и хныкала. Просто будьте с ней

Всё, нам кранты. Завязли. Догнали страуса, сука. Воды нет, бензина нет, еды нет, людей нет, Интернета вообще нет. Красота. Хрюндель, прими очевидное, иди, подыхать будем.

Шел чудак,
Раскаленному солнцу подставив нагретый чердак.
Шел чудак. За спиной его тихо качался рюкзак.

Шел домой,
Представляя, как все удивятся тому, что живой.
Что ничто не случилось такого с его головой.

Так и есть.
У него для людей была самая лучшая весть.
И он шел по дороге, от счастья светящийся весь.

Love and peace!
Люди могут, конечно, спастись от падения вниз.
И он шел рассказать им о том, как им можно спастись.

Рассказал.
И напуган был всем этим весь этот зрительный зал.
И слова его долго летели сквозь этот базар —

В пустоту.
Он шел к людям, он нес им надежду, любовь, красоту.
Люди взяли его и гвоздями прибили к кресту.

Каждый раз,
Когда сходятся звезды, сойдя со своих звездных трасс,
Все становится ясно без всех этих жестов и фраз.

Каждый раз,
Когда кровь на ладонях и падают слезы из глаз,
Очень больно смотреть, если кто-то страдает за нас.