Сердце моё навсегда останется звёздочкой на твоём фюзеляже

Это был хороший теплый день и Олеся не спешила домой. Потому что дома у нее не было.
Впрочем, Олеси тоже.

В семь не умерли от рыбьего жира перед завтраком, в десять не были сожраны монстром из шкафа, в семнадцать не повесились, глядя, как пишут не нам глупые нежности. Семнадцать лет, не часов, конечно. В двадцать пять, наверное, все кризисы переживём, мировые, личные. Живучие, очень живучие. Жаль, что никчёмные.

Мы же не здоровые как космонавты. Мы даже не здоровые как призывники. Нас уже привозили в травму интересно покалеченными, чем попало накачивали, зашивали, пересобирали без лишних деталей. И один хирург говорил не дёргаться, если еще дорога рука, а одна старая селёдка не пускала в кабинет, хотя кровь со лба текла так, что ресницы склеивались. На здоровый образ жизни смотрим с уважением, но тоже издалека, так что болели, болело, будет еще болеть. У волка боли, у медведя боли, иногда пытались аж помереть от смешного чего-нибудь, типа гастрита особо острого, в глазах пропадала картинка, и живот вспарывало раскалённой ложкой, и лежали, мокрые, слабые, вывернутые наизнанку. Ревели, хихикали, выдыхая говорили тем, кто сидел рядом — зато ощущения какие! какой опыт! а ты и не знаешь как это, лошара! — и замолкали, вдыхать учились. Те, кто был рядом, считали наше чувство юмора чувством полного идиотизма и разводили нам порошки, поджимая губы.

Мы не то чтобы поняли что-то там про любовь. То родину были готовы продать за родинки на плече, то добирались от одного чувства к другому автостопом, на попутных кроватях. Влюблялись как и все, быстро, пара часов, неделя, сразу до гробовой доски, каждый раз до гробовой доски и честно не понимали, про каких это бывших нас спрашивают, кто там вообще был-то? Не было никого, только ты. Подхватывать с полуслова, приходить мириться сразу — уже не до гордости, ездить на тот край света за твоим любимым Бальзаком, сутками нежничать в одеялах до голодного обморока, давать свою — свою! — чашку, которая почти святыня, никому и никогда. Что значит "ты со всеми так", кто такие все? Я не их люблю, а тебя. А потом как-то раз не прийти в девять, остаться работать, сбросить вызов, сбросить вызов, сбросить, сколько можно, получить "с кем ты, какого хрена" — восемь вопросительных, шесть обвинительных — и понять, что вот и гробовая доска, что домой не хочется до стекла в горле. Значит, не то самое. Мы знаем о любви всё, мы ничего не знаем о любви.

Мы совсем не умеем жить про большие деньги, да и просто про деньги не всегда получается. Научились не тому, ни факультета экономики в анамнезе, ни еще каких кружков кройки и нытья. Зато профессор говорил, читая наши работы — страшного мастерства достигают некоторые дети вопреки образованию — и мы сияли. Страшным мастерством сейчас можно заработать на съёмную кв с душем на кухне и растворимый кофе — но ещё не самый плохой. И если вдруг нас решат уйти, то недели на три сбережений хватит, а дальше будем сушить сухари и кормить кошкой собаку, а в июле ещё и черника растет, в августе арбузы из клеток воровать можно, друзья, опять же, котлетами подкармливают, ноги не протянем.

Мы, наверное, счастливые. Кто бы мог подумать. Недавно оказалось, что со счастьем там тоже всё просто. Не когда хорошо, весело, пьяно — а когда смерти в эту секунду нет. Разбитая губа — счастье. Новые ключи в кармане — счастье. Сообщение от понятно кого — счастье. Потерянное пальто — счастье. Билет до моря — счастье. Заявление по собственному — счастье категорическое.
И год впереди високосный, достать чернил и выпить, не плакать же, в самом деле.
И никчёмным нам вполне есть к чему жить.

Послушай: шаги мои странно, и гулко, и остро звучат в глубине переулка,

от стен отражаясь болезненным эхом, серебряным смехом.

Качаясь на пьяных своих каблучках, куда я такая?

Не знаю, не знаю, мой голод, мой страх.

Как ангел барочный, наивной любовью моей позолочен, убийственный мой.

Однажды тебе станет жаль этой ночи, всех этих ночей не со мной.

Послушай: шаги мои дальше и тише, и глуше, сырой акварелью,

размытою тушью становится мой силуэт.

Я таю, и воздух меня растворяет, и вот меня нет.

Есть город, деревья, дома и витрины, и странные надписи на осетрином,

фигурная скобка моста.

И до отупенья, кругами, часами, вот женщина с темными волосами,

догнал, обернулась, простите.

Не та.

Не знаешь, теряешь, по капле теряешь, по капле, как кровь.

Не чувствуешь, я из тебя вытекаю, не видишь, не спросишь, куда я такая,

и сколько шагов моих гулких и острых до точки,

где мир превращается в остров, не обитаемый мной —

огромный, прекрасный, волшебный, холодный, ненужный, пустой.

Так же искренне, как ненавидела раньше.

Так же сильно, как влюблена сейчас.

Я желаю тебе самого главного - ты дождись ее, ради себя, ради (нас) вас.

Лена..я задыхаюсь от самого главного.

Вот сейчас ты стоишь на мосту в синем платье.
А годы бегут. Наши дети растут..
И, казалось бы, время забыть всё.
И, казалось бы, время забыть всё.
Прибежал бы, приплыл, прилетел.. Что угодно..
Счастье моё. Оно точно не здесь.
Белым облаком мимо лететь..
Никогда бы не думал,
Что это так сложно:
Молчать и смотреть,
Молчать и смотреть на тебя,
Молчать и смотреть на тебя..

Ты осталась верна мне.
И это зовётся любовь..
Это скажет любой.

Встречу тебя. Не сегодня. Не завтра.
Но снова я знаю, что встречу тебя.
Северный ветер несёт меня заревом
Дальше и дальше, не знаю, куда.
А когда-то я бегал по кругу,
Упирался всё время в углы.
И чего я добился тогда? Не дождался..
Каждый знает, что слёзы мои
Собирают моря..
Ты всё веришь и ждёшь,
Ты сидишь и молчишь.

Это абсурд, вранье: череп, скелет, коса. Смерть придет, у нее будут твои глаза. И. Бродский

Последняя любовь на земле
Идеальный побег
Жизнь прекрасна
Игры разума
Поймай меня, если сможешь
в Доме
Тревожный вызов
Красные огни
Влюбись в меня, если осмелишься
Великий Гэтсби (ну только если ради Лео)
Разомкнутые объятия
Кожа в которой живу
В диких условиях
1+1
Дневник Памяти
Тихая гавань
Разрисованная вуаль
Шесть демонов Эмили Роуз
Кафе де Флер
Хлоя
К Чуду
Матч Поинт
Полночь в Париже
Все о моей матери
Вики Кристина Барселона
Бешеные псы
Прерванная жизнь
Последняя из рода Болейн
Остров проклятых
Корабль-призрак
Кофе и сигареты
Пролетая над гнездом кукушки
Елена в ящике
Человек дождя
Бассейн
Високосный год
Украденные поцелуи
Неглубокая могила
Грозовой перевал
Крупная рыба
Погоня
Из сереалов:
Темное дитя
Ганнибал
Мастер и Маргарита (Бортко)

Навыходил из комнаты, насовершал ошибок

весь алкоголь -
по нему уже можно пускать судно.
стоять на палубе,
и не птиц - слушать, как плещется желчь.

видимо сильно я
люблю только пить.

вот ты говоришь, что она красивая…

и то ли мне очень трудно,

а то ли сжечь,
то ли попросту утопить.

мы далеки от начала -
я нахожу.
от "о, я так никогда не кончала "
и от "не вставай, я схожу "

это уже не важно,
но все, что сейчас скажу,
требовало вина…

да хранят тебя черти.
забудь меня.
будь умна.

дорога жизни -
дорога к смерти.

и я не встану.
сходи-ка давай - одна.

я жалок. я нетрезв. и я дрожу.
выражаясь современно - не путем.

" ухожу" -
какой удар. по вере.

я тебя все время нахожу..
и не то что бы во всем,
но в интерьере:

здесь твой нрав,
твой запах. даже пудру
ты ее оставила, удрав.

как же я был прав
про это утро.

как же я был охрененно прав.

Никто из моих друзейне поймет меня. Всю суть моей боли. Когда я беру тебя за руку, зная, что через час ты даже не ответишь на мой звонок. Никто не поймет, как сладко чувствовать твои руки на своих плечах, смотреть в глаза, целовать губы, которые назначают тебе свидание во вторник, которого никогда не случится. Разве кто-то услышит как звучит твой лживый голос на ночной питерской остановке: " ты так красива, я позвоню тебе когда буду идти от метро"

Ты знаешь, у нас всё как в песнях для дур:
Улыбки, букеты и Невский проспект.
Давай просто выйдем. На перекур.
Давай просто дёрнем. На красный свет.

Давай притворимся, что мы – это мы,
Всего лишь подростки под рампою лет.

Давай у самих себя прошлых взаймы
Возьмём на мгновенье короткое «нет».
«Нет» скучной работе, «нет» мудрым поступкам,
Дресс-коду, машине…Давай на метро
Кататься под городом. Сбагривать суткам
Все эти «нельзя», «недоступно» и «но».

Давай скажем «да» старым стоптанным кедам,
СК Юбилейному, белым ночам,
На Ваське в МакДаке – грошовым обедам,
Открытым коленям и голым плечам,
Коктейлям за сорок рублей… И не глядя
Возьмём и махнём в золотые года.

Давай у самих себя прошлых хоть на день
Бесстыдно утащим короткое «да».

дело не в рифмах.
дело в твоих руках
о которых сегодня молчало радио

мне хотелось бы, чтоб ты была моей соседкой
и я к тебе за сахаром или таблеткой…

я так часто вижу вокзалы.
я так редко…

тебя так мало…
и все эти журналы,
где нет ни слова о твоих губах.

теряют свою актуальность некоторые смс
теряет яркость краска татуировок
моя любовь - поезд экспресс.
мчится без остановок.

я не болею
бессонницей
я не хочу
пропустить
день когда
набирая ход
этот блядский мир
покатится в ад
словно поезд
я не сплю
я боюсь
на него опоздать