Андеграунд.

Ходила гулять. Досматривала Лолиту за день до маминого приезда. Вот, вот уже она должна приехать. Ночь не сплю. Кирилл улегся.

Отец прервал, что ж, допишу хоть через пятнадцать часов.

Кирилл улегся давно, я смотрела Лолиту и продолжала восхищенно вспоминать коня Аттилы. Смотрела множество видео по косметике и уходу. Потом - ближу к утру. Конец Ло. Совсем не то. Не книга. Теплый фильм, прекрасная Анабелла, но дальше? Нет, нет, не то.

Четыре утра. Вышла на балкон. Подышала. Случайно взглянула на окна левого дома - о небо! Красные отблески, насыщенный пурпурно-алый цвет предрассветного неба! В одну секунду, наплевав на пидуманные опасности, решила идти вниз.

Досмотрела Ло, еще полчаса.

Вышла. Слишком светло. Побегала. Приятно размяться, приятно в одиночестве по улицам. Побегала, в атб скупилась на салат для мамы. Она должна была прибыть в 11:40. Когда я пришла и переоделась, у меня оставалось около 5-6 часов до ее приезда. Ничтоже сумняшеся, я выдраила всю квартику до последней пылинки, приготовила салат из фруктов и диетический пирог-кекс из молотой овсянки, красиво сервировала, ароматизировала всю спальню кипятком с лавандой и апельсиновыми корками, поставила воду купаться и на чай.

Мама прибыла. Я ожидала утомленности, но она была особенно весела. Я веселила ее весь последующий день, будучи смесью Долорес Гейз и Джима Кэрри с сумасшедшей Кэсси. Я хочу сыграть ее, я сыграю. Я - Лолита, Ло-ли-та, три шажка языка по небу.

Я здесь, и я обожаю историю!

Когда эстетика обретает надо мной власть, я становлюсь частью мира мальцевой. Не умалять своего эго. Я суть кусок величайшего и значительнейшего, и мне сейчас требуется intermezzo. Я сказала маме. Обожаю говорить с мамой, когда она далеко. Она там, а я здесь, и мы можем говорить часами, потому что каким-то образом я рассказываю ей гораздо, гораздо больше, чем рассказалы бы, будь она здесь. Мама.

Сегодня 17:51 "Сталкера" Тарковского. Мне кажется, скоро я приду к торжеству эстетизма. Завтра вернусь к Тарковскому.

Вчера - один за другим: "Леон" и "Никита". Очевидно, сама вселенная слилась с моими тайными изнывавшими угольями желаний, избавив меня от свидетелей вчера и сегодня, и дав мне нужное в нужде: Кирилла - вчера, к ночи, и маму - сегодня, за Тарковским.

Конина - Полианна-Каллигула - вдохновляет. Вдохновляет все. Настолько, что интермеццо грозит стать всплеском самобытности. Да будет так.

Поместила крест в спичечную коробочку с волосами, чтоб они сохранили запах.

На большой перемене сама пришла на заднюю лестницу, надела наушники и стала ждать. Было пусто. Она не пришла. Я собралась обратно. Заметила свернутые листы в выдвижном шкафчике. Достала. Мои рисунки, к ним моей прищепкой прицеплен крест. Ни строчки от нее. Как бы иллюстрация моих бессмысленных порывов.

Крест мяла в руке по дороге домой. Висит у меня на шее. Еще пахнет ее духами. Запах не просто духов - тела, тепла, ее. Я сняла его. Как же хочу сохранить аромат!

Все закончено?

Сейчас вечер понедельника.

Вечер дня, когда я потеряла Галю. Минус друг в вк - минус человек ирл - минус венера для восхищения. Нет, я, наверное, буду продолжать, только изподтишка.

В пятницу после зорепада она написала мне - мне тогда уже было насрать. Она расшевелила, предложила приехать и назначила время. Обсудили. Я предвкушала мягкий диван, хохот, умышленно неуклюжие вычурные танцы под Боуи, Сталкер Тарковского, хохот, кресты, хохот, взаимное понимание. Давно пора смириться, что в моем случае такое никогда не получается. Доказано десятками попыток - и с Мальцевой, и с Галей. Ясно же, дело во мне.

Я опаздывала, проспала, в 11 она мне позвонила, я сказала - буду через полчаса, в 11.40 приехала, полтора часа металась, ни звонка - ничего, ничего. Искала по дворам, на чт надеялась - неясно. Строила догадки.

Не верила, что она просто кинула меня.

Поехала обратно, мерещились стриженые черноволосые девочки. На полпути смс: "Могла бы хоть предупредить, что не приедешь. Я же ждала все таки."

Да пошла ты.

В вк: - почему не позвонила

— посчитала раз тебе не надо то чего навязываться.

Со своим эффизмом она переборщила. Блять, я прямо вижу, как это выпирает. Ее попытки копировать оригинал. До горя печально, но работает, и даже со мной сработало. Хуй там. Завтра получу обратно оба свои креста - и металлический, и одиночество.

Мальцева ведь не она. "Ты лучше будь один, чем вместе с кем попало."

Она - кто попало?

Логически рассуждая - да. Я всегда была готова подставить ей плечо, я всегда тянула руки. Она вечно плевала на мои просьбы. Я не знаю, зачем я ей нужна, но если это заставило ее написать мне в пятницу самой и добиваться встречи, значит, она здорово заинтересована. Судя по сегодняшним сообщениях, она пытается меня задеть,

Вчера. Год спустя с тех пор, как я теряла остатки разума от всего, связанного с ним. около 9 месяцев с тех пор, как отпустило. Вчера! я впервые к нему прикоснулась.

Боковой передний блок сидений бывшего потемкинского Дворца, над которым нависла ложа, был моим местом. я лежала в кресле, в предпоследнем ряду, в черной куртке, в наушниках, а моя Саломея не пожелала сесть где-либо кроме как за мной. Она пересела! Сначала сидела дальше, потом - придвинулась. И я лежала, и концерта не было, и я думала, как же плохо все с Галей. А потом я увидела ее лицо и волосы над моим. Она улыбнулась, я тоже, я повернула за ней голову и улыбалась. она умилительно смущается под моим взглядом. потом я ушла пройтись по дворцу, а когда пришла, она была за мной. это был не единственный приятный сюрприз.

на сцену вышел полузабытый Альберт. Некоторое время я пыталась беспристрастно взирать на изящные икры, тонкие пальцы, едва взъерошенные волосы. Потом, большей частью сознания отдаваясь нежно-мучительному созерцанию, другой частью пыталась найти причины этому безумию. потом плюнула и забыла обо всем, кроме него.

весь концерт присутствие этих двоих - Саломеи и Альберта - содрогало мое тело скрытыми судорогами. мне хватило бы и просто чувствовать ее запах, глядя на него, но волшебство продолжалось.

В самом начале награждали всеукраинских триумфаторов, а я вхожу в их число. как только я поняла, что он и еще один подают руку всем восходящим на сцену девушкам, я лихорадочно стала отирать пот с ладоней. не помогло. вызвали. не помню, как пошла. подали руки не сразу - я была похожа на парня в той одежде.

полсекунды! полсекунды моя левая рука, половина длины моих пальцев левой руки была в его пальцах! Господи, сколько сил нужно, дабы удержаться после этого от прошлого. Я стояла на сцене без улыбки.

Наблюдать за тем, как он удерживает штору… Всегда иметь его в поле зрения на протяжении нескольких часов… самое мое долгое с ним времяпровождение.

Его тонкая, изящная, длинная, хрустальная, неогранённая рука, не сжимаясь, едва касалась красного бархата, чтобы его отвести перед восходящими. Как благородно и предупредительно он подавал руку… Джентельмен.

Смотрела без остановки. Наверняка многие заметили. Ближе к концу я уже бессильно сжимала и сплетала руки и ноги, напрягая мышцы, иссохшись, истосковавшись по мгновению касания его руки моей. Он подал мне руку и я ее взяла.

Я бы столько отдала за возможность подняться туда еще раз! Почувствовать это снова! Но мне была уготовано гораздо больше!

Называли физиков. Я и забыла, что тоже должна была выйти вместе с ними, поэтому когда назвали мою фамилию, тихо простонала "черт возьми", быстро стянула куртку и пробежала к занавешенной бархатом комнатке, где был он с другими. Никто не подал мне руку.

Я не решилась выйти на сцену, ведь меня уже проназывали, и застыла внутри. Там был он. Я спросила у некой дамы, что мне делать, и она предложила мне выйти или уйти. Я сказала, что уйду с ними, и осталась. Оперлась на колонну у входа на сцену.

Смотрела на сцену и думала только о том, что он сейчас где-то за моей спиной, случайно опустила голову и чуть повернула ее - и наткнулась на его коричневый локоть. Он стоял рядом со мной, сбоку, в паре сантиметров, настолько близко, что можно было обонять его запах, можно было "случайно" прижаться, можно было принять нас за близких, очень близких людей. Он стоял не сзади, он был сбоку - совсем рядом со мной. Совсем рядом. Так близко, как никогда не подходит ко мне Оля или Галя.

Потому, что ему надо было выходить на сцену.

Я вернула взгляд на сцену, мысли покинули голову. Я только ждала. Дышала. Знала, что он рядом. Это "знала" было динамичным действием - я знала это, раз за разом знала это, знала вот уже секунду, вот уже пять, или десять, я толко и делала, что знала. Что он рядом.

Снова легко прикасаюсь пальцами левой руки к губам. Он слишком эфемерен, чтобы воображать его прикосновение крепким, хотя таким оно и было - он надежно держал меня, когда подавал руку. Был это жест вежливости, жест по инерции? Или он не хотел, чтоб я упала?

— Наташа.

Я подумала… Я не думала. Я не чувствовала. я просто обернулась.

Плохо помню самые острые моменты, хорошо - только продолжительное созерцание.

Он смотрел на меня? Во всяком случае, я помню картину его лица вблизи, и взгляд, направленный вниз. Он… был смущен? Я заставляю его щеки заходиться румянцем. Мне кажется, он меня уважает.

Я смотрела на его плечо или лицо какие-то доли секунды. Услышала, что он сказал "Наташа, ты не выходишь?"

Я ответила ему. Плохо помню. Или "нет", или переспросила. Он смутился. Он точно застопорился в речи. Кажется, что-то добавил, и я по этому поняла, чтомне нужно отойти. я отошла.

На том занавешенном пятачке я не успела воспарить к небесам, хотя должна была. Со стороны все выглядело так, будто со мной говорил самый неинтересный человек в мире. Полуобернулась, что-то ответила, отошла - и все. А внутри-то, внутри!

Потом смотрела только на него, заметила только, как ушла Саломея.

Мечтала увидеть его после окончания. Он куда-то пропал. Я вышла с блондинкой и пошла на остановку.

Осматривалась. Мелькнул дорогой сердцу коричневый пиджак. Господи, он. Быстро отвернулась. Прогуливаясь, развернулась вокруг своей оси, пока он, разговаривая по телефону, обошел издали остановку и отправился по направлению к лицею. Когда уже не было возможности для него случайно заметить меня, провожала его взглядом не отрываясь. Плевать, что это было прямо на глазах блондинки и парней-одноклассников, и еще черт знает кого.

Только усевшись на свое место после второго восхождения на сцену, я поняла и начала нежно гладить пальцы левой руки, желая, чтоб эти ласки дошли до него, хотя бы анонимно. Только в маршрутке с блондиночкой, держась за поручень, поняла, что нужно было оберегать эту руку, ничео н етрогать ею, чтоб она осталась "тем, до чего он дотрагивался", но это было бы слишком сентиментально. "Месяц не буду мыть руку" - едва злостно и печально я иронизировала в своей голове.

"Видеть глаз златокарий омут…"

Дорогой Альберт. Дорог мне все еще. Детская радость - "он знает, как меня зовут!" - после всех этих невозможных уловок и хитрых показательных выступлений, которые я предприняла, чтобы этого добиться (стпко в друзьях, о боги!).

Я его смущаю.

Сколько раз уже зашла на его страницу за последние сутки?

Его нет онлайн с двенадцати тридцати.

Сегодня поехала домой к гале. Не о том эта заметка, что я прождала ее полтора часа напрасно. Я все выискивала его глазами… Надеялась увидеть.

Что же творится.

никогда не слушать Пинк флойд - джунбанг блюз, это чертовщина бля что со что?…

я гоинг мэд стоп стоп стоп.

нет, идти смотреть скинс. но сейчас 3.33, завтра в школку

ой

янепьяна

завтра на арии буду отжигать если пойду а по делу то поплевать вообще, я только и делаю что ерунду и пишу ерунду и думаю ерунду и тд

ММММ У Р А Ш К И

скинсы где выыыы

я выть буду, выть буду, мальцева, катя, катя катяяяяяя

гаааааааааааааляяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяяя

чтоза что за что зааа ноооооу хоуп

у гали день рождения, она носит только мой крестик, она так сказала, но я не знаю что мне делать

я хочу только смотреть скинс

я спала по 4 часа в день 6 дней, то есть иногда по пять, иногда по три, и я не понимаю почему я до сих пор в сознании, у меня башка не варит

что происходит?

как только я смотрю скинс, я становлюсь ноу хоуп, как тогда, как тогда перед курсовой, потому что это было чертово охерительное время, а мариголд не пишет уже девятый день

я не делаю ничего, чтобы что-то как то изменить

и мне плевать

но

просто я не знаю что делать и как понимать многое из того что вокруг и я просто после скинс только и могу что без конца отрешенно оглушенно говорить "fuck fuck fuck what the fuck is going on with my life, this shit never ends, hey, i i i just dont know, just dont understand"

dont unerstand, true story

дерьмо дерьмо дерьмо!!!!!!!………………..

все, что я написала бы в заголовке дальше, было бы фальшивым

Лиза кинула мне группу но хоп

они

слишком

похожи на меня

слишком теплые. Откуда вы такие? откуда это тепло? откуда это чувства, что я, черт возьми, одна из отброшенных? я одна из них. одна из них. нет надежды. нет нажежды. никаких смазливых геюшек, фальшивого трэша, придуманных трипов, проблем, разговоров ни о чем.

я имею право быть сумасшедшей

я имею право быть печальной

я имею право на себя

идите в задницу, если вы считаете, что я не могу думать в моем возрасте

в моем

мелком

возрасте

девочка ни о чем.

Набор подражаний.

Мир скатывается в задницу.

чего хотеть?

бред бред бред

иди

туда

где меня нет

ничего больше. Эффи. Ничего больше Эффи.
Эмбер.

Эмбер.

Dirty girls.

вы охуенны.

вернуться в свои тринадцать и быть такой же охуенной.

Н Е В О З М О Ж Н О

Действительно ли было такой хорошей идеей писать все эти излияния на листочках линованой бумаги, складывать в конверт, красиво подписать и отдать Мальцевой как раз тогда, когда она будто бы начала проявлять какой-то интерес?

Да она напугана, черт возьми.

Почти конец овердлинного дня.

Утро - три часа сна, стакан кофе от мамы, жизнь - боль, все отвратительно, я схожу с ума, херово до горя.

Боже, я не верю, что все это было сегодня, что все это произошло за сегодня.

Хронологический порядок событий: приехала в лицей, Лизы нет, пошла на заднюю лестницу, присела в глубочайшем равнодушии на ступени, пришла в отчаяннейшем безразличии в класс, почувствовала какой-то дикий пиздец, "Татьяна Николаевна, я опоздаю", истошно заламывала руки и размазывала сопли в третьей кабинке туалета, успокоилась, пошла в мед за валерьяночкой, расплакалась еще там, врернулась, лакала винцо на странном тротуаре у стены туалета, думала о юникорн, хотела безумно с ней говорить, вернулась, объяснилась, что-то говорила, три ленты из пяти по сути прогуляла, потом вместо крусовой, потом пошла вниз, зашла на место встреч, увидела Лизу с Дарьей и неожиданно с чуваком - Guns'n'Roses, он неожиданно был рад меня видеть, меня неожиданно пригласили на др, он ушел, Лизу трясло, она едва не плакала, конвульсии, я гладила ее колено и не могла ни слова вымолвить от сумасшедшеей злости на существо, сделавшее с ней это.

Я снова была лишней?

Потом фт в двух шагах от места встречи, чай, разговоры, неприкаянность, звонок юникорн и заебись разговор.

Вернулась, что-то странное, что-то пронизывающее. Невозможность хоть как-то понять утренний вопль, отношение кого-то ко мне, отношение меня к кому-то.

Возвращение. Блог чрева. Странный русский.

Ночь. Саломея. Нацизм.

За что вообще любить подростковость?

Все заебись.

Только что вьюи уничтожил мой пост.

Все действительно заебись.

Я могу материться в своем вьюи.

Недавно прошла среда. Сейчас 3 часа четверга. Сегодня сдавать курсовую, которая нихера не готова, защищаться в следующий вторник, Лизе - завтра, в пятницу, а это значит, что выпить и посмеяться отменяется.

Zingarella будет отныне называться по-другому. Назову ее Юникорн. Единорожик. Наши невообразимые отношения имеют до горя странную линию развития, до меня до сих пор не доходит, как и что случилось. Осенью все сводилось к болезненному увлечению ею с моей стороны и независимому интересу - с ее. Потом мы перебесились несколько месяцев и я наконец перестала обливаться потом при переписке с ней. На самом деле, теперь это так же легко, как говорить с самой собой.

Никто никому ничего не должен. Я сама разместила эту надпись на вершине деревца сегодня на патио. Что-то с жаром расписывала Лизе, говорила какие-то слова рэндомайз, что-то лезло изнутри и, похоже, это были мои жизненно-общительные силы.

После той отсылки к шахматно-шашковой партии силы оставили меня. Эксперимент с пустым желудком длится второй день, третий день я болею чем-то раздражающим нервы и слизистую глаз и ношу с собой платок-полотенце. На самом деле, стало наплевать или что-то вроде. Я сижу на полу, я неизменно вежлива с околознакомыми, я вроде бы общаюсь с людьми - процессы проходит потихоньку, не спеша. И в то же время я истошно рефлексирую, без конца рисую атрибуты смерти и слушаю Кёртиса, что само по себе показательно. Ну или жесткий митол, дабы с хоть какой-нибудь долей морального права причислять себя к чувакам-задротам рк. Задрот рк, побывавшый в рк однажды - заебись. Заебись - самое частоупотребляемое мною слово в последние три дня, особенно сегодня. В форме збс. Лиза, Елизавета, Белая моя.

Иногда мне кажется, что она мне совсем не рада. Никаких объятий, рук навстречу и т.п. не наблюдаю. Что-то вроде робкого "привет" с поднятием руки, да и то я не уверена, что это предназначалось мне.

Зато она внезапно готова приехать ко мне и испчь маффинов, а черт его знает, может, это были просто красивые слова.

Сегодня трэшевали-угарали с проектом, она не могла сделать его без меня, совсем, ну и разумеется, мой курсак ни на йоту не подвинулся с того момента, как она села рядом. К тому же Единорожик зашла в вк и рассказала мне о гребаной суицидальной депрессии. Тут я подметила, что мы одинаковые. Совсем.

Когда мы пришли на патио, я не думала, что мы проведем там еще много времени. Разговор затянулся надолго, хотя начинался безобидно. Я без конца возражала ей только из желания возражать, объясняла что-то и пыталась донести непонятно что.

Иногда мне нравилась манера разговора и слова, которые я говорю, но я помню только шахматный вопрос и фразу на дереве.

Потом она потеплела ко мне.

И мы пошли в лё сильпо.

И она, поедая донат, в пух и прах раскритиковала мою сумасшедую идею с голоданием. Мы шли долго-долго, растягивая путь-дорогу, а потом я сказала "надеюсь, это не в последний раз" и наша лодочка на двоих разбилась о скалы необходимости.

Дома - курсак за ноутбуком и какая-то еда.

Какой-то скандал.

Разговоры с юникорн наркоманские и исполенные благого мата.

Вино.

Внезапное сиюминутное желание писать на вьюи почти угасло. Думаю, он так притягивал меня потому, что ранние записи Лизы были такими теплыми, уютными, странно огражденными от внешнего. Собственный кусок головы. И она показала его мне… Как можно посе этого думать, что она не обращает на меня внимания?

По сути, проблемы есть, и даже не одна. Вопрос состоит в том, насколько серьезными их можно считать. Лизе кажется бредом мое неумение общаться с людьми, ведь она умеет. Черт возьми, да, у нее это замечательно получается. Сейчас раннее утро 18 февраля, через 2 дня брату семнадцать, вчера у Лизы был первый концерт. Я готовилась к нему. Я приглазила Zingarella. Она согласилась не только на концерт, но и пройтись со мной по Дафи по собственной инициативе. Я уже предвкушала прекрасный день, как ни странно, ничуть не переживая из-за возможной неловкости и тому подобных вещей.

Она написала, что не сможет пойти. Потом мне стало плохо. Еще до этого оказалось, что у Лизы отвратительное настроение, я просто не знала, о чем с ней говорить. Я уехала домой.

Вечером она писала мне, что это было "испытание для публики", и только поздней ночью я поняла, что это на самом деле означало. Испытание для публики - испытание для меня, для тех, кто придет туда к ней, забив на остальные дела, поддержит ее в это важную минуту ее жизни. Черт. Я его провалила.

В моем стиле все портить!

Она важна для меня, разве нет?

Zingarella становится ближе и ближе. Мы просто списываемся в вк, и я понимаю, чо это - то самое, чего она хотела полгода назад, но я не могла этого дать. Я была зациклена на ней. Я фильтровала каждое слово. Сейчас я просто пишу, что приходит в голову, пишу так, как есть. Гораздо легце. Гораздо приятнее. Гораздо интереснее.

Гораздо лучше, когда она сама проявляет интерес.

Собственно, ничего не меняется - я все так же завидую людям. Возможно, зависть - слишком громкое слово. Я больше не пишу в дневник. Жизнь стала странной.

Я никогда не знала, чего хочу, но сейчас, по крайней мере, пытаюсь позволять себе делать то, что приятно.

Разве мне не приятно смотреть фильмы? Слушать музыку? Танцевать? Вкусно есть, рисовать, ходить гулять, тратить деньги, делать что-то странное и необъяснимое, что-то сочинять по ночам… Рано приезжать в лицей. Перетирать яблоки с лимонами. Разглядывать руки на фоне светлого окна и сидеть на полу в кухне вечером.

Приятно писать Zingarella.

Насчет Лизы уже ничего конкретного не могу сказать - стало сложно, однообразно и не слишком интересно. С ней фильтрую себя, это нелегко.

Я сохраняю спокойствие.

Еще я, кажется, вернулась на тейсти. Русский такой смешной, Иоланта такая загадочная, а я призываю агнцев стекаться во храм. Мы - хорошая команда.

6:37, пора в лицей, там будут они обе. Они обе говорили мне "увидимся завтра".

Кому-нибудь было бы легко.

Я никогда так мало не контролировала себя. Я трясусь, я закапала слезами халат, судороки в ногах и перекошенное лицо считаются побочными эффектами.

Урод! Урод! Сука!.. Черти б взяли тебя! да нет, я лучше сама отправлюсь в глубины ада, и путь остатки его совести напоминают ему о том, кто из нас виновать больше. До чего же он урод! До чего же противен мне… Я не могу говорить, не могу на него смотреть, меня трясет от одного взгляда на собственного отца… Я никогда не могла даже представить, что можно так потерять контроль, так бить об пол и стены, так дрожать и рыдать, рыдать…

Тут Лиза, она меня успокоила одним своим присутствием. Здорово иметь счастье быть с ней знакомой, правда. Интересно, я тоже буду настолько крутой, когда мне стукнет шестнадцать? Отмотать такой срок в такой глуши и не свихнуться - уже подвиг.

Надо решать что-нибудь с К., ибо его меланхолия и отсутствие интереса совсем нехороши. Он глубже, чем была я, но у него нет такой сильной эмоциональной составляющей, и это пока спасает его от самоубийства, я думаю. Его надо вытащить, немедленно. Но я не знаю, что делать - он ничего не принимает.

Сегодня пятница, и я сидела в лицее в пять вечера и вспоминала длинные волосы Zingarella, а потом чудную безумность Лизы, а потом увидела напоминание о сборе в РК и невероятно сильно захотела там быть. Я разделалась со всем делами, выслушала речь антигероини Лизы о моей подготовке к олимпиаде ("ты самое слабое звено, нет, как личность самое сильное, но ты ничего не знаешь, я тебя не упрекаю, мы не успели ничего, так оно и есть"), пробежала несколько кварталов с лицом Чеширского кота и с тем же лицом проехалась в маршрутке… Чтобы быть жесточайше обломанной братом. Ему лень.

Похоже, завтра наклевывается хороший отрыв от действительности в РК с Лизой и Элисом Купером! А с утра мы в эсперанто. Обещаю себе оторваться и забыть обо всем. Да будет, черт возьми, спокойствие в этой жизни.

HYSTERICAL

CRYING

Ты зря удалила вьюи, знаешь, мне так нравилось его читать. Так просто и понятно, так полно жизни и простых истин, так ненаигранно. В тот первый раз, когда я увидела его, он мне безумно понравился, но рамки социального поведения не позволяют головокружительно быстрого сближения двух людей. Такое бывает только у Булгакова, ты знаешь, мне кажется, я пущу себе пулю в лоб однажды. Остается надеяться, что голова не разлетится на кусочки, и тогда в гробу я буду улыбаться, и мое вечно бледно-зеленое лицо будет отсвечивать красным бархатом внутренней обивки.

Я безмерно благодарна провидению. Я могла бы поблагодарить за сотни микроскопических совпадений, составивших целое Событие, изменившее меня до неузнаваемости. Разве год назад я могла бы представить, что несколько строчек Цветаевой или предрассветная краснота неба заставят меня рыдать от умиления и красоты? Разве полгода назад я могла представить, что мне захочется жить, впервые за долгое, очень долгое время? Да не просто жить, а что-то делать, с кем-то говорить, опуститься до низменных людских переживаний… Сноб! Я двинутый на смысле жизни сноб!.. «Опуститься», понимаешь, опуститься! В то время как я сама на дне! Ниже ведь некуда идти, ниже – только шизофрения. Я точно знаю, что на шкале крайностей она находится в самом крайнем значении, но в каком из значений – нирвана или адское горение? А забытье, где оно?

Я так долго не позволяла себе делать то, что мне нравится.

Могла ли я месяц назад представить, что мои стремления возродятся? Что хоть что-нибудь, черт побери, меня заинтересует?!

Могла ли я представить себе полчаса назад, что буду писать это в то время, как ты сидишь на правознавстве?.. Я знаю, как тебе там должно быть хреново. А может, тебе там нравится? Вот бы отправить тебе сообщение, и чтоб ты вышла на заднюю лестницу, и чтоб я просто сказала тебе там «Чувак, я знаю. Я знаю.»

Я знаю, что друзья-лгуны тебе не нужны. А я ведь солгала бы! Потому что еще не доросла до состояния неослабевающей жажды жизни. Несколько месяцев назад я бы сказала, что переросла ее, но я была глупа, Боже, как я была глупа. Как я ошибалась!..

Кто ты, о странное вольное существо?..

Я благодарю провиденье за то, что оно сохранило мне твое прошлое. Знаешь, как это случилось? Совершенно удивительным, невообразимым и непредсказуемым способом. Ведь я считала, что у меня есть целая вечность, чтоб читать твой вьюи и смеяться в полный голос от радости, что то, что со мной происходит, уже не впервые поражает человеческий мозг. Я открывала его везде, но настолько аккуратно, как не скрывала даже собственный дневник, периодически нося его в лицей – там слишком много меня, чтоб оставлять дома каждый день. Никто из ныне живущих не может похвастаться куском меня у себя внутри, а стопка переработанного дерева – может. Я закопала золото! По Библии его должны были отобрать и уже отобрали почти полностью. Что я теперь могу дать бескорыстному другу, если такой появится? Да существуют ли они вообще, желающие дать мне себя ради меня, а не ради себя? Вот идеал моей дружбы. И как хорошо я могла бы его придерживаться! Льщу себя такой надеждой.

И вот, одним ноябрьским днем, я открыла Секунданта в 307 кабинете. Компграфика не была интересным предметом, и я забыла о ней тотчас же. К тогдашнему моему сожалению и теперешнему счастью, прозвенел звонок, люди засуетились, и тут вошла ты! Ну не судьба ли? Ты сама хотела, чтоб я оставила его у себя! Я нажала кнопку экстренного отключения компьютера и убежала.

Потом я обнаружила, что его больше нет, и хоть была ужасно огорчена, решила, что это к лучшему. Будет хорошо, если мы не будем знать мыслей друг друга. Это неудобно и часто смущающе, а если они не совпадают – мучительно для кого-то.

Вот я, например, глубоко тебя уважаю и люблю твою свободу, так почему же я не бросаюсь тебе на шею при первой же встрече? Потому что опасаюсь, что это не взаимно. Так много мы теряем только потому, что не догадываемся о взаимности…

Прошло время, я скорбела, ты знаешь, мне это трудно далось. Я не успела прочитать и половины Секунданта. Мой андеграунд не похож на твой. Я все еще надеюсь найти твой тейсти или что.

Для меня было как обухом по голове увидеть через месяц в восстановленных вкладках гугл хрома целого и невредимого Секунданта. Невообразимым образом компьютер его сохранил, когда страница уже не существовала. Я посмотрела в окно на небо, прошептала «спасибо» и сохранила все в текстовый файл.

«Секундант. Потерянное наследие»

Смешно. Странно употреблять слово «смешно», я же почти не смеюсь. Это сложно назвать смехом – так, нервная улыбочка с натяжкой.

Блин, давай съездим ко мне? Если бы мой дом не был ободран во всех отношениях, а отец – тиран во всех смыслах, я бы сейчас же тебе написала. А зачем – я же только хочу приготовить и съесть с тобой пиццу или шарлотку.

А сегодня я навязчиво сидела на задней парте в почти пустом классе и делала вид, что делаю домашку, в то время как Zingarella разговаривала с ТВ насчет поездки. Она, оказывается, собралась менять фамилию, и это может создать проблемы. Я опять-таки мучительно захотела знать, зачем она это делает, что за фамилия у нее будет и прочие мелкие мелочи, ее касающиеся. Почему она покрасилась в рыжий? Где ее рефлексия? Она любит Джой дивижн так же, как и я? Точно знаю, что любит – она писала мне. Я почти совсем ничего о ней не знаю, но она меня зачаровывает, и я сегодня снова всю математику завороженно пялилась на ее гладкие волосы и затылок. ТВ точно видела.

Я сидела и смотрела в тетрадь, а они говорили, а потом что-то очень сильно и громко ударило в окно возле меня, и я прямо-таки подпрыгнула и затравленно-испуганно посмотрела в окно, а потом на них. Они смотрели на меня, кажется, моя неадекватная нервная реакция их удивила.

Я как всегда выставила себя дурой, не то чтобы это меня волновало, но как-то склизко на душе. Я стала жутко бояться выпуска из лицея, Боже мой, я просто сумасшедше сильно боюсь, что все закончится. Что я не увижу потом никогда ни Zingarella, ни всех этих знакомых незнакомцев, как называла их в пятом классе. А при мысли, что мне с этими парнями из 11го осталось 4 месяца (ЧЕТЫРЕ!!! месяца, паника, как же мало!!!) становится адски грустно.

Лиза права, хочется не отпускать их всех никогда, а вот обнять никогда не получится. Даже если отбросить редчайшую индивидуальность, Лизу стоит уважать хотя бы за то, что она вытащила себя за бретельки собственного бюстгальтера. Сэлф-мейд вумэн! Zingarella тоже. Я вообще когда-нибудь была сильной?

Дикий приступ мизантропии с утра, восхищательный процесс чуть позже, еще одно восхищение на закуску и на фоне всего этого – тщательно прорепетированное самоуничтожение. Забавно.

Осень, я вроде бы начинала любить тебя.

Я вроде бы решилась на что-то. Эй, энтузиазм, не пропадай.