HYSTERICAL
CRYING
Ты зря удалила вьюи, знаешь, мне так нравилось его читать. Так просто и понятно, так полно жизни и простых истин, так ненаигранно. В тот первый раз, когда я увидела его, он мне безумно понравился, но рамки социального поведения не позволяют головокружительно быстрого сближения двух людей. Такое бывает только у Булгакова, ты знаешь, мне кажется, я пущу себе пулю в лоб однажды. Остается надеяться, что голова не разлетится на кусочки, и тогда в гробу я буду улыбаться, и мое вечно бледно-зеленое лицо будет отсвечивать красным бархатом внутренней обивки.
Я безмерно благодарна провидению. Я могла бы поблагодарить за сотни микроскопических совпадений, составивших целое Событие, изменившее меня до неузнаваемости. Разве год назад я могла бы представить, что несколько строчек Цветаевой или предрассветная краснота неба заставят меня рыдать от умиления и красоты? Разве полгода назад я могла представить, что мне захочется жить, впервые за долгое, очень долгое время? Да не просто жить, а что-то делать, с кем-то говорить, опуститься до низменных людских переживаний… Сноб! Я двинутый на смысле жизни сноб!.. «Опуститься», понимаешь, опуститься! В то время как я сама на дне! Ниже ведь некуда идти, ниже – только шизофрения. Я точно знаю, что на шкале крайностей она находится в самом крайнем значении, но в каком из значений – нирвана или адское горение? А забытье, где оно?
Я так долго не позволяла себе делать то, что мне нравится.
Могла ли я месяц назад представить, что мои стремления возродятся? Что хоть что-нибудь, черт побери, меня заинтересует?!
Могла ли я представить себе полчаса назад, что буду писать это в то время, как ты сидишь на правознавстве?.. Я знаю, как тебе там должно быть хреново. А может, тебе там нравится? Вот бы отправить тебе сообщение, и чтоб ты вышла на заднюю лестницу, и чтоб я просто сказала тебе там «Чувак, я знаю. Я знаю.»
Я знаю, что друзья-лгуны тебе не нужны. А я ведь солгала бы! Потому что еще не доросла до состояния неослабевающей жажды жизни. Несколько месяцев назад я бы сказала, что переросла ее, но я была глупа, Боже, как я была глупа. Как я ошибалась!..
Кто ты, о странное вольное существо?..
Я благодарю провиденье за то, что оно сохранило мне твое прошлое. Знаешь, как это случилось? Совершенно удивительным, невообразимым и непредсказуемым способом. Ведь я считала, что у меня есть целая вечность, чтоб читать твой вьюи и смеяться в полный голос от радости, что то, что со мной происходит, уже не впервые поражает человеческий мозг. Я открывала его везде, но настолько аккуратно, как не скрывала даже собственный дневник, периодически нося его в лицей – там слишком много меня, чтоб оставлять дома каждый день. Никто из ныне живущих не может похвастаться куском меня у себя внутри, а стопка переработанного дерева – может. Я закопала золото! По Библии его должны были отобрать и уже отобрали почти полностью. Что я теперь могу дать бескорыстному другу, если такой появится? Да существуют ли они вообще, желающие дать мне себя ради меня, а не ради себя? Вот идеал моей дружбы. И как хорошо я могла бы его придерживаться! Льщу себя такой надеждой.
И вот, одним ноябрьским днем, я открыла Секунданта в 307 кабинете. Компграфика не была интересным предметом, и я забыла о ней тотчас же. К тогдашнему моему сожалению и теперешнему счастью, прозвенел звонок, люди засуетились, и тут вошла ты! Ну не судьба ли? Ты сама хотела, чтоб я оставила его у себя! Я нажала кнопку экстренного отключения компьютера и убежала.
Потом я обнаружила, что его больше нет, и хоть была ужасно огорчена, решила, что это к лучшему. Будет хорошо, если мы не будем знать мыслей друг друга. Это неудобно и часто смущающе, а если они не совпадают – мучительно для кого-то.
Вот я, например, глубоко тебя уважаю и люблю твою свободу, так почему же я не бросаюсь тебе на шею при первой же встрече? Потому что опасаюсь, что это не взаимно. Так много мы теряем только потому, что не догадываемся о взаимности…
Прошло время, я скорбела, ты знаешь, мне это трудно далось. Я не успела прочитать и половины Секунданта. Мой андеграунд не похож на твой. Я все еще надеюсь найти твой тейсти или что.
Для меня было как обухом по голове увидеть через месяц в восстановленных вкладках гугл хрома целого и невредимого Секунданта. Невообразимым образом компьютер его сохранил, когда страница уже не существовала. Я посмотрела в окно на небо, прошептала «спасибо» и сохранила все в текстовый файл.
«Секундант. Потерянное наследие»
Смешно. Странно употреблять слово «смешно», я же почти не смеюсь. Это сложно назвать смехом – так, нервная улыбочка с натяжкой.
Блин, давай съездим ко мне? Если бы мой дом не был ободран во всех отношениях, а отец – тиран во всех смыслах, я бы сейчас же тебе написала. А зачем – я же только хочу приготовить и съесть с тобой пиццу или шарлотку.
А сегодня я навязчиво сидела на задней парте в почти пустом классе и делала вид, что делаю домашку, в то время как Zingarella разговаривала с ТВ насчет поездки. Она, оказывается, собралась менять фамилию, и это может создать проблемы. Я опять-таки мучительно захотела знать, зачем она это делает, что за фамилия у нее будет и прочие мелкие мелочи, ее касающиеся. Почему она покрасилась в рыжий? Где ее рефлексия? Она любит Джой дивижн так же, как и я? Точно знаю, что любит – она писала мне. Я почти совсем ничего о ней не знаю, но она меня зачаровывает, и я сегодня снова всю математику завороженно пялилась на ее гладкие волосы и затылок. ТВ точно видела.
Я сидела и смотрела в тетрадь, а они говорили, а потом что-то очень сильно и громко ударило в окно возле меня, и я прямо-таки подпрыгнула и затравленно-испуганно посмотрела в окно, а потом на них. Они смотрели на меня, кажется, моя неадекватная нервная реакция их удивила.
Я как всегда выставила себя дурой, не то чтобы это меня волновало, но как-то склизко на душе. Я стала жутко бояться выпуска из лицея, Боже мой, я просто сумасшедше сильно боюсь, что все закончится. Что я не увижу потом никогда ни Zingarella, ни всех этих знакомых незнакомцев, как называла их в пятом классе. А при мысли, что мне с этими парнями из 11го осталось 4 месяца (ЧЕТЫРЕ!!! месяца, паника, как же мало!!!) становится адски грустно.
Лиза права, хочется не отпускать их всех никогда, а вот обнять никогда не получится. Даже если отбросить редчайшую индивидуальность, Лизу стоит уважать хотя бы за то, что она вытащила себя за бретельки собственного бюстгальтера. Сэлф-мейд вумэн! Zingarella тоже. Я вообще когда-нибудь была сильной?
Дикий приступ мизантропии с утра, восхищательный процесс чуть позже, еще одно восхищение на закуску и на фоне всего этого – тщательно прорепетированное самоуничтожение. Забавно.
Осень, я вроде бы начинала любить тебя.
Я вроде бы решилась на что-то. Эй, энтузиазм, не пропадай.