Это просто Вьюи блог

Когда-то давно жил я в стареньком доме.
С тех пор пролетел не один уже год.
И всем его жителям было известно
Насколько уродлив был местный наш кот.

Уродливый кот был всегда узнаваем –
Он был одноглазый и с ухом одним.
И знал он, как трудно на свете бывает,
Когда ты один и никем не любим.

Оторванный хвост, и поломана лапа
Срослась под каким-то неверным углом.
И множество шрамов.. А был он когда-то
Приятным на вид полосатым котом.

Кота никогда и никто не касался.
Бутылки и камни бросали в него.
Водой ледяной поливали из шланга.
Пытаясь прогнать со двора своего.

И лапы ему защемляли дверями,
Когда он пытался войти в чей-то дом.
Страдая от боли, зализывал раны
Уже много раз он под чьим-то окном.

Но все удивлялись, насколько отважен
Был этот невзрачный уродливый кот.
И если из шланга его поливают –
Он мокнет покорно, но не отойдёт.

И даже когда в него что-то бросали,
Он тёрся о ноги о ласке прося.
Увидев детей, он бросался за ними.
Мечтал о заботе, да только вот зря..

Не мог он понять, почему в целом мире
Не встретить того, кто бы смог приютить.
И хоть он уродлив и грязен снаружи,
Но с чистой душой и умеет любить.

Однажды кота покусали собаки,
Что жили напротив в соседнем дворе.
Послышался лай и о помощи крики.
Спустился я вниз – кот лежал на земле..

Уродливый кот был ужасно искусан,
Всё тело в крови. Он почти умирал.
Пытаясь укрыться от страха и боли,
Свернувшись в клубок, неподвижно лежал.

Он знал - наступает конец грустной жизни.
И след от слезы пересёк его лоб.
Я нёс его в дом, он хрипел, задыхался.
Мне стало вдруг плохо, меня бил озноб..

Я чувствовал то, как ему было больно.
И как тяжело ему просто вздохнуть.
Но вдруг он к лицу моему потянулся
И робко меня попытался лизнуть.

От слёз задыхаясь, к нему я прижался.
Прильнул он к ладони моей головой.
Его добрый глаз вдруг ко мне повернулся –
И кот замурлыкал, почти неживой..

И даже сквозь самые сильные боли
Просил этот кот лишь о капле любви.
О капле сочувствия, что в этой жизни
Мы доброе сердце сберечь не смогли.

Я в этот момент неожиданно понял,
Что самый красивый и любящий тот,
Кто смотрит сейчас на меня, умирая,
Обычный уродливый уличный кот.

Впервые он чувствовал чью-то заботу.
Нашёл он того, кто сумел полюбить.
И счастлив, что встретил того, кто смягчает,
А не пытается боль причинить…

Он умер чуть раньше, чем мы были дома.
Я сел у подъезда с котом на руках.
Держал его долго, пока не стемнело.
В душе поселились тревога и страх.

Ведь я осознал, что несчастный калека
Меня изменил за один только миг.
Он мне сообщил о страдании больше,
Чем тысячи лекций, уроков и книг.

Он мне расцарапал не тело, а душу.
И пусть в моей жизни немало забот,
Но я к одному только буду стремиться -
Учиться любить как,
Уродливый кот.

я бы тебе рассказала,
но пожалуй, не хватит и века,
чтоб рассказать, как пыталась
родного забыть человека.

" Итак, я стояла ночью на Ленинградском шоссе. И стояла совсем не с той целью. Просто за десять минут до этого меня высадили из машины мои случайные знакомые… Нет, опять не то. Давайте по-порядку. Я летела с одной милой женщиной и ее братом из Варшавы в Москву. Мы в самолете познакомились. А когда приземлились, они меня спросили: «Тебя кто-то встречает?». Я вспомнила наставления мужа: «Когда прилетишь – бери такси, не торгуйся» и покачала головой: «Нет, никто». Тогда эти добродушные люди посадили меня в свой автомобиль, но предупредили, что скоро им придет пора сворачивать на кольцевую, а мне нужно двигаться по Ленинградке дальше.
Я как-то не обратила внимания на такие мелочи. С той самой минуты как прошла паспортный контроль в Шереметьево и убедилась, что муж действительно не шутил насчет такси, я сильно опечалилась и размышлять могла только об одном: «Почему он меня не встретил? Почему?» Однако мои новые знакомые довольно быстро остановились и сказали, что дальше нам не по пути.
Я очень сердечно с ними простилась. Вытащила из багажника все свои сумки с козьим сыром «осципек» из горного селения Закопане. Закинула на спину рюкзак с деревянными ангелочками из Кракова. Прихватила пакеты с сувенирами из Велички. И застыла на обочине со всем этим великолепием. По шоссе на ужасной скорости проносились автомобили. Шел снег. Я коченела в своей кофточке.

Через минуту мне удалось высвободить из пакетов правую руку и поднять ее параллельно земной поверхности. Через десять минут я поняла, что машину тут не поймать. Через пятнадцать минут я надела на себя все, что у меня было: бейсболку «60 лет освобождения Варшавы от фашистов» и ковер ручной работы из овечьей шерсти и козьего пуха. Понятное дело, что теперь и вовсе никто не собирался останавливать машину на полном ходу и усаживать в нее такую сдвинутую дамочку. И я зашагала вдоль дороги.

В конце концов я набрела на какую-то остановку, села на полночный автобус, потом прокатилась на троллейбусе, а затем меня все же подобрал автомобиль, и довольно быстро, всего за каких-то три часа мне удалось добраться домой. В прихожей я рухнула со своими сырами на пол. Муж сидел за компьютером - спасал Вселенную, поэтому подойти сразу не мог, хотя на шум отреагировал: «Ну что, зайка, приехала?»

А я лежала на полу, раскинув руки и не торопилась вставать. «Какого черта, - думала я. – Какого черта я делаю с этим человеком?» Я знала все, что он мне сейчас скажет. Что надо было брать такси, а не искать приключений на свою голову. Что глупо встречать человека ночью в аэропорту, если у тебя нет личного автомобиля. Что я просто ищу повод, чтобы поссориться. Я знала все его разумные и логичные доводы, на которые практически нечего возразить. Но сердцем понимала – что-то тут не сходится.

Только через несколько месяцев я смогла четко сформулировать проблему. По МТВ как раз показывали реалити-шоу из жизни семейки Осборнов. Мама загоняла детей в машину, чтобы ехать в аэропорт – встречать папу. Дети капризничали, отбрыкивались, ворчали: «Почему его обязательно надо встречать?» и тут же, передразнивая маму, повторяли вслед за ней смешными голосами: «Потому что мы его люби-и-и-ииим!» Затем успокаивались, садились в машину и ехали куда надо.

Тогда-то я все поняла. Мы встречаем близких не потому, что у них тяжелые сумки. И не потому, что лягушек-путешественниц типа меня надо постоянно контролировать, дабы не вляпывались в истории. Мы встречаем близких, потому что любим их. Не правда ли, отличный слоган для старой доброй жвачки «Love is…». «Любовь – это встречать в аэропорту». Мы хотим обрадовать любимых. Поддержать. Обнять. Сказать: «Как хорошо, что ты вернулся».

Я ведь создавала семью не для того, чтобы мне говорили: «Возьми такси», «Не трогай меня», «Не мешай», «Разберись как-нибудь сама, это же просто». Я создавала семью для того, чтобы кто-то стоял в зале прилета и искал меня глазами в толпе…
Да, если подойти к делу трезво и расчетливо – все эти встречи-провожания почти всегда неудобны, нелогичны и вроде бы не нужны. Можно не ездить в аэропорт – пробки ведь мешают или там игра компьютерная. Можно не ходить в больницу лично, а прислать курьера с апельсинами. Можно не отмечать годовщины – все равно это дурацкий праздник, на который даже не стоит тратиться. Можно не играть с ребенком, а сунуть ему денег: «Иди, купи себе мороженое и отстань от меня». Можно вообще не совершать никаких лишних телодвижений. И тупо надеяться, что к тебе, такому равнодушному, будут неравнодушны.

Но так не бывает. Хорошие отношения требуют каких-то усилий. «Само собой» бывает только плохо. Оззи Осборн достаточно богат для того, чтобы позволить себе автомобиль с личным шофером. Но, возвращаясь домой, он первым делом хочет видеть не шофера, а родных людей. Я не Оззи, но я тоже хочу того же самого. Все этого хотят. Но не все готовы это делать.

А может те, кому лень встречать, выслушивать, утешать и радовать своих близких, просто давным-давно их разлюбили? Или вообще никогда не знали этого чувства. Как говорил герой фильма «Что такое любовь» своему приятелю: «Ты считаешь мою жену мегерой, так как думаешь, что я должен ее забрать из аэропорта. А я думаю, что хочу быть там, чтобы встретить ее. Вот и вся разница». " (с)

И вдруг ты поняла, что все сделала не так И вдруг ты поняла чего ты хочешь И вдруг ты поняла, что они сильней тебя, а значит счастливее И вдруг ты поняла, что это теперь твоя цель И вдруг ты поняла, что тебе нужен билет в один конец И однажды, ты вдруг поймешь, что он у тебя в руках и все что ты хотела сбудется через 4 часа Однажды Но не сейчас…

Когда еще мы были вместе, рядом

Меня съедала преданности грусть

Я слушал звуки твоего желудка

Я помнил эту песню наизусть

Под стук колес она живая проливалась

Как проливаются дожди по вечерам

Нам любоваться ночью оставалось

Каких то добрых уходящих пол часа

Над нами не было обязанностей тучи

Над нами не было упреков и обид

Былое нас с тобой, увы, не мучило

Я был знаком с тобой всего лишь миг

И попрощаться нам осталось утром

И песня больше не прольется, но

Я слушал звуки твоего желудка

Я не был так влюблен уже давно

Как же трудно, весь день выживать без тебя, стараться не думать о тебе, жить, учиться, кушать, работать, что-то делать и с кем-то быть

Это тяжело. Но еще тяжелее приходить домой и получать твои сообщения, такие долгожданные, искренние, несущие в себе килограмы счастья и несчастья одновременно.

Они, перелетающие 5 тысяч километров по незримой нити интернета, по какой-то трудной и не понятной для меня схеме, они мне дороже всего

И никакие километры не мешают мне тебя любить и помнить

И никакие расстояния не помешают мне с тобой быть вместе, пока ты есть у меня эти пол часа перед сном

Существует ли бытие вне сознания…или же наоборот? - изрек Гоша Горанский и тупо уставился в одну точку, подперев руками массивный подбородок.

Тем временем, Денис разложил на скамейке Землю, Луну и звёзды монетами, достоинством в 5, 10 и 50 копеек. Мы сидели в парке и пили портвейн с пивом, слушая лекции о небесной механике. Когда все напивались, то говорили в основном о женщинах, однако Дениса, даже в состоянии аффекта, прежде всего волновала проблема конечности-бесконечности пространства-времени.
Мимо проходила старушка и спросила, есть ли у нас пустые бутылки. У нас были полные.
«Возьмите всю Вселенную, сударыня!» - воскликнул Денис и сгрёб в кучу все монеты, изображавшие Землю, Луну и звёзды.
Вселенная стоила 1 р. 45 коп. Я специально посчитал.

— Зоран Питич

Вы говорите о том, что лучше не любить, потому что всё равно страдать в конце будете. НО ВЫ В КОНЦЕ ВСЕГО БУДЕТЕ СТРАДАТЬ!!! А ведь все эти гуляния, первые нелепые встречи, взгляды, фразы, потом поваляшки на кровати, открытия тайн и секретов, общие песни, и т.д. и т.п. Это всё стоит того, чтобы в конце страдать. Ваши совместные шутки и приколы, которые другие явно не поймут; ваши места в городе, о которых знаете только вы двое; все эти бессонные ночи, когда ты лежишь и думаешь о том, что думает/чувствует другой человек; и эти ночи, которые вы проводите вместе, и скорей всего они тоже бессонные. Это всё стоит того, чтобы в конце страдать. Ваши совместные пьянки, да даже ваши ссоры; да тут столько всего можно перечислить! Это ведь жизнь! Как без этого быть? И разве сидеть постоянно дома, слушать грустную музыку, кричать так рьяно и громко о том, что любить так плохо, разве это лучше выше перечисленных моментов?

Мне восемь. Я лежу на белой постели.
Чистые простыни, влажный воздух.
За окном моим синие ели,
И звезды, такие большие. Яркие звезды.

Я складываю журавликов из цветной бумаги.
Рисую маму и папу в своем альбоме,
Они как из сказок, волшебные маги,
Приносят цветы, и кладут на мой подоконник.

В комнату часто приходят дяди в белых халатах,
Говорят слова не понятные, умные, новые,
Протирают мне ручку резко пахнущей ватой,
И постоянно делают мне уколы.

Мама говорит, у меня скоро снова вырастут волосы,
И даже обещала подарить большую расческу,
Я так люблю звук её тихого нежного голоса,
И смешные папины брюки в полоску.

Мне не нравятся процедуры, но хочется,
Чтобы мама не плакала, папа не хмурился,
Горькие, и не вкусные пью микстуры,
И так давно не гулял на улице…

Чистые простыни, влажный воздух.
Пустые стены, счастья подобие.
Мне так нравится смотреть на большие яркие звезды,
Из окошка палаты с длинной и странной надписью

" Онкология"

завтра, наверное, будет легче.

закрутит обычное утро-работа-быт.

я очень надеюсь, что больше тебя не встречу.

спасибо, что был

Не кричите, не надо гнева — отложите его до завтра.
Поругаться — простое дело, сложно дружбу вернуть обратно.
Что разрушено — не исправить, и хотя заживают раны,
Остаётся о прошлом память, остаются на сердце шрамы.

Звоните поздней ночью мне, друзья,

Не бойтесь помешать и разбудить;

Кошмарно близок час, когда нельзя

И некуда нам будет позвонить.

Подарите, пожалуйста, кошку.

Ну или большого кота хотя бы.

Мне сейчас на душе сложно,

Рассказать все кому-то надо.

Говорят, что коты лучше,

Чем гнилые, пустые люди.

Понимаю, с котами не дружат,

Но они всегда искренне любят.

Кот не врет, не предаст, не обидит,

Он всегда, когда нужно, рядом,

Пусть он будет единственным, кто увидит,

Когда слезы из глаз словно градом.

Подарите мне, пожалуйста, кошку,

Я ее полюблю очень сильно.

Эта маленькая пушистая крошка

Мне так жизненно необходима.

Мирослава Котлер.

9 мая 1950.

она садится за стол и пишет:

прошли девять безумных лет.

не верю я, что тебя не ищут,

готовлю вновь на двоих обед.

меня недавно позвали замуж,

"в двадцать восемь одной страдать?"

школьный друг, ты его не знаешь.

но я сказала, что буду ждать.

всё гуляет, поёт, смеётся,

будто сном лишь была война.

город встретил тепло и солнце,

но в наш дом не пришла весна.

9 мая 1970.

как ты, милый? мир изменился,

день за днём всё быстрей летит.

ты сегодня опять мне снился,

был немного устал, небрит.

говорил, умереть не страшно,

и я это должна понять.

хуже жизнь, где уж всё неважно,

и пустующая кровать.

я теряюсь в неделях, числах,

руки часто теперь бьёт дрожь. б

ерегу тебя в своих мыслях,

как другой - сигарету в дождь.

9 мая 1990.

мне становится всё труднее,

плохо вижу, и давит быт.

неминуемо все стареют,

но ты молод. и как мне быть?

боюсь проснуться и вдруг не вспомнить,

кто такая, который год.

но это глупости, что тут спорить,

забыть тебя - хуже всех невзгод.

9 мая 2000.

ах, родная, ждала ты долго,

прости, я не писал ответ.

мне неплохо, лишь вою волком,

видя, как стряпаешь мне обед.

когда расстались мы так жестоко,

ты билась рыбой немой об лёд.

у войны лик женщины одинокой,

той, что упрямо кого-то ждёт.

(с) Мельникова