Oh Di

В ярость друг меня привел -
Гнев излил я, гнев прошел.
Враг обиду мне нанес -
Я молчал, но гнев мой рос.

Я таил его в тиши
В глубине своей души,
То слезами поливал,
То улыбкой согревал.

Рос он ночью, рос он днем.
Зрело яблочко на нем,
Яда сладкого полно.
Знал мой недруг, чье оно.

Темной ночью в тишине
Он прокрался в сад ко мне
И остался недвижим,
Ядом скованный моим.

▬ У. Блэйк

Я наравне с другими
Хочу тебе служить,
От ревности сухими
Губами ворожить.
Не утоляет слово
Мне пересохших уст,
И без тебя мне снова
Дремучий воздух пуст.

Я больше не ревную,
Но я тебя хочу,
И сам себя несу я,
Как жертву палачу.
Тебя не назову я
Ни радость, ни любовь.
На дикую, чужую
Мне подменили кровь.

Еще одно мгновенье,
И я скажу тебе,
Не радость, а мученье
Я нахожу в тебе.
И, словно преступленье,
Меня к тебе влечет
Искусанный в смятеньи
Вишневый нежный рот.

Вернись ко мне скорее,
Мне страшно без тебя,
Я никогда сильнее
Не чувствовал тебя,
И все, чего хочу я,
Я вижу наяву.
Я больше не ревную,
Но я тебя зову.

▬ О. Мандельштам

ребята, кто еще читает меня. ясень хрен, реклама на viewy злостная, но не повод отсюда убегать в tmblr и прочие места, наладьте уют с помощью такого охуенного блока в хроме AdBlock. еще AdMuncher хорошо справляется.

всем чистых экранов, чтобы ничто не мешало смотреть на медовые жопки ☼

see that man ego

inner man hollow

soul of man fallow

hollow man ego

see that man zero

zero man hallow

inner man follow

fallow man ego

see that man hollow

long may he live

long may he live

long may his children drift through the wind

to think is a sin

to think is a sin

long may his world never begin

swans

mantra

repeat

I hope the Chinese junkies get you.

& they will for the poppy rules the world.

That handsome gentle flower.

morrison

Видишь брожение

под звездами?
Знаешь, что мы существуем?
Забыл ключи
от царства?
Ты родился уже,
ты живешь?
Заново придумаем богов, все мифы
столетий
Прославим символы старых урочищ
(Помнишь уроки
древней войны?)
Нам нужны золотые соития.
Гогочут отцы
в чаще.
Сгинула мать в море.
Знаешь, нас ведут на
бойню тихие адмиралы,
алчные генералы
жиреют на юной крови.
Знаешь, нами правит Ти-Ви.
Кроваво скалится луна.
Партизанские банды вербуются
в ближайшем вертограде,

собираются на войну с невинными
пастухами, которые просто умирают.

О великий творец бытия,

дай нам еще один час –
выполнить нашу роль,
выправить нашу жизнь

Мотыльки и безбожники небесны вдвойне –
и погибают.

Живем, умираем,
но смерть – не предел.

Дальше бредем
сквозь мрак,
держась за жизнь –
вожделенный цветок.

За пизды-хуи
отчаянья.

Вот так и подцепили
последнее виденье.

Колумбов пах пронзила
зеленая смерть.

(Я тронул ее бедро,
и смерть улыбнулась)

Мы собрались в этом древнем
безумном театре,

чтоб сеять жажду жизни
и бежать от кишащей мудрости
улиц.

Штормит в закромах.

Заколочены окна,
и только одно
дрожит и спасает
небесным притворством
слов.
Музыка распаляет страсть.
(Когда цареубийц
на волю отпускают,
тысяча магов в стране возникает.)
Где же тризны
обетованные?
Где же вино,
Новое Вино?
(гибнет в лозе)

джим моррисон в переводе владимира бойко

"Слово, убеждающее без доказательств…" В этом - сила оратора. В этом - и тайна успешного спора с женщиной. Никакой логикой нельзя ее убедить, если говоришь с раздражением. И нужно очень мало логики, если слово сказано мягко и с лаской. И это почти со всякой женщиной, как она ни будь умна. Эмоциональная сторона в ней неодолима. Рассказывал Леонид Андреев, однажды поспорил он о чем-то с женой; приводил самые неопровержимые доводы, ничего на нее не действует; он разъяренно спросил: - Ну, как же тебя еще убеждать? Она жалобно ответила: - Поцеловать меня.

вересаев

На фоне яркой весенней зелени - великолепный конь золотистой масти, с раздувающимися черными ноздрями. На нем - нагая девушка с беломраморным телом, румяная, с алыми устами. Красиво! Маленькая перестановка. На фоне яркой весенней зелени - нагой конь с беломраморным телом, румяный, с раздувающимися алыми ноздрями. На нем - прекрасная девушка золотистой масти, с черными губами и с черным носом. Красиво?

викентий вересаев

ты просишь: дай мне руку.

мы врастем друг в друга.

так делают цветы,

встретясь в одной из точек бесконечности круга.

ты просишь: молчи о вечной любви.

раздевшись догола.

раньше я был рисунком, смотри,

внутри и снаружи множатся зеркала.

ты просишь: дай досмотреть сон.

взлет одиноких птиц,

сердце рассвета потом,

сквозь витражи безумия в оправе ресниц.

htrspltn

мой старый, обнесенный ветхим невыкрашенным деревянным забором, дом
книги с блеклыми дождевыми обложками
темный ржавый пустой гараж с погребом
жухлая мягкая гнилая картошка
сухая, не тронутая долгие годы
земля на участке
новая качеля у соседей
отсутствие детского смеха
пусто внутри и снаружи
мне уже восемь
у меня есть большая жизнь
в разрывающейся тетради
в костре она дотлеет
и продолжится процесс разложения
разбросанной одежды
по полкам шкафа
однажды, мама меня так уже наказывала
и недоеденный обед
скормили уличным псам
мама обиделась на письмо
стала красить губы и купила платье
но мои письма все равно находила
чаще
собаки на улице ели все больше
мама купила туфли и мне
альбом для рисования
собаки обедали и даже ужинали
пять кг не хватало на весах
тогда мама купила еще один альбом
и две тетради по девяносто шесть листов
на завтрак мама выглядела счастливой
и мне на завтрак хлеб с маслом и стакан кефира
о, эта красочная жизнь,
когда тебе целых десять лет
мудрость годов окутывала меня
сладковатым туманом,
словно сахарная вата сыпала с неба
разрезанный воздух
старыми кедами
вперед
мокрой рубашкой
назад
за годы ожиданий и наблюдения из окна
на новую качелю у соседей
меня даже не тошнило
целых пять часов
без земли под ногами
отсутствие детского смеха
белый забор вокруг дома
свежескошенный газон
красный гараж наполнен железом
звуки грозы и запах горючего
в погребе, рядом с картошкой,
лежат початки кукурузы, морковь
и клубничное варенье
развешанные рисунки и письма
в моей, маминой комнате,
гостиной и даже в туалете
в прихожей стоят ботинки
сорок первого размера
мама улыбается
она готовит завтрак,
обед и ужин
я раскладываю приборы
на три персоны
по привычке, не обедаю
чтобы не обидеть маму, съедаю четверть
нет, половину
остальное
собакам
по привычке
по привычке
мама покупает альбомы,
которые для рисования
и две тетради
по девяносто шесть листов
у меня есть большая жизнь

m. a

Я люблю панк-рок. Я люблю девушек со странными глазами. Я люблю наркотики (но моё тело и мозг не могут позволить мне принимать их). Я люблю страсть. Я люблю то, что хорошо построено. Я люблю наивность. Я люблю и благодарен рабочим-синим воротничкам, существование которых освобождает артистов от необходимости заниматься низкооплачиваемой работой. Я люблю подавлять ненасытность. Я люблю мухлевать, играя в карты. Я люблю разные музыкальные стили. Я люблю высмеивать музыкантов, у которых я обнаруживаю плагиат или оскорбление музыки как искусства, пользуясь раскруткой смущающе жалких версий их работы. Я люблю писать стихи. Я люблю игнорировать других панк-поэтов. Я люблю винил. Я люблю природу и животных. Я люблю плавать. Я люблю общаться со своими друзьями. Я люблю быть один. Я люблю чувствовать себя виноватым в том, что я белый американский мужчина.

Я люблю поспать. Я люблю набивать полный рот семечками и выплёвывать их и так, и сяк, пока я гуляю. Я люблю дразнить маленьких лающих собак в припаркованных автомобилях. Я люблю делать людей счастливыми и превосходящими в их реакции мои ожидания. Я люблю чувствовать предубеждение к людям, которые сами полны предубеждений. Я люблю делать надрезы в животе младенцев, потом трахать эти надрезы, пока ребенок не умрёт.

Я люблю мечтать, что молодёжь всего мира когда-нибудь будет ощущать Солидарность Поколения. Я люблю делать хитрые попытки избежать конфликта. Я люблю иметь твёрдые убеждения, ничем не подкреплённые, помимо моей простой искренности.

Я люблю искренность. Мне не хватает искренности. Это не убеждения. Это не мудрые слова. Это - отрицание. Отрицание моего недостатка образования, моей потери вдохновения, моих судорожных поисков привязанности и моего безразличного унижения многих, кто примерно в одном возрасте со мной. Это даже не стихотворение. Это просто большая груда дерьма вроде меня.

Я люблю жаловаться и не делать ничего, чтобы что-то улучшить. Я люблю обвинять поколение моих родителей в том, что они так приблизились к социальным сдвигам, а потом сдались после нескольких успешных попыток СМИ и Правительства уничтожить это движение при помощи Мэнсонов и прочих представителей хиппи как примеров пропаганды, согласно которым это были всего лишь непатриотические, коммунистические, сатанинские, бесчеловечные болезни. И по очереди те, кто родился во время демографического взрыва, становятся беспардонными, адаптированными лицемерами-яппи, которых когда-либо создавало поколение.

Я люблю спокойно и рационально обсуждать свои взгляды на нравы конформистов, даже если я сам считаю себя до крайности левым.

Я люблю проникать в механику системы, выдавая себя за одного из них, затем медленно начинать деградировать внутри империи.

Я люблю вероломно убивать меньшее и большее из двух зол.

Я люблю обвинять Бога.

Я люблю делать аборт Христа.

Я люблю трахать овец.

Я люблю утешаться, зная, что женщины, как правило, лучше и, естественно, менее жестоки, чем мужчины. Я люблю утешаться, зная, что исключительно за женщинами будущее в рок-н-ролле.

Я люблю утешаться, зная, что афроамериканцы, придумавшие Рок-н-ролл, всё же были недавно вознаграждены и премированы за свои достижения, приспособившись к стандартам белых людей.

Я люблю утешаться, зная, что афроамериканцы снова стали единственной расой, которая принесла новую форму оригинальной музыки этого десятилетия: хип-хоп, рэп.

Цензура – это ИСТИННАЯ американка.

Я встречал много умов, способных хранить и передавать значительные количества информации, однако у них не было ни унции мудрости или понимания страсти.

курт кобейн

Она заметила его сразу
С ним еще было четверо пацанов
Они пили и стаканов что-то красное
По цвету похожее на кровь
Привет, как дела, где живешь и так далее
Ночная прогулка, свидание
На следующий день около Маяковской,
Она оделась не броско,
Дорого и так сказать стильно,
А он, хоть и выкурил всего папиросу,
Накурился очень и очень сильно
И вместо того, чтобы вести её в кабак,
Домой или хотя бы в гостиницу
Знаете чё? Стал ей рассказывать как
Она по ночам ему снится!
Что Монтень предпочтительнее Ницше,
Что за прохожими наблюдают с крыши
Белый архангел, а с ним
Один подозрительный гражданин…
Ну и придурок - думала девка,
Выставляя своё колено,
Лучше б ты меня выебал как следует,
В туалете макдака на Рубинштейна
Раком, держа рукою за шею,
А тот, что-то подробно втирает
О книге Луи Фердинанда Селина
И прочую чушь, а лучше бы сзади…
Пацаны, не накуривайтесь очень сильно
Перед встречей с красивою блядью!

никонов

Он снюхал три дороги сразу
И понеслось.
Вокруг менты, козлы и пидорасы…
Какая злость!
Орал за барной стойкой про свободу,
Не замечая взглядов угрюмых,
Пока ему не разбили морду
Два пацана в спортивных костюмах.
Взял еще грамм, поехал на Ржеву,
Желая как следует отодрать
Одну малознакомую девку,
Имя которой заколебался вспоминать.
Его приняли где-то по дороге
И я больше не видел его с тех пор,
Но ведь я ему говорил: Серёга,
Три дороги подряд - охуеть перебор.

никонов

хочу открыть ресторан для копрофилов.

повесь мне на шею замок

со своим именем,

чтобы я был не так одинок

в эту холодную зиму.

ещё чуть-чуть и полезу на стены,

мне так не хватает дыхания,

которым Ты согревала мне вены.

пат