tru dreams cum tru

Февраль.Фонари как всегда утопают во тьме.

А в городе снег все такой же прозрачно-синий.
Ты чувствуешь слабость, но Мир вдруг отрезал: «Не смей!
Ты разве забыла, что ведьма должна быть сильной?»

Легла на ковер, потянулась, закрыла глаза.
… и так надоело во всем и всегда быть первой.
Гадала на принца, но Мир, усмехаясь, сказал:
«Ты разве забыла, что ведьма должна быть стервой?»

Полночи без снов, а с рассветом почти что без сил
Открыла глаза, ненавидя людей и утро.
Ты злилась на солнце, а Мир беззаботно спросил:
«Ты разве забыла, что ведьма должна быть мудрой?»

Дороги и тропы истоптаны черным котом.
А в городе дождь и промерзлая эта слякоть.
Шутила сквозь слезы, когда я напомнил о том…
«Ты разве забыла, что ведьмы умеют плакать?»

во время уборки находятся вещи, о которых лучше позабыть. но воспоминания уже всплыли и от них не убежать

какой бы не был глубокий ящик, это окажется на поверхности

Мне очень сильно захотелось пить,
Но рядом не было ни кружек, ни людей,
Ни времени, чтоб с кем-то говорить,
Чтоб попросить потом:"Воды налей"…

Мне очень сильно захотелось спать,
Но не почувствовав знакомый аромат
Твоих волос, я села на кровать,
Испуганная…
знаю виноват
Лишь глупый ветер…
Тихо и тепло,
И нет ни сил, ни смысла говорить,
Когда последнее, что было, истекло…
Мне очень сильно захотелось жить.

Есть люди с особо чувствительной кожей –
их лучше не трогать. Они не похожи
на всех остальных. Они носят перчатки,
скрывая на коже следы-отпечатки
лилового цвета от чьих-нибудь пальцев,
бесцеремонных в иной ситуации.
Они опасаются солнца в зените.
Обычно, надев толстый вязаный свитер,
выходят из дома по лунной дорожке
пройтись; и не любят, когда понарошку,
когда просто так, не всерьез, не надолго.
Болезненно чувствуют взгляды-иголки
и крошево слов. Они прячут обиду
в глубины глубин, но по внешнему виду
спокойны они, как застывшая глина,
лишь губы поджаты и паузы длинны.
Они уязвимы, они интересны;
и будьте чутки и внимательны, если
вы их приручили: они не похожи
на всех остальных – они чувствуют кожей.

в который раз открываю тетрадь
и не могу написать ни строчки

на листе- полярный день хочет зрение отнять
в голове- полярная ночь..утомляет её тишина

я пью скотч..
жду сияние..

и полярный медведь- сатана
дышит мне на стеклянные мочки

январь 13-ый

Над моей головой летают только вороны
И все мечтают, что их стая может белой стать.

А я ищу упавших, чьи крылья были сломаны,
Чтобы как белых птиц снова научить летать.

Знаешь, там глубоко внутри тебя
Где за кромкой облаков в райской голубятне
Белые птицы зажигают звезды
Они готовы свить в тебе гнезда.
Нам всем бывает так невыносимо трудно здесь
В миру страстей страхи берут нас всех
И вот уже где-то в небе, в небо орут: "Я здесь! "
А за спиной слышен звук для его рук-гвоздей.
И я так рядом, и я так близко
Кую свои, курю чужие, пьян от яда брызгов.
Пьян от ряда рисков, вороном летаю низко
Я, как и он здесь, должен быть рад огрызкам.
На черном бархате ночи пятна белого ситца
Откуда прилетели эти мысли-птицы?
Если не поможешь им гнезда свить сам,
То кто заставит твой мир измениться?

<..Колыбель уже не раскачается,
Кто-то по имени, не я, с тобой просыпается
Ты варишь ему кофе и целуешь в губы,
Меня друзья выносит пьяным из клуба…>

А мне так нравится, как ты мне врешь
Ведь правда режет хуже, чем кухонный нож
И я с широко закрытыми глазами,
За тобою следовал как слепые за поводырями.

<..Где мы лепили снежки поутру,
Мне пес приносит снег с запахом твоих рук.
И только в памяти сим нет любимой,
На тебе сошелся минимум белый свет клином.

И ни капельки слез, не больно
Парни не плачут - по-моему, пела Польна.
В капкан свой же пойман,
Вечно молодой, вечно пьяный, пой нам

И сколько правильно поставить точек,
Палец на курке и он вот-вот соскочит.
И я пытаюсь соскочить в который раз,
Словно в футболе мяч передаю на-пас…>

<..И ни пера, ни пуха
Если я кабель, тогда найду себе суку.
Мы будем вместе грызть костья сломанных крыльев,
В ответе за тех, кого приручили.

Между нами были миллиметры,
Что растянулись на мили.
Дуют ветры, слухи разносят люди
Кто на чем сидит. Я сижу на студии.

Я не пью, я отмечаю
Каждый день, что по тебе скучаю.
Я не грущу, шучу и праздную

Каждый день, что мы такие разные…

Ты так спешишь писать
Как будто боишься не поспеть за жизнью
А если так скорей к своим истокам
Поторопись
Поторопись и передай
Тебе доставшуюся долю
Чудесного
И доброты и мятежа
Ты в самом деле можешь не поспеть за жизнью
Невыразимой жизнью
Единственной с которой ты согласен слиться
В которой ежедневно
Тебе отказывают существа и вещи
И от которой в беспощадной битве тебе то здесь то там
Урвать клочок-другой порою удается
А вне ее один лишь тлен
И если в пору тяжкого труда ты встретишь смерть
Прими ее как принимает потный
Затылок
Ласку
Прохладного платка
Склонись пред ней
И смейся если хочешь
И ей отдай свою покорность
Не отдавай оружья
Ты создан был для редкостных мгновений
Преобразись исчезни
Без сожалений
Смирись с необходимостью суровой
На том углу за ближним поворотом
Быть может жизнь твоя
Исчезнет
Роись во прахе
Никто не в силах ваш союз расторгнуть
С жизнью.

на улице зима, а душа требует весну
тепла мне, тепла!!

Дым табачный воздух выел.

Комната -

глава в крученыховском аде.

Вспомни -

за этим окном

впервые

руки твои, исступленный, гладил.

Сегодня сидишь вот,

сердце в железе.

День еще -

выгонишь,

можешь быть, изругав.

В мутной передней долго не влезет

сломанная дрожью рука в рукав.

Выбегу,

тело в улицу брошу я.

Дикий,

обезумлюсь,

отчаяньем иссечась.

Не надо этого,

дорогая,

хорошая,

дай простимся сейчас.

Все равно

любовь моя -

тяжкая гиря ведь -

висит на тебе,

куда ни бежала б.

Дай в последнем крике выреветь

горечь обиженных жалоб.

Если быка трудом уморят -

он уйдет,

разляжется в холодных водах.

Кроме любви твоей,

мне

нету моря,

а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.

Захочет покоя уставший слон -

царственный ляжет в опожаренном песке.

Кроме любви твоей,

мне

нету солнца,

а я и не знаю, где ты и с кем.

Если б так поэта измучила,

он

любимую на деньги б и славу выменял,

а мне

ни один не радостен звон,

кроме звона твоего любимого имени.

И в пролет не брошусь,

и не выпью яда,

и курок не смогу над виском нажать.

Надо мною,

кроме твоего взгляда,

не властно лезвие ни одного ножа.

Завтра забудешь,

что тебя короновал,

что душу цветущую любовью выжег,

и суетных дней взметенный карнавал

растреплет страницы моих книжек…

Слов моих сухие листья ли

заставят остановиться,

жадно дыша?

Дай хоть

последней нежностью выстелить

твой уходящий шаг.

Владимир Маяковский

Раньше меня пугала твоя сила и несгибаемая воля, теперь меня пугает то, что ты сдался. Ты выглядишь опустошенным и надломленным. Нет-нет. Не нужно. Прошу тебя, послушай. Слушай и смотри на меня, а о них забудь. Я заклинаю тебя — ты больше не вспомнишь то, что здесь было. Ты не вспомнишь о них. И, ради Бога, не смотри ты на них так завистливо. Не смотри на то, что им живется легко и радостно — это иллюзия. Они пресмыкающиеся, они ползают, их никто не ломает — они никому не нужны. Они, итак, всю жизнь на коленях. Они серые и убогие, не способные ни на что, — они у Бога за пазухой. Пусть, пусть им легко. Их пожалеть нужно. И не размышляй о том, что они думают о тебе. Они ничего не думают — это за них думают. За них думают все: начальник, общественное мнение, — они по-другому и не умеют, не знают, как это. Ты не такой: так не становись же с ними на одну линию! Ты ведь другой, милый. Ты великий. Я верю. Даже перестав любить тебя, я никогда не устану восхищаться твоей силой, характером, силой любви, которую ты способен дарить другим — всем тем, что и есть — Ты. Борись, ты должен подняться! Ты опустился на самое дно не для того чтобы навек остаться там, а для того чтобы оттолкнуться. Вставай, твое время пришло!

Сочетание "88-С" по коду радистов означает "целую "
Понимаешь, трудно говорить мне с тобой: в целом городе у вас — ни снежинки.
В белых фартучках школьницы идут гурьбой, и цветы продаются на Дзержинке.
Там у вас — деревья в листве…
А у нас, — за версту, наверное, слышно, — будто кожа новая, поскрипывает наст, а в субботу будет кросс лыжный…
Письма очень долго идут.
Не сердись.
Почту обвинять не годится…
Рассказали мне: жил один влюбленный радист до войны на острове Диксон.
Рассказали мне: был он не слишком смел и любви привык сторониться.
А когда пришла она, никак не умел с девушкой-радисткой объясниться…
Но однажды в вихре приказов и смет, график передачи ломая, выбил он: "ЦЕЛУЮ! "
И принял в ответ: "Что передаешь? Не понимаю… "
Предпоследним словом себя обозвав, парень объясненья не бросил.
Поцелуй восьмерками зашифровав, он отстукал "ВОСЕМЬДЕСЯТ ВОСЕМЬ! "
Разговор дальнейший был полон огня: "Милая, пойми человека! ("Восемьдесят восемь!") Как слышно меня? ("Восемьдесят восемь!") Проверка".
Он выстукивал восьмерки упорно и зло.
Днем и ночью.
В зиму и в осень.
Он выстукивал, пока в ответ не пришло: "Понимаю, восемьдесят восемь!.. "
Я не знаю, может, все было не так.
Может — более обыденно, пресно…
Только верю твердо: жил такой чудак! Мне в другое верить неинтересно…
Вот и я молчание не в силах терпеть!
И в холодную небесную просинь сердцем выстукиваю тебе:
"Милая! Восемьдесят восемь!.."
Слышишь? Эту цифру я молнией шлю. Мчать ей через горы и реки…
Восемьдесят восемь!
Очень люблю.
Восемьдесят восемь!
Навеки.

Роберт Рождественский

сидя перед в комнате, в окружении мишуры, гирлянд, новогоднего настроения и веселых друзей, почему-то становится грустно. считанные часы до завершения этого, не боюсь слова тяжелого, года, а ты боишься, что он уйдет. это ощущение все больше тебя захватывает, поселяется в твоей голове со словами "нет, нет, не уходи, еще не все завершено". но всем известно, что время не повернуть вспять. что было нужно, то свершилось. и это нужно принять, как и приход нового года.
в каждый новый год, под бой курантов и страх будущего, загадываешь желание. одно единственное, но самое сокровенное. и не важно сколько лет тебе, ты ждешь одного единственного - чуда. этим и волшебно это время. это время чудес.
подводя итоги своего уходящего 2012 года, во время которого я потеряла веру в чудеса, я хочу сказать спасибо. абсолютно всем - родным, друзьям, знакомым, недоброжелателям. вы вселяли мне веру в себя и в то, что я могу. спасибо тем, кто не отвернулся от меня, кто помог и поддержал.
несмотря на то, что начало этого года было поистине волшебным и счастливым, за последующие месяцы было очень много ошибок, потерь, слез и расставаний. во так же было множество улыбок, радостных и незабываемых моментов счастья. однако, все это жизнь уходящего года.
и смотря на своих счастливых близких, хочу пожелать всем вам и себе - легкости, во всем! будте легки, пускай ничего вас не тянет в бездну, будте счастливы и свободны, словно птицы! и безусловно, верьте в чудеса!

с наступающим 2013 годом!

начните его так, как вы желаете!

Я пишу почти не прекращая,
свои нескладные, почти что нерифмованные сны.
Ты не знаешь прелести горячего, настоящего домашнего чая,
А я не знаю в полном смысл что значит "мы".

Ты говоришь, что я лживая сволочь,

А я слушаю, и чуть не смеюсь.
В то время пока ты краснеешь-бледнеешь, рвешь глотку над телефоном,
Мне становится скучно. Я хочу дать отбой тебе в ухо, наконец-то заснуть.

Тебе, кажется, больно, когда я по долгу не звоню,
А меня, кажется, бесит, когда ты долго не берешь трубку.
Ты говоришь в конце каждого разговора свое глупое "целую, люблю",
А я шепчу "ненавижу, суку", нажимая на красную кнопку.

Тебе кажется, больно. А мне кажется, все равно.
Наша общая жизнь вызывает досаду.
Мы как Бонни и Клайд [Ты - импотент, а у меня просто характер гавно]
Ты меня, кажется, любишь, а мне кажется этого не надо.

В трубке грохот дороги, смех,
" Я соскучился", Бьорк, метель.
Я немного умнее тех,
С кем он делит свою постель.

В почте смайлики, списки тем,
Фото, где я сижу в гостях;
Мне чуть больше везет, чем тем,
Кто снимается в новостях.

В сумке книжка с недорогим
Телефоном, медведь, тетрадь:
Мне спокойнее, чем другим,
Кому есть уже, что терять.

В сердце вставлен ее альбом,
Кровь толкается чуть быстрей.
Там безлюдней вспотевших лбом
Подворотен и пустырей.

И триединый святой спецназ
Подпевает мне, чуть фальшивя.

Все, что не убивает нас,
Делает
Нас
Большими.


Вера Полозкова