на заре

— Куда бредешь?.. Зачем здесь ты?..
А в поисках своей мечты твоя дорога — есть ли путь?..
Или метанья средь толпы таких же страждущих слепцов,
Что ищут воду средь воды…

Здесь замкнут круг. Не в нем твой путь.
Чтоб знать Себя — себя забудь.

Я человек, я посредине мира,
За мною - мириады инфузорий,
Передо мною мириады звезд.
Я между ними лег во весь свой рост -
Два берега связующие море,
Два космоса соединивший мост.

Я Нестор, летописец мезозоя,
Времен грядщуих я Иеремия.
Держа в руках часы и календарь,
Я в будущее втянут, как Россия,
И прошлое кляну, как нищий царь.

Я больше мертвецов о смерти знаю,
Я из живого самое живое.
И - Боже мой! - какой-то мотылек,
Как девочка, смеется надо мною,
Как золотого шелка лоскуток.

1958, Тарковский

свет разливается по рукам к голове топит ноги мысли ноги промокли сознание старый комод отыскиваю теплую одежду натягиваю рвется одежда выросла с меня где приют приюти обними оставь меня у своих ног у ног вечности у вечно тянущихся ног

Записки лесничего
Михаил Левантовский

«…Сердце любого могучего альфа-самца предрасположено к таинству бета-распада в свойственной зверю капели с клыков и конца…»
«Вторник…»
«Суббота. Ушел ночевать к водопаду…»
«Падали звезды, собрал пятьдесят в вещмешок. Вышлю тебе на неделе, райцентр на связи…»
«Выкопал странный, похожий на «икс» корешок. Землю в избе не назвать и подобием грязи…»
«В каждом цветенье багульника вижу закат…»
«Местные пьют. Я держусь…»
«Ты – чуть больше, чем небо…»
«С местными… Тянет все бросить, вернуться назад. Память порою вкуснее и соли, и хлеба…»
«Каждое прикосновенье к себе самому напоминает медведя и нашу квартиру…»
«Как там твой город, мужчина, фриланс на дому?..»
«Щеки хранят поцелуй, позабывши «Рапиру»…»
«Нашим скажи, что «Энигма» - реально г.вно, пусть приезжают, послушают утро в сосновом…»
«Сердце любого… А впрочем, не все ли равно…»
«Вышлю брусники.
Любви в наступающем Новом».

когда ты сказала, что реки – не вены планеты,
что выпадет снег послезавтра, а мы – повзрослеем,
последний кондуктор с пахучим пакетиком чая
ушел босиком за окраину и не вернулся,
звезда пролетела над домом учителя пения,
я выронил сердце свое из пустого портфеля
ебучее, бычье, паучье увечье, могучее
как викинги и бумеранги и бонги в яранге,
и сердце мое покатилось и прочь полетело
от места, где ты мне сказала, что мы повзрослеем,
что реки – не вены планеты, а море – печалит,
и липли на сердце бумажки, почтовые марки,
травинки, пылинки, стрекозы и мелкие камушки,
окурки и спички, обертки, плевочки и семечки,
дорожные знаки, скамейки, афиши, автобусы,
ларьки, магазины, деревья, кусты и прохожие,
дома и музеи, милиция, парки и скорая,
кварталы и прочее, прочее, прочее, прочее,
и сердце мое докатилось до края планеты,
огромное, так бы со спутника сфотографировать,
и кануло в космос. как бусинка вниз с подоконника.

Во вторник ночью я смотрю кино, в котором двое, но которых трое, ко мне влезает дерево в окно, огромнейшее дерево в окно и нелепо извиняется, что так.

Что в палисаде очень одиноко, что обещать бы не глядеть в овраг, но даже в том дать некому зарока, и хочется еще потанцевать и лечь, обнявшись, с кем-то на кровать, кора к коре, взасос сплетая сучья, дышать в стволы и жадно и могуче держать вот так и спать и не вставать.

Во вторник ночью в странные дела вмешалась сигаретная зола, упав на локоть. Дерево, простите. О, господи, сейчас, я подотру, влезайте, залезайте, проходите, вилькоммен в человечью конуру. Шучу, шучу, а может, не шучу. А может, чаю? Да, конечно, чаю.

Во вторник ночью, ветками к плечу, одушевленный с воодушевленным, согласный и на то, что это сон, я чувствую всей грудью, как бизон несется вдоль по ребрам раскаленным на красную кипящую парчу, и дереву губами отвечаю: я знаю, вы поверьте, ты поверь.

И дерево руками обнимаю, и все, как есть, наружу вынимаю, и внутрь запираю настежь дверь, чтоб трубы не журчали, не скворчали ключи в замках и не ворчал домком, чтоб человек и дерево молчали, когда нас ночь вдыхает полным ртом и прижимает млечными зубами во вторник ночью, ночью и потом, и в среду, и в четверг, в субботу тоже, чтоб тек по мраку вкусный, темный сок.

Того, что вроде дерево не может, и рад бы человек, когда бы мог.

— Я, рожавший Тебе эти буквы, то крупно, то мелко,
зажимая живот рукавами, как раненый, исступленно,
вот теперь — я немного попью из твоей голубой тарелки,
а потом полежу на ладони твоей — зеленой.

Потому что я знаю: на койке, в больнице, сжимая в руке апельсины
(… так ведь я же не видел тебя никогда из-за сильного света… ;) —
ты за это за все никогда меня не покинешь,
и я тоже тебя — никогда не покину — за это.

и тот покой что я обрету, не сравнится ни с чем, что мне доводилось знать.

мне среди спящих, как среди мёртвых,
я присел на корточки,
боялся спугнуть зажигалкой звезду,
заспавшуюся, униженную фонарями.
А вчера в зоопарке пони крал,
по газону бегал
с воплями: Ма-ма!
я дыхание гробовщиков ощущаю,
не хочу, не желаю просто
носить галстук, из людей делать взрослых
извини,
из вины преврати меня в лягушонка,
но больше
проглатывать свои молочные зубы уже невозможно,
надо что-то сказать-срррочно!
вырасти из этих пижамных штанов, чтобы выжить,
выкинуть с балкона всё, даже лыжи.
всю ночь жёг кинотеатры,
терзал! скверы;
ты знаешь ЧТО я сделал?..
-
я всех всех всех предал.

Загляжусь ли на поезд с осенних откосов,
забреду ли в вечернюю деревушку -
будто душу высасывают насосом,
будто тянет вытяжка или вьюшка,
будто что-то случилось или случится -
ниже горла высасывает ключицы.

Или ноет какая вина запущенная?
Или женщину мучил - и вот наказанье?
Сложишь песню - отпустит,
а дальше - пуще.
Показали дорогу, да путь заказали.

Точно тайный горб на груди таскаю -
тоска такая!

Я забыл, какие у тебя волосы,
я забыл, какое твое дыханье,
подари мне прощенье, коли виновен,
а простивши - опять одари виною…

тоска (1967)

You can do whatever you want. No one is in charge and no one is coming.

Хореография пустот
Рисует скромные кварталы,
И наш подножный небосвод
Разделят разные вокзалы.
Ты на себя одев восход
Разрушишь серость панорамы,
И я случайный пешеход
Создам на нежной коже храмы.

Thoughts in time
And out of season.
The hitchhiker stood
By the side of the road,
And leveled his thumb
In the calm the calculus
Of reason…

Почему ты не спишь, почему мое сердце в цветах?

give your tears. .to the tide