my slough

однажды все сбудется, все случится,

исполнится, вверится, совершится.

мы будем хлопать в ладоши, не пряча лица,

ведь ликований ждет для себя награда.

путь безутешных ран и огромных жертв

срастется и растворится

в фанфарах безмолвного и безликого карнавала.

я знал этот путь, эти камни,

о них я стирал колени, одежду рвал.

была по плечу мне любая ноша,

от боли ни звука не издавал.

теперь же я здесь и годами сношен.

пора мне другим отдавать штурвал.

покорный душою и сердцем морю и кораблю,

нет, не ропщу и не возопию.

здесь нет утешенья живыщему ныне:

гобатый исправит свой горб в могиле.

наше время считано, мы сошлись

под чертой вычитания, цифра к цифре

нет, не верь в эти сказки,

они нас убьют и впредь.

лишь бы было о чем мечтать, на кого смотреть,

по кому горевать, отчего мертветь.

нам хотелось большего, нет, не существовать,

а жить,

нам хотелось махнуть на юг, безразмерности

заслужить.

и чтобы, проснувшись утром, не было сил лежать:

только рвение подниматься и совершать.

и гореть, не обуглившись.

все просто: никого не возможно заставить любить тебя. можно привить уважение, страх, ненависть, дружбу, благодарность, презрение, - все, что угодно, кроме любви. глупо думать, что каждый сам себе подчиняется. все просто: ты либо нужен, либо нет. без всяких условностей, исключений: какими бы ты распрекрасным или же отвратительным ни был, все подчиняется другим законам, которых вернее всего и нет. нужно принять это за точку отсчета, данность, скелет, на который все опирается, и жить, не рассчитывая чьи-то эмоции, не раскладывая по полкам людей, нам небезразличных. жить и надеяться, что мир будет милостив подарить совпадение. хотя бы одно - единственное.

— мне до чертиков нравится, что из-за меня ты забываешь дышать.

©

я живу, ожидая дня,

когда демоны вскрикнут внутри,

кляня

на чем свет стоит,

и сгинут.

жду момента, когда мрак

вздохнет одиноким старцем

и превратится в комнатную темноту,

где уют и лежащая в полках память,

перешептываясь, убаюкивают луну.

хватит резвости ли, ума ли,

жить, чтобы не хвалили, не чествовали,

но оберегали?

— мы смеялись, глумились, врали,

как искусные крали,

и держались, как короли:

что мы ведали, что мы знали?

вот бы юности нам хватило

искупить у времени все грехи:

откупить седеною мудрость;

обесчестить глупость;

отведать старость.

ну а что нам на нашем месте

в эти двадцать еще осталось?

не покидай своего обветшалого тела,

уставшего от мимолетности дня,

с осунувшейся спиной,

с потрясающей сероватостью цвета

мешков под глазами.

ведь все мы давно себе заказали

по месту

с прибытием до кладбищенских гор.

в саван оденут, в носки обуют.

нам будет тесно не от отсутвия воздуха и воды:

мы те, кто раньше когда-то пели,

плясать ходили, играли в тире.

теперь - нет места и времени для протеста,

а он въедается внутрь кости.

и не умри. из пепла восстань, взойди,

как солнце наутро, росток по весне

во тьме.

из льда пробейся, асфальт повреди собой.

пробейся лучом по теням, по талой тобой

воде.

взойди и возроди покой. будь светом,

покорностью и смирением над

собой.

На Земле живут семь с лишним миллиардов человек, и каждый мнит себя особенным и уникальным. Единственная уникальная вещь в человеке — это его эгоцентризм: у каждого — свой.

©

— кому нужны мои боль, отчаяние и слабость?

— какая боль, я тебя умоляю, тебе 18, ты что рак крови пережила?

и ведь есть же люди, свято верящие, что боль, наполняющая человека, обусловлена лишь определенными очевидными огромными бедами.

ведь мало кто сможет воспринимать меня тем человеком, коим я в действительности являюсь.

и тут я отчаянно понял: я стал человеком, уважающим человеческий ум и водвигающим его на пьедестал перед лучшими личностными чертами и качествами. насмешливо и даже с опаскою обходящим достойнейших для направления к выдающимся.

— пагубная привычка всех возгордившихся.

не судите людей по словам - в них пусто,

они - оболочка мыслей, - трескается по швам.

чтобы нести всю суть, открывать все чувства

нужно лишь доверять рукам.

руки творят, руки действуют, руки - плачут.

в них горечь лет, в них искрометный дар.

все, что внути сосредоточено, так же устно

можно передавать вместо слов

напротив, рядом сидящим родным рукам.

мне всего-навсего нужен человек, которому я подчинюсь. подчинюсь беспрекословно, безудержно. кто-то, кто взвалит на себя ответственность нести тяжкий груз моей внутренней силы, упорства, воспитанными и взащенными годами. кто найдет в себе столько мужественности, чтобы подавить мою собственную, снять броню и отступиться, не оступившись. кто-то, кому я покорюсь всецело, отдам боль и слабость. эдакий грозный "шкаф" человечности, преданности и верности, который ни за что никому не отдам вовеки.

это период самоосознания, самопознания, самоопределения, самосозидания.

дайте шанс быть одной из вас. дайте шанс прийтись по нутру этой вселенной