my slough

изживи меня мир,

всю мою боль, все мною брошенные

дороги и лагеря.

изничтожь все, что стало смыслом,

что стало мною,

все, что что-то значило для меня.

я хочу расствориться в свете,

превратиться в пар, стать прозрачной,

невидимой, но живой.

чтобы каждое утро встречать рассвет,

ожидать полуденный едкий зной.

стать незримым жестом, песчинкой,

свидетелем бытия.

все, что было до и что будет после, -

чтоб ничто не ожидало и

ничто не преследовало меня.

07.2016

оглянись, мой свет, моя радость, мой непокой.

оглянись. и ты все увидишь перед собой.

что теперь мне твои оковы, твоя резвость, твоя броня?

нет, ничто надо мной не властно

и ничто не может убить меня.

что мне спесь твоя, что твой оскал?

я ведь чувствовала весь твой страх,

знала ту, что ты приласкал.

поняла, откуда исходит боль:

только я вижу, как ты каждый день

до крови дерешься с самим собой.

ты ведь носишь в себе целый ад,

и демоны вопиют.

и никакой тебе жизни,

никакого продыха не дают.

и пока всё списывают на нервы и вечный стресс,

ты себя изводишь, мой мальчик,

теряешь в весе и лицемеришь:

ведь, на самом деле, ты главного не умеешь.

когда вырвался и увидел большее, чем все вместе взятое, что было с тобой до, не можешь перестать об этом думать и желать им обладать. когда твоя жизнь была осознанна и увиденна с ракурса, прямо противоположного твоему прежнему, оценена, осмыслена; когда ты нашел себя, в месте, где не терял, перестаешь вписываться в былую реальность.

я знаю, кто я на самом деле. найдя часть себя, нельзя потерять обретенное. некоторые вещи, что некогда имели огромную значимость, ее утратили. это как принять своих демонов. не то, чтобы подружиться, но перестать бояться, бороться, заключить с ними сделку, выгодную для обеих сторон.

нужно доопределиться по поводу того, кто я есть. нужно исчезнуть на год или пару, сбежать от всех, кого я когда-либо знала. вот бы купить билет в один конец с правом обосноваться в каком-нибудь миллионнике и работать в баре, разливая виски по вечерам, слушая людские длинные рассказы, как старая ведьма, лечить им души. и с каждым новым человеком за стойкой, с каждым прожитым днем, все больше и больше обретаться.

я хочу увидеть зимний Манхэттен. не раскаленный жарким солнцем первых дней сентября, шумный и полный энергей, а подавленный холодом и ветрами. во время, когда каждый укрывается в шарфы, согревается кофе с лавок и уютных кафе. я хочу разделить его вместе с кем-то особенным, с кем-то родным и теплым. держать его за руку и смотреть на величие возвышающихся небоскребов. я хочу прочувствовать всю силу огромного города, его непокоренность и волшебство.

мне нужно всего лишь чудо. и время. и немножечко волшебства.

Когда я была там впервые, он встретил меня огненным шаром, душным и жарким, будто воздух вышел из города весь, и все, что осталось, заключалось лишь в легких людей. Это особенный мир, где сосредоточена вся всленная всех рас и народов, всех культур и обычаев, вероисповеданий, привычек, особенностей, всех красок. --

и я, кажется, нашел себя.

там, где думал себя потерять.

я никогда не любила. никогда не влюблялась, я всегда лишь болела людьми. не до бабочек, не до дрожи в коленках, - до исступления, до абсурда, до безмерного безумия и бесполезности битья в бетонную стену кулаками. болезнь не взывает к глупости, осознанна, молчалива. она бездействует доводя до отчаяния своего обладателя. она не требует взаимности, не ропщет, но вопиет, сжигая до тла все внутренности, раздражая, открывает все наличные раны. ее носитель видит и знает все: бессмысленность действия, наивность веры взаимности, абсурдность обнаружения наличия боли. движение мысли по кругу: от потребности изменений до осознания их невозможности. ты замкнут, не скован, но порабощен. все что принадлежит тебе, - скупое бездействие, выжидание излечения, избавления от потребности человека. потребности, которая может длиться годами.

чем больше понимаешь сущность происходящего, чем глубже проникаешь внутрь сознания, когда становишься не наблюдателем, а исследователем событий, отпадает потребность писать и говорить об этом. будто всякое отпущенное слово нарушит очередность ощущений, вызванных осязанием понимания сущего.

— нет, это доказательство того, что я из тех, кому не полагается счастливый конец. у меня никогда не будет настоящей любви. но ты, ты дал мне худшее, что только можно дать человеку - надежду.

©Once upon a time

в каждой трудности и преграде есть своя безусловная прелесть: прелесть ее прохождения.

я не знаю где чудес свершение:

ведь не ведал сказочной страны.

в этом мире боль и утешение

всюду вместе, словно две сестры.

все недуги лечатся невзгодой.

болью награждается лишь тот,

что способен выдержать стремление,

обернув все задом наперед.

самое главное, чтобы, когда все наконец-то закончится, ты не пожалел ни об одном прожитом моменте. чтобы, черт возьми, оно того стоило!

каждый, кого бы я ни встречала на своем пути, пытался меня переделать, отшлифовать, изменить. каждый видел во мне только того, кого видеть хотел. и если я не вписывалась в данные рамки, либо бесцеремонно кроил под себя, либо исчезал без признаков существования, либо намеренно угнетал, насмехаясь и унижая.

я не верю в любовь и взаимность не потому, что разочаровалась в чем-то конкретном на одном из этапов. я не верю, потому что просто не знаю этого. как непройденный материал, как то, что тебе не довелось на своей шкуре прочувствовать.

обо мне беспокоились и заботились, меня ценили и уважали, мной восхищались, мной гордились, бывало, даже, в меня верили. но не любили всего, как есть, с недостатками, косяками, оплошностями. не принимали как цельного и единого без осуждения и презрения, без насмешек. ко внешности нет здесь никакого отношения.

где бы я ни была, с кем бы я ни была, кем бы я ни была, все время ищу одобрения. будь то случайный встречный или даже родственник, лишь важно знать, что я подхожу. и всю жизнь доказываю, что я тот самый правильный, самый идеальный человек, заслуживающий чьей-то любви и чьего-то признания.

нужно полностью разочароваться, чтобы тебя нашло желаемое.

ко всему на свете привыкаешь рано или позно: к любой болезни, любой боли, любой радости и безмятежности. все утрачивает свою безусловную значимость, ощутимость на собственной шкуре. восприятие притупляется и в итоге стирается вовсе.

когда разочарования оседают внутри слишком долго, что достигают поверхности бездны, их падение слышится лишь глухим отзвуком падения твердого о твердость, не принося тебе ничего, кроме прибавления их количества.

кому нужны слова, мной произносимые, вверяемые бумаге? кому, нет, не нужнен, - интересен мой голос, мое мнение? очень странно всегда разговаривать с пустотой.

— разве смысл в том чтобы слушали?

— чтобы слышали.

— нет, смысл в том, чтобы ты договорилась сама с собой.