Французский сыр и коньяк по пятницам

А еще я оставила. Самое светлое, самое теплое, самое легкое, почти невесомое. Чтобы было чему сниться. Оставила, да и бес с ним всем. Когда люди спрашивают, как у меня на личном фронте, я отвечаю, что мой парень давно умер. Они удивляются, мол, как так. А я говорю, что, чтобы умереть не всегда нужно умирать.

Господи, кто бы понял, как я устала,
Господи, кто бы понял, как я боюсь.

Но самое страшное – это мой отчим. Он жил с нами последний год и за этот период уже изрядно потрепал мои нервы. Судьба его была заурядна: окончил Техникум, ушел служить, вернулся, долгое время сидел на шее мамочки, а потом пьяный подрезал какого-то мужика на улице, после чего отсидел девять заслуженных лет. Вышел четыре года назад, работу по специальности найти себе так и не смог, сначала пошел в грузчики, после этого устроился на какой-то завод и начал пить. По его собственному признанию, прочитал за свою жизнь всего одну книгу – того самого «Героя нашего времени». И то, потому что по пьяни сломал ногу, лежать в больнице ему было скучно, а ничего другого из печати в палате не было. Выписываясь, отчим прихватил «Героя…» и теперь носился с ним, как с талисманом, был ужасно горд своим достижением и цитировал его в любом подходящем и неподходящем случае. Про разлитый стакан самогона он мог сказать что-то вроде: «Гнаться за погибшим счастьем бесполезно и безрассудно», а на финишной прямой пьянки часто с задумчивым видом выдыхал дым молдавских сигарет и изрекал монолог: «Под конец вечера разговор принял философско-метафизическое направление; толковали об убеждениях: каждый был убежден в разных разностях». Видимо, говоря подобное, он думал, что обладает каким-то недоступным для местного быдла знанием и поражал его до глубины души, на самом же деле, они со смешками переглядывались, что дядей Колей, впрочем, оставалось незамеченным. Именно поэтому в рамках подъезда у моего отчима была кличка – Печорин. Я сама лично несколько раз слышала разговоры вроде «Долгани у Печорина двадцатку на самогон» или «Сегодня буханём с Печориным». То есть, возможность представить жизнь на самом интеллектуальном дне с отбросами общества у меня более чем присутствует. Вся жизнь дяди Коли заключалась в том, что он пил, уходил в завязку, устраивался на работу грузчиком или упаковщиком, а потом снова срывался. Было как-то раз, что его по связям мама протолкнула в строители на какой-то потенциально успешный торговый объект, там сулили неплохую зарплату с условием, что он не будет пить. Держался три недели, ходил довольный собой, хвастался всем, что начал новую жизнь, на четвертую запил. Уволили без разбирательств, деньги не выдали. Маман там, конечно, в слёзы и все такое, дядя Коля квасил неделю с лишним, а потом его забрали в больницу, всё-таки печень шутки плохи, как ни крути. На носу была выплата очередного кредита за его смартфон, маме пришлось продать кофеварку, за что он после выписки подбил ей глаз. И при том наотрез отказался объяснять, какой выход можно было найти. Вот такой он герой нашего времени, так Григорий Печорин, мать его. Ладно, шут с ним, мне нужно было решать, что делать дальше.

Вот сидишь здесь с пяти до шести, вслух читаешь Ницше
Говорят: "Дорогая, нельзя быть такой поникшей! "
И приходит покой из небесных глубин возникший
Когда вечером в пятницу хочешь побыть одна.

Ему будет под тридцать, тебе будет девяносто.
Он тебе не подходит характером, вкусом, ростом.
Как зарядка для USB - не подходит просто.
Говорила же - не влюбляйся. И вот те на.

Тем кто знает, мой мир оборвался и пал назад.
И струёю утёк сквозь зарёванные глаза.
Вместо неба - мне мрак. Вместо воздуха - бирюза.
Словно кто-то ножи в меня раненую вонзал.
А теперь пустота. Абсолютное алилуя.

Выпьешь Вермут, займёшься губительным самоедством.
Он на вид - неприглядная юность, хмельное детство.
Мальчик-я-вас-не-звал-пообщаемся-без-приветствий.
И тебе наплевать, где кого он и как целует.

Было время, когда ты сияла из самой тени.
Точно знала, что ты не с этими а вот с теми.
А теперь как последний законченный неврастеник.
Пьешь свой Вермут одна, и боязно вспоминать.

О том времени, когда вы что-то пили вместе.
Как ты думала, мол твоё сердце их всех поместит.
Еле теплое, не стенаемо жаждой мести.
Когда вы называли друг друга по именам.

А теперь… Что теперь? Экзистенция и тревога.
Твой словесный фристайл как тротил у его порога.
Только как не крути, ты не станешь сильнее Бога.
А поэтому не старайся и не крути.

Все равно упадешь на колени и взвоешь вепрем
Взвоешь так, что от крика сломается шифер, ветви
Взвоешь так, что тебя не заглушит ни шквальным ветром
Ни тем звуком, с которым взорвётся весь твой тротил.

Потому что ты знаешь - ни пить тебе, ни влюбляться
Нет весомых причин для подания аппеляций.
Есть причины уйти и завязывать с этим блядством
И признать сингулярную тленность сией любви.

" Если люди взрослеют - взрослеют всегда незримо.
Пусть я буду хоть Нагасаки, хоть Хиросимой
Нам не нужно с тобой ни бензина, ни керосина,
ибо всяко в конечном итоге огнём сгорим мы
Или тот из нас, кто всевышнего прогневит.

Только знаешь, такие вещи закончить сложно.
Ты не просто простуда, ты мой раздражитель кожный
Большинство говорит мне с тобой быть поосторожней
У тебя есть слова, ты умело их прячешь в ножны.
Что в народе они называют "кидать понты "

Цель всей жизни моей - подобраться к тебе поближе
У меня есть три мальчика. Тот, что умней - пониже
Второй пишет стихи, тот, что третий, пока обижен.
Только знаешь, я их охерительно ненавижу.
Ненавижу всего лишь за то, что они - не ты.

Я хочу, чтобы вас переехал поезд. И точка.

Убожества.

Скажи мне, мать твою, что это было дерьмово. Что мы не были счастливы. Что это все не имело ни малейшего смысла. Что я переоценила ситуацию.

И я свалю куда-подальше, потому что ничего не возвращается, круг не замыкается, ничто нельзя пережить дважды. Все верно, ничто нельзя пережить более одного раза, а я мечтаю об этом больше всего на свете. Что бы я не делала, куда не шла, Анечка до сих пор остлась той наивной пятнадцатиленей девучушкой с хвостиком, которая верит всем и без-воз-мезд-но творит добро. Только теперь, блять, я знаю, что переживу все, что угодно. Потому что я это "все, что угодно" уже переживала однажды. Это ощущение, словно второй раз проходишь какую-то компьютерную игру и подходишь к особенно большой пропасти. Только на этот раз ты уверенна, что перепрыгнешь, потому что когда-то уже делала это. Каждый новый человек в моей жизни - пропасть. Такая восхитительная пропасть, которая манит своим блеском и словно просит, мол, подходи поближе, не бойся.

И я подхожу

И падаю с такой скоростью, что едва вижу дневной свет.

А там внизу начинается ад. Экзистенциальный угар, дрожащие пальцы, море крови и слёз.

Мне кажется, что я выкарабкалась. И в следующий раз, подходя к ней, я буду стоять и смотреть. Долго, очень долго. Сжимать кулаки до крови, даже не замечая этого. Бить костяшки пальцев друг об друга. И плакать. Опять. Долго, но в этот раз без единого звука. А потом брошу последний взгляд, разбегусь и перескочу. Потому что знаю, что там внизу.

Хотя, впрочем, знаешь, я не об этом. Я о том, что вы ошиблись. Так феерически красиво и тупо. Судьба иногда шутит очень обидно.

А еще о том, что я счастлива. Научившись ценить то, что есть рядом.

Я знала тебя в то время, когда ты был оригинален, но твоя оргинальность сходит на "нет". Отношения делают своё дело. В то время, когда я знала тебя, ты не был тряпкой. И именно за это я любила тебя. Ты изменился. Теперь я люблю того человека, которого нет на свете.

Я счастлива, но я все еще люблю тебя, и это напрягает.Обременяет.

Я не могу точно сказать, что чувствую, когда думаю об этом человеке. Просто не могу понять. Потому что, наверное, ничего не осталось. У меня пока просто всё хорошо. Потому что я вроде как не одна и всё такое, потому что времени писать сюда практически не остается… Да и о чем писать? О том, что я наконец-то добила третью главу? О том, как мы круто отдохнули пару дней назад? О людях, с которыми я знакомлюсь, о том, как отношусь к ним? Или, быть может, о том, как мы вчера напились коньяку и угнали маршрутку? Я - та самая девочка из Skins. Я топлю все свои проблемы в бесконечных кутежах, мыслях, решениях и прочих категориях. Потому что в этом вся Аня. Если счастье - то плоское. Если друзья - то сумасшедшие. Если деньги - то тратить все. Если любить… Лучше не нужно.

Я научилась врать. Никогда не умела, но теперь научилась. Почти феноменально. Лгать близким, тем, кто тебя любит, но не друзьям. Лгать, шантажировать, манипулировать теми, кто думает, что манипулирует мной. Потому что… Какая к черту разница, сколько людей поляжет во имя достижения благой цели?

И лучше я буду сдыхать сама, захлёбываться в крови и водке, в своей бесконечной любви к людям, чем валяться дохлым голубем на обочине. Я не допущу такого никогда. Чтобы меня увидели в таком состоянии, словно то время вернулось. В этом наша пропасть.

я была счастлива все эти месяцы. жаль, что я не понимала.

Знаешь, у меня очень болит голова. Я очень сильно накосячила. Даже после того самого первого мая. Именно поэтому меня называют самой ебанутой и удивительной в хорошем плане. Именно поэтому я не могу закончить последнюю повесть. Именно поэтому я счастлива, несчастна, в тупике. Именно поэтому каждую ночь я засыпаю с одной и той же мыслью.

У меня есть всё. Практически. У меня есть деньги, учёба, перспективы, талант, мозг, интеллект. У меня есть потрясающие друзья, с которыми можно прожить пол жизни. У меня есть семья, которая меня любит. И бутылка портвейна в холодильнике. И пачка сигарет на столе. И головная боль после вчерашнего. Даже немного приятная. А его нет. Его реально нет. И от этого все, что бы я не делала, куда бы не ходила, с кем бы не целовалась, для меня плоско, так плоско, блять, что хоть бери и режь. У меня есть всё и нет его. И от этого нет ничего.

Как бы я не пыталась обманывать себя, но иногда бывает больно. Очень редко, когда я теряю контроль над своим сознанием и восприятием. Я кажется, научилась воспринимать все в нужном ключе. Просто любить то, что существует за сам факт. Но в те моменты, когда меня обуревают сильные эмоции, (раз или два в неделю на пару секунд, как я заметила) я теряю эту способность на несколько мгновений. И в эти мгновения все внутри сжимает чем-то тугим, словно резина. Сжимает настолько, что из глаз начинают градом литься слёзы. Хочется упасть на пол и расцарапать себе лицо. А потом эти секунды проходят и я снова счастлива. Вот, именно, когда я счастлива, я не пишу в блог, на тесто и т.д. Никто не заметит, окда.

— Ти бачиш, але не табуретку, — сказав він. — Ти бачиш картинку. Спогад про табуретку. Але не її саму. Замість табуретки — спогад про неї, - ще раз повторив він, як для тупого.
Та я все одно не розумів, куди від хилить, тільки продовжував дивитися на табуретку.
— Спробуй відчути, що табуретка, на яку ти дивишся — просто існує. Вона перебуває поруч із тобою, в тому ж часі й просторі, що й ти…
Я не розумів, чого від мене хочуть. Табуретка як табуретка, навіщо людину мучити?
— Не дивись на неї, бач її. Усвідом, на що ти дивишся. Усвідом, що табуретка — реальна, вона існує…
Я почав потроху нервувати — щоразу, коли Юра звертався до мене, я внутрішньо напружувався, це завжди було дуже відповідально. А тут, із цим безглуздим прикладом про табуретку, мені враз набридло переконувати себе, буцім я з Гагаріном на одній хвилі. У вухах воркотіло: «Табуретка існує насправді… Вона тут, тільки побач її….», аж раптом щось помінялося… вестибулярку повело, ніби я сп’янів. Щось помінялося у масштабі. Виникло переконливе відчуття, наче кафе збільшилося принаймні удвічі. Відстані між предметами подовжилися, а простір наповнився молочним відблиском.
— Вона існує! — прошепотів я у священному трепеті. Мої слова, відбившись від стінок, поскакали тихим шепотком аж наниз. Раптом я відчув, що мій слух загостився до неймовірності.
— Раз! — сказав я.
«Раз. Раз. Раз.» — покотилося хрустке ехо у матовій тиші.
— Ні хріна собі! — здивувався хтось моїм ротом.
«…асобі…іхрінасобі», — відлунювало пласким ехом.
— Ого! — вирвалось у мене. — Де я?
Ми з Гагаріном наче перебували в шумоізольованій студії, де кожен шерех рипить, посилений мембаранами мікрофонів. Речі, які нас оточували, видавалися незвично крупними, реальними. Чомусь я вирішив перейти на шепіт:
— Гагарін, я зрозумів! Табуретка існує!
Гагарін либився.
— Так, ти правий, — відповів він не голосно, але й не пошепки. Наче бутитут для нього хоч не новина, зате завжди торжественно. — Вона існує! Але й це наразі тільки картинка, ще одне приближення. Тепер відчуваєш, яка різниця між картинкою і тим що існує?
Я кивнув, все ще під легким враженням від… побаченого? Відчутого? Невже Гагарін перебуває тут постійно? Тоді розумію, чому він так мало розмовляє. Адже як поясниш, що табуретка — це ТАБУРЕТКА, а не «табуретка»?
Кожна річ викликала неймовірне захоплення реальністю… чи радше гіперреальністю присутності. Лампи з бляшаними абажурами — присутні! Столи і табуретки на балконі — присутні! Піаніно в куті — господи, як воно присутнє, наскільки воно існуюче! А головне — присутній я!
— Це назавжди? — спитав я захоплено-радісно. Боже, я ж існую! Я підняв руки до очей і почав їх розглядати — мої руки були живим зліпком мільярдів деталей. Повітря довкола нас ніби світилося зсередини внутрішнім світлом. Я однозначно ствердив: — Так! Це назавжди!
— Ні, на жаль. Завтра ти вже не будеш пам’ятати, чим тебе так вперла ця табуретка. Можливо, навіть, ніколи нічого схожого й не відчуєш. Але якраз у тому вся чарівність — що все буває тільки раз. — Гагарін заговорив піднесено і вкрадливо, ніби заохочував розділити потаємну радість:
— Можливо, завтра ти знову будеш в картинці. Можливо, завтра ти забудеш, що таке дійсність, хоча, здаватиметься, ніби практично нічого не змінилося. Просто запам’ятай: вихід є. Є вихід з цього безглуздого фільму, вихід за рамки сценарію. У дійсності немає ніякого сценарію! Там усе відбувається вперше і все — востаннє. А головне — все відбувається насправді! Дороги назад не існує. Є тільки дійсність, яка не залишає місця для страху.
Я кивнув. У пронизливій виразності, що опанувала весь мій світ, його слова проникали в самісіньку підсвідомість. І знаходили там відгук.
— Є шлях, — сказав він піднесено. — Шлях — через вихід з фільму. Або ти вибираєш дійсність, або ти повертаєшся у фільм. Зроби кожен свій вчинок актом волі. Командою самому собі. Твої рішення — точки дотику з дійсністю. Вони те, що існує насправді.
— Мої рішення — точки дотику з дійсністю.
— Якщо ти зважуватимеш кожне своє рішення, як алмазний пісок, дрібка за дрібкою, рішення приведуть тебе до самого серцятаємниці — така їхня магія. Вони приведуть тебе у місце і час, де твої накази і рішення самому собі можуть стати наказами дійсності. Тоді ти побачиш вузький, але єдиний прохід у дійсність Свободи. Дійсність, де немає минулого, немає майбутнього. Є тільки вона одна, оголена й неприкрита Свобода Дійсності. Вона — і твоя Воля.
Гагарінове обличчя наче обвіював вітер.
— Коли мене одного дня не стане, йди глибше у пам’ять. Це твій шлях і твій шанс. Не бійся втратити все. Бійся загубитися у картинках.
Я сидів, приголомшений його настроєм. Коли я подивився на Гагаріна, мені стало скомотно у горлі і щось розпирало груди. Гагарін скинув окуляри, його очі світилися. Він і цей світ, великий і таємничий, вони були Одне.