Но самое страшное – это мой отчим. Он жил с нами последний год и за этот период уже изрядно потрепал мои нервы. Судьба его была заурядна: окончил Техникум, ушел служить, вернулся, долгое время сидел на шее мамочки, а потом пьяный подрезал какого-то мужика на улице, после чего отсидел девять заслуженных лет. Вышел четыре года назад, работу по специальности найти себе так и не смог, сначала пошел в грузчики, после этого устроился на какой-то завод и начал пить. По его собственному признанию, прочитал за свою жизнь всего одну книгу – того самого «Героя нашего времени». И то, потому что по пьяни сломал ногу, лежать в больнице ему было скучно, а ничего другого из печати в палате не было. Выписываясь, отчим прихватил «Героя…» и теперь носился с ним, как с талисманом, был ужасно горд своим достижением и цитировал его в любом подходящем и неподходящем случае. Про разлитый стакан самогона он мог сказать что-то вроде: «Гнаться за погибшим счастьем бесполезно и безрассудно», а на финишной прямой пьянки часто с задумчивым видом выдыхал дым молдавских сигарет и изрекал монолог: «Под конец вечера разговор принял философско-метафизическое направление; толковали об убеждениях: каждый был убежден в разных разностях». Видимо, говоря подобное, он думал, что обладает каким-то недоступным для местного быдла знанием и поражал его до глубины души, на самом же деле, они со смешками переглядывались, что дядей Колей, впрочем, оставалось незамеченным. Именно поэтому в рамках подъезда у моего отчима была кличка – Печорин. Я сама лично несколько раз слышала разговоры вроде «Долгани у Печорина двадцатку на самогон» или «Сегодня буханём с Печориным». То есть, возможность представить жизнь на самом интеллектуальном дне с отбросами общества у меня более чем присутствует. Вся жизнь дяди Коли заключалась в том, что он пил, уходил в завязку, устраивался на работу грузчиком или упаковщиком, а потом снова срывался. Было как-то раз, что его по связям мама протолкнула в строители на какой-то потенциально успешный торговый объект, там сулили неплохую зарплату с условием, что он не будет пить. Держался три недели, ходил довольный собой, хвастался всем, что начал новую жизнь, на четвертую запил. Уволили без разбирательств, деньги не выдали. Маман там, конечно, в слёзы и все такое, дядя Коля квасил неделю с лишним, а потом его забрали в больницу, всё-таки печень шутки плохи, как ни крути. На носу была выплата очередного кредита за его смартфон, маме пришлось продать кофеварку, за что он после выписки подбил ей глаз. И при том наотрез отказался объяснять, какой выход можно было найти. Вот такой он герой нашего времени, так Григорий Печорин, мать его. Ладно, шут с ним, мне нужно было решать, что делать дальше.