Ты моя пустота

Ты приехал.

Чтобы найти меня тут, одинокую, раздавленную, разочаровавшуюся в такой счастливой, казалось, влюбленности в самого лучшего человека.

Я могла бы быть очень сильно в него влюблена, знаешь. Я могла не чаять в нем души. А он мог стать мне лучшим другом.

Но все снова пошло не так.

И я смотрела в его лицо на той, самой последней паре, и он улыбался.

И с тех пор я никогда его не видела.

Мне так одиноко, свет мой. Обними меня?

Недавно, после целого вечера слез, мой "лучший друг" обнял меня, и больше ни разу мне не улыбнулся.

Я не понимаю, свет мой, но ты поступал так же.

Как же быстро все-таки я пожалела о словах "мой лучший друг".

Я смотрела ему в лицо на последней паре, зная, что нескоро теперь увижу, впрочем

тебя вот год не видела, и не вою.

пусто как-то. Знаешь, свет, в моей жизни была одна ночь. Ночь, в которой я видела две пары искрящихся, сияющих глаз и отблески луны в воде, и смех моей маленькой глупой девочки, разбивающей эти отблески.

Я в самом деле боялась, что она превратится в лебедя. Моя маленькая глупая Одетт.

И знаешь, свет. Они с В. были очень похожи на нас. Она - влюбленная, светящаяся, и он - спокойный, но словно с расплавленной медью в груди.

Они были так похожи на нас.

Мы спали в одной постели, все трое, и я слегка касалась мизинцем его руки, обнимающей мою девочку, его холодной, но такой надежной руки.

А еще через две ночи на ресницах ее блестели слезы.

Как всегда у нас с тобой.

Все как всегда у нас.

Мы.

Ты скоро приедешь. Эта мысль не дает мне покоя.

Сейчас чужие, едва знакомые мне, люди оказываются гораздо ближе друзей.

Я говорю "все в порядке" и моя лучшая подруга верит. Я говорю "забей" и мой лучший друг забывает.

так ведь не должно быть, свет мой. Приезжай. Обними меня.

Глупые мысли.

Никотин забивает голову, да. Без него мысли чище, если

если есть, о чем/ком думать.

Знаешь, я бы поехала сегодня к воде, бродила бы по берегу, закатав джинсы до колена. Курила бы, грустила, читала бы стихи в голове, но

Но мне так пусто.

Если приедешь - я стану курить из твоих губ, свет мой.

И у нас будет как раньше - одна сигарета на двоих.

Я считаю часы. Уже неделю я сижу и считаю часы.

Сейчас прошло уже 162. Сто шестьдесят два часа, как моя жизнь потеряла последнее счастье - никотин.

"I smoke to remember the taste of your kiss that night"

Нет. Я курю, чтобы занять руки хоть чем-нибудь. Чтобы бывать в местах, где мы с тобой курили, разговаривали, бесконечно долго смотрели в глаза.

Как мы с тобой курили шестерку мальборо, и как ты обещал:"я тебя не брошу. ты моя и только моя"

как ты выдыхал дым и целовал мое плечо.

как ты касался губами моих пальцев, затягиваясь из моих рук.

как ты был рядом.

Знаешь, сейчас мой друг смотрит сквозь меня. Словно меня и нет вовсе.

А меня будто и нет. Я растворилась в дыму своей последней сигареты сто шестьдесят два часа назад, и с тех пор

меня нет.

Знаешь, свет, я никогда не хотела ради тебя бросить курить. Никогда.

А ради этого человека, смутного, чужого - хочу.

Уже сутки, как я не курю. Уже сутки, как я делаю что-то для другого человека, не вспоминая даже твоего имени.

Ты только не приезжай. Близится июль, но ты только не приезжай.

Подари мне свободу, свет мой. Подари мне хотя бы эту свободу.

Помнишь, свет, я писала, что мне повсюду рады?

Забудь. Сегодня первый день лета и я уже никому не нужна.

Как раньше тебе. Как всегда тебе.

пройдет еще не/много времени, пока это закончится.

пройду я. пройдут эти новые ебливые раны в душе и

все будет по-новому?

или по новой?

впрочем.

сидела сегодня на скамейке в нашем с тобой дворе, улыбалась солнцу и думала, что я счастливый человек.

Что вот у меня есть друг - и он лучше всех, и как вчера мои пальцы гладили его ключицы, и как я грела руки под его футболкой, и как его лицо было так близко к моему, что я каждый раз пугалась.

И что вот у меня есть свет. Ты, свет мой, ты - за спиной, я справилась. Клин клином вышибают?

Главное, чтобы новый клин не причинил столько же боли.

Выслушай меня хоть ты.

Мне тут очень одиноко.

Я написала четыре абзаца и стерла все к ебучим хуям.

Не слушай, не стоит. Не нужно, я

сама справлюсь.

Знаешь, сегодня один замечательный человек что-то мне говорил, что-то такое, от чего я готова была разреветься. И тогда я сказала, что ему лучше уйти. Не потому, что "слезы не показывать" или "имидж соблюсти и не демонстрировать слабость", а потому, что этот человек мне слишком дорог.

Хотя все могло быть лучше - могла попросить "обними меня?" и разрыдаться ему в шею, и тогда стало бы легче, но

я предпочла сжиматься в комок, оставить в себе эту боль, чтобы

только чтобы

не знаю. Чтобы его не напрячь.

вчера на реке, на нашем с тобой месте

с другим человеком

мне не было больно.

Вчера все, что я могла и хотела бы тебе сказать, было неважно.

Ты, свет мой, прошлое. И вовсе не светлое, не радужное, а полное боли и черноты.

У меня, кажется, душа вчера утопилась.

И сегодня я едва уняла трясущуюся руку, вспомнив твое имя.

Я помню твое имя, свет мой, и больше ничего.

Я больше тебя не люблю.

И мне больше не больно.

Только знаешь.

Если на этом волшебство для меня закончилось -

значит стоит привыкнуть к тому, что не видеть мне больше расходящихся фонарей.

И что единственное "приятно обнимать чудого человека" стало последним.

Знаешь, свет,

стало еще хуже.

"So many left unsaid
If you could only see me
I'm living in your hands
You'll never understand"©

Знаешь, свет. Я сегодня была сильная. Такая же сильная, как всегда с тобой.

Он выходил из моей машины. Из моей прожаренной солнцем машины, где играла его музыка, где оставался его запах. А я смотрела на панель и единственное, что я смогла сказать было "удачи"(хотя он просил меня так не говорить)

Ему было мало. Жаль, что только пассажирская дверь была над лужей. Он вышел и, наконившись и заглянув в машину, спросил

"С тобой точно все в порядке?"

нет, черт возьми, нет, со мной не все в порядке.

Я утонула в голубом сиянии и сказала "да"

Ведь надо быть сильнее, так ты учил. За три года ты превратил меня в телесный камень, в пустоту внутри железной оболочки. Вчера я смеялась, говорила и слушала музыку, и этот смех/голос/музыка громом раздавались внутри.

А сегодня я плакала прямо в машине, как девчонка, но никому этого не показала.

И никому я не могу всего этого рассказать, кроме тебя. И не потому, что никто не поймет, ты ведь не поймешь тоже, не узнаешь даже. Просто так тяжело, когда вся твоя жизнь - действительная жизнь, которой можно наслаждаться, - один человек. Человек, о котором нельзя говорить.

"Знаешь, в моей жизни есть человек.

Восхитительный и просто невероятно чудесный.

Он кладет руку мне на бедро, и под кожей разбегается искристое электричество.

У него бесконечно красивые глаза. Теплые, глубокие, кристально голубые, только посередине будто сталкиваютя с неслышным звоном льдистые искорки.

У него бесконечно красивые руки. Потрясающе легкие, словно вместо пальцев - нежные кисти сирени.

У него бесконечно красивые губы. Напряженная и приподнятая серединка верхней губы даже в поцелуе сохраняет эту восхитительную напряженность.

Только глаза, и руки, и губы эти его - не те.

Я прикасалась костяшками пальцев к его, лежащей на моем колене, руке, и думала, что этот пожар я тушить не стану.

Будь что будет, думала я, обнимая за плечи этого человека, настолько чужого, что даже страшно.

С ним все словно в первый раз.

Он даст мне сил. И, в отличие от тебя, свет мой, прочитает это. Потому что этому человеку можно. Можно то, что тебя никогда не интересовало" (как, в прочем и его, но это уже другая история) - писала я в автобусе, уезжая от этого чудесного человека, оставляя его одного, и

думала, что я вернусь к этим глазам, к его этим жгучим пальцам,

в самом деле так думала.

Вернувшись домой, я залила все подушки слезами, и, так и не уснув больше этой ночью, не смогла утром в эти глаза смотреть.

Смогу ли еще когда-нибудь? Не знаю.

"как приятно обнимать другого человека" - говорил он, и теперь эта фраза шершавым железом отдается в голове, и я едва не забилась в истерике прямо на паре.

Сам того не зная, этот человек поступил как ты, и окончательно стер твое имя в моей памяти.

И стало еще хуже.