Outlined Surfaces

37 лямок вошли в плечо,
причем
до крови, до каждой жилки сердца.
37 кричат грачом, как чёрт
вытираясь на рассвете полотенцем.
Не однажды, не однажды, погоди!
Перетерты будут лямки, перетерты.
Будет кровь, и вместо выжженной поддевки
будет бинт вторичной лямкой на груди.

Бурлака назвали, кажется, поэтом.
Говорили – вот не выдержал, упал.
Был январь, а он кричал, врывался в лето
и морочился с морошкой на губах.
И приснилась ему и гроза, и волны,
и соленый грот, и сладкий рот.

А в прихожей кучера и воры,
и никто руки не подает!

Существует так много мерзостей на свете, против которых уместными и естественными кажутся моральное негодование, духовное отвращение, справедливый гнев! Преступления, подобные торговле девушками, измене Отечеству, злостной клевете или заведомо ложным доносам призывают к решительному осуждению, которое должно действовать наказующе и очищающе. Но ненависть…

Ненависть — это душевная болезнь, несчастье для самого ненавидящего и его окружения. Эта болезнь состоит в том, что сердце человека, то есть чувствительный центр его личной жизни, упорствует в отрицании, высыхает и каменеет в нем. При этом все в личности перерождается — ее мысли, ее воображение, ее интересы, ее оценки, шутки, смех, речь и даже почерк; и, конечно, стремления, намерения, образ действий. Все подчинено душевному спазму отрицания. Все пропитано ненавистью и опирается на нее.

Человек счастлив лишь тогда, когда он отдается любви и отдается самозабвенно. Ненависть же делает это счастье невозможным. Ненависть — отрицающая, разделяющая, презирающая; она отступает, она зложелательно оценивает врага; она не может и не хочет отдаваться. Она ведет себя жестко, холодно и неприступно; любовь кажется ей «мягкотелой» и «глупой». Забыться она не может, потому что является разновидностью вечного голода и вечной боли. Она подобна ране; и сама же бередит эту неизлечимую рану, как бы наслаждаясь собственной болью. Она — это судорога, которая сама себе нравится и потому не дает себе прекратиться. Этим затормаживается и парализуется эмоциональная жизнь ненавидящего. Застой царит в его душе; тяжелая, напряженная, насыщенная злобой атмосфера. И только тонкий душевный слух мог бы уловить сквозь этот плотный воздух в подземной камере пыток тихий стон еще не задушенной любви.

Ненавистник болен своим ненавистным врагом, кто бы он ни был — соперник, социальный класс, другой народ или целый мир. Внутренне он не может отделить себя от своего врага; у него неутолимая потребность видеть его в черном свете, объяснять его действия в черном свете, желать ему зла; он фиксирует его «отвратительность»; в душе как бы «лелеет» его гибель: он унижает его, заставляет его страдать и наслаждается его воображаемой гибелью. Он мечтает о «наказании»; он взыскует отмщения; он упражняет свою душу в злобе и мерзостях. И все, что он замышляет, и все, что он желает своему врагу, заражает все уголки его собственной души, искажает и портит ее изначальную естественную доброту, парализует ее творческие силы. Ненавистник несет в себе самом свое проклятие и свою судьбу, служа разрушению и социальному разобщению. Необъективным и неясным становится его духовный взор; и чем больше он предается ненависти, тем больше он склоняется к галлюцинации. Уже он теряет способность трезво и реально наблюдать, уже он ищет врагов везде; уже он преувеличивает все; уже в его взоре проскальзывает начинающаяся мания преследования…

То, что при этом «светится» из его очей, — это черные лучи ненависти; они проникают в другие души и будят в них злые инстинкты. То, что он проповедует, — это подозрительность, жажда мести и убийство. Там, где он «работает», рвутся всяческие естественные связи, там объединяются завистники, неполноценные, люди злой воли. Там, где он имеет «успех», все идет к разложению, там пахнет кровью.

Сегодня мир болен ненавистью. И если мы не найдем верного противоядия и со своей стороны будем лишь ненавидеть ненавистников, то сами увязнем в ненависти.

(Иван Ильин. Я вглядываюсь в жизнь)

Мужскую натуру душит возмущение и одолевает гадливость при виде суррогатов — подделок под личность, снобов — любителей порисоваться печатью скорби и тайны на челе. Милые дамы, вы охотно попадаетесь в сети этих надушенных юнцов, которые разглагольствуют о грезах, о славе, о меланхолических странствиях, о прекрасных принципах, об оригинальности. Вот глубокая рана, которой мужской пол обязан вам: оригинальность. Вам подавай оригиналов: чем субтильней, тем лучше, всех, кого надломила катастрофа, всех, у кого каша в голове, любую бездарь, которая повторяет как попугай парадоксы знаменитого педераста, нашпигованных чужими цитатами философов, дилетантов с трескучей погремушкой вместо души, поэтов и поэтишек, самих себя зачисливших в гении, наглых, глумливых эрудитов, старых греховодников из числа газетных писак, мистиков с грошовыми потугами на святость. Милые дамы, и это для вас — настоящие мужчины, идеальные женихи, герои вашей мечты. Берите же их. Если вы заберете их всех — то-то радости будет нашему брату!..

(Mircea Eliade. Apologia virilităţii

Александре Михайловне Петровой

Быть черною землей. Раскрыв покорно грудь,
Ослепнуть в пламени сверкающего ока
И чувствовать, как плуг, вонзившийся глубоко
В живую плоть, ведет священный путь.

Под серым бременем небесного покрова
Пить всеми ранами потоки темных вод.
Быть вспаханной землей… И долго ждать, что вот
В меня сойдет, во мне распнется Слово.

Быть Матерью-Землей. Внимать, как ночью рожь
Шуршит про таинства возврата и возмездья,
И видеть над собой алмазных рун чертеж:
По небу черному плывущие созвездья.

1906.
М.В.

Надпись об успокоении сознания.
" B "дхармадхату" (пространстве изначальных элементов сущего) ecть драгоценный человек, исполняющий желания. Его тeло зaпeчатано дeвятью пeчатями, на груди y нeго выгравировaна нaдпись, которaя гласит:

Дpeвние люди, которые сдерживали свoe
Сознание, предocтерегали, ох, предocтеpeгали:
He имей много мыслей! He имей много знаний!
Если много знаний, то и дел много,
He лyчше ли умерить жeлания?
Если много мыслей, то и потерь много,
He лyчше ли придерживатьcя Одного?
Если много дум, то воля слабеет;
Воля слабeет, и в сердце возникнет смyта.
B ceрдце возникает смyта, и poждается гнев,
Воля слабеет, и это препятствует Дао.
He говори, что это безвредно;
Такие стрaдания и зaботы длятся бесконечно.
Не говори, что нечего бояться;
Эти нecчастья возникают, подобно
Пузырям в кипящем треножнике.
Капающaя вода, если ee не ocтановить, заполнит четыре моря.
Маленькие пылинки, если их не сметать,
Сфoрмируют пять горных вершин.
Зaщищай верxyшкy, чтoбы спасти корень;
Хотя это и малое дело, но не пренебрегай им.
Зaкpoй свои ceмь отверстий, затвори свои шесть чувств.
He воспринимай никаких форм. He слушай никаких звуков.
Тот, кто слышит звуки, оглохнет, тот, кто видит фoрмы, ocлепнет.
Литература и искусство - это суетливые мошки в вoздyxе.
Мастеpcтво и умение - это одинокий светильник под coлнцем.
Геpoи, мудрецы, таланты и искyсники -
На caмом деле злые глупцы.
Отбpocив изначальную пpocтоту и чистоту,
Они погрязли в пошлых развлечениях и разврате.
Ум - это бeшено мчащaяся лошaдь,
Coзнание - это oбeзьяна, которую трудно укpoтить.
Если дyx изнурен непосильной рабoтой,
To и тело непpeменно слабеет и погибает.
Дyрные пocтупки кончаются неведением;
Культивируя нечистоту, вечно пpeбудешь в грязи.
Ценить таланты и спocoбнocти -
Это называется глупocтью и невежеством.
Грубoe хамство и вocхищение ловкocтью - добродетель тyт невелика.
Слава толстaя, a пocтупки тонкие - эта выcoта скоpo oбрушится.
Сколько ни следуй книгам и пиcaниям,
Пользa от этого непocтоянна.
Когдa внyтри таишь нaдменнocть и выcoкомерие,
Boвне дойдешь до злобы и ненависти.
Словa, которые пpoизнocятся устами,
Письмена, которые напиcaны рукой
Для того, чтoбы заслyжить людскyю пoхвалу,
Чрезвычайно омерзительны.
То, что oбычные люди называют счастьем,
Мудpeц cчитает бедствием.
Наслaждатьcя спокойной жизнью будешь недолго,
А нecчастья и скорби будyт длительными.
Бoйся теней, бойся следов,
Уйди от них далеко, уйди от них наcoвсем.
Прямо сиди в тени дерева,
И следы иcчезнyт, и тени растворятся.
Пpecыщение жизныо, неcчастья и стаpocть
Созданы твoим coбcтвенным мышлением.
Если сознание и мысли исчезнут,
Чеpeда жизни и смерти oбoрвется навсегда.
Нет смерти, нет жизни, нет oбразoв, нет имен.
Единое Дао пусто и спокойно, все вещи равны между собой.
Что считать дopoгим, что cчитать дешевым?
Что такое позoр, что такoe слава?
Что такoe победа, что такое слабocть.?
Что такoe тяжелое, что такое легкое?
Чистое небo стыдится свoeй чистоты,
Ясное coлнце пocтепенно свeтлеет.
Спокойное, как гора Тайшань, крепкое, как золотaя стена.
Почтительно завещаю свои стихи мудрецам.
Ha этом пyти благоприятна стойкocть."

Здесь была безысходность - что вчера, что сегодня.
проревел в полнолуние бесконечное долгое,
разгулял по всем комнатам темно-дымные паузы,
оказавшись на дне моей пасмурной памяти.

Здравствуй, горечь моя, черных бархатов ночь.
утонченною мощью ты поишь мою плоть.
жаром горькой слезы раздеваешь меня
в веренице времен. где же чистое Я? -

как не помню начала, так не вспомню конца.

Здравствуй, горечь моя, оторви якоря -
эту тяжесть чужих.
путь от них до меня мрачен, долог и лжив.
где-то в самом конце на пороге себя
я увижу, наверное, как белеют снега.

Здравствуй, горечь моя, мы с тобой навсегда?
как не помню начала, так не вспомню конца.

Julee Cruise – – Into The Night-

Меркнет зрение - сила моя,
Два незримых алмазных копья;
Глохнет слух, полный давнего грома
И дыхания отчего дома;
Жестких мышц ослабели узлы,
Как на пашне седые волы;
И не светятся больше ночами
Два крыла у меня за плечами.

Я свеча, я сгорел на пиру.
Соберите мой воск поутру,
И подскажет вам эта страница,
Как вам плакать и чем вам гордиться,
Как веселья последнюю треть
Раздарить и легко умереть,
И под сенью случайного крова
Загореться посмертно, как слово.

Пока ищешь в себе недостатки - и достатки немудрено растерять.

сухие руки-
в грязное небо.
замерзшая почва забрать хотела всех сразу.
нельзя вопросам давать свободу-
ответы больно всегда бьют собою
и в сырость тумана, и в жаркое утро-
всегда внезапно,
всегда как-будто
смеяться звонко и плакать горько,
глазами жадно внимать постройку
всех тел и судеб
и таинств драмы,
чтобы потом провожать всё в ямы.
родить бы белое и его отсутствие,
чистоту, молчание, богово присутствие,
и прозрачность линии неприметной глазу, -
очень скоро почва заберет всех сразу.

© Outlined Surfaces

Под снегопада мягким покрывалом
Шары краснеют. Черный встал сугроб.
Священник молча провожает гроб.
И снова ночь забьется карнавалом.

Вороны пролетают рваным платьем.
Пленяют вымыслом страницы книг.
Волосьями в окно трясет старик.
Расслабленного душит бес объятьем.

Замерз колодец. Вестницы озноба —
Ступени рушатся, в пролетах гул
Могильным ветром в темноту шагнул.
Мороз корицей освежает нёбо.

Георг Тракль

пишите мне письма.

я буду читать.

стихи, выползая, разинут мне пасть.

я стану задумчивой. стану кричать.

и в поиках сути вас раздевать.

P.S. я не всегда такая грозная как на портрете.

разгрызал провода системы,

зацелованным сердцем рьяно.

утопал в безмятежности неба

и плевал в жемчуг спермы градом.

Я жизнь люблю и умереть боюсь. Взглянули бы, как я под током бьюсь И гнусь, как язь в руках у рыболова, Когда я перевоплощаюсь в слово.

новые горизонты.

спасибо.

теперь знаю куда бежать.

Я говорю стихами песен.
Чужих.
А вы не весел.
Обрушили молчание.
Я вылилась в отчаянье.
Все позвонки дрожат от взорванного сердца.
Предметы где-то.
Жизнь раздета.
Отдайте мне всего себя.
Я жить хочу, лишь вас любя.
Затопим мир обрывками из наших биографий.
я так хочу, чтоб жизнь моя была и вашей.

Анастасия Аликовна.