Town of Halloween

Гёте наблюдает за Гёте, чтобы вышел Вертер, но Вертер очень далёк от Гёте, поскольку Вертер не пишет "Вертера"… Представьте себе, что Бальзак и Стендаль наблюдают за одними и теми же событиями, они написали бы об этом два совершенно разных романа.

Андре Моруа, "Сентябрьские розы"

Я не знаю, найдётся ли тут хотя бы пара человек, которые помнят, кто такой Саша.
Этот человек значит для меня слишком много, чтобы пытаться объяснить.

Ходила сегодня на открытие выставки в "Музее Сновидений".
Смотрю на графические рисунки. Сзади: "Здравствуйте, Лена. =) ". Поговорили. Рассказал про экспонаты. Поулыбались. Я пошла смотреть картины, Саша - искать знакомые лица. Когда я насмотрелась/начиталась/начувствовалась, я подошла попрощаться. Поговорили. Обсудили выставку и впечатления. Поулыбались. "Спасибо, что пришли. Я был рад Вас видеть".
Скажи мне кто 4,5 года назад, что будет возможно такое общение между нами…я бы умерла от восторга. Обычное человеческое лёгкое общение. Искреннее, приятное. Без моих содроганий. Практически без завороженности. Без. Чистое удовольствие от разговора. Простое "До встречи". Как это произошло?

И Мазин. Мазин - моё вечное солнышко. Стоит в музейной каморке, разговаривает с кем-то по телефону. Я смотрю на него, он - на меня, и мы друг другу одновременно улыбаемся и киваем. Почему? Был контакт всего 1 раз. С тех пор - ни слова, кроме регулярного взаимного "Здравствуйте". Откуда взялось это тёплое отношение?
Это Мазин. Это святая святых Петербургского психоанализа. Основатель Музея. Учитель практически всех Петербургских аналитиков. Автор множества статей и монографий. Я долго могу перечислять. Как он меня запомнил? Наверное, я каждый раз буду этому удивляться.

Жизнь удивительна. Иногда мне кажется, что вовсе не нужно пытаться делать её лучше. Достаточно делать то, что приносит удовольствие. Это гораздо сложнее, чем кажется. Это гораздо искренней по отношению ко всем. Это, в конце концов, не может не привлекать.

Когда поле языка психоанализа поглощает меня, я вдруг нахожу себя в неожиданном месте и удивляюсь. Начинаю искать одно, зацепляюсь за другое, следую за третьим - и так, в идеале, до бесконечности. А всё потому, что поле языка психоанализа - это поле жизни. Мы выражаем своё существование речью; чтобы быть понятней для Другого - языком. Психоаналитический язык бьёт в то, что затрагивает нечто по ту сторону речи. Но символические метки помагают мне останавливаться и задумываться: "Я же искала не это. Мне нужно преследовать конкретные цели".

Просто какой психоаналитический способ готовиться к семинару по психоанализу.

Аналитик основывает процедуру анализа на не-понимании. Это не-понимание напоминает о завете Фрейда, призывавшего при встрече с каждым новым пациентом предавать свой опыт и знания забвению, ибо только это не-понимание может позволить признать уникальность субъекта. Это не-понимание уподобляет психоаналитика, по Лакану, Сократу в последние дни его жизни или западному мастеру дзен.

В. Мазин, "Введение в Лакана"

"Вы тоже являетесь Другим".

Сказала мне Север на последней сессии. Мне кажется, я отпахала немалый путь. Путь, который начал очерчиваться во время моего первого анализа, но который тогда так и не завершился. Тогда меня бросили посреди дороги, в клубах пыли и кучей вопросов в голове, задать которые мне было некому больше. Так что первой задачей моего второго анализа было решение проблемы окончания первого.

Когда я устроилась на работу, я стала видеть людей другими. Точнее, Другими. Социум как Другого. Раньше я этого Другого боялась, ненавидела, потом терпела. Но после непосредственного контакта с ним, я увидела, что Другому нормально быть Другим. То есть быть живым. Вот такой он, и ему комфортно быть таким. Глупый, громкий, подражающий, растерянный, смущающийся, незнающий. Несовершенный. Я отрицала это. "Я не хочу верить в глупых людей", - говорила я. Я всячески пыталась залатать нехватку в Другом. Иными словами, убить его.
Но к тому времени, как я столкнулась с таким вот Другим на работе, я уже была готова к другому восприятию Другого.

Смулянский окончательно оформил в символическую форму то, что я тогда переживала. Что было для меня новым. Это вызвало восторг. Другой - живой! Я больше не могу этого отрицать. Озарения приходили давно, но я встраивала их в привычную систему жизни. Теперь же всё перезаписалось. Я приняла то, что Другой - живой.

И я смогла начать с ним общаться. И он начал мне отвечать! Потому что мои внутренние призывы, мои настолько тихие сигналы невозможно было расслышать. С Другим легче всего общаться словами. И вне хрустального домика, в который я когда-то залезла.

Теперь я пытаюсь выстраивать с ним отношения таким образом, чтобы и он оставался живым для меня (поддерживать это в голове очень сложно), и я (потому что наслаждение Другого по сути своей смертельно). Мне кажется, именно это называют той самой "гармонией" в восточных духовных практиках, в религиях. Только вот Другому там дают конкретные имена - Будда, Природа, Космос, Иегова и пр. Другой - это место. Место это может, в теории, занять кто угодно. В теории - потому что у каждого из нас это место помечено своими маркерами.
Новый виток в это принесла та самая фраза Север. Я - тоже Другой. И для себя (себя воображаемой; той себя, какой я себя вижу, кого называю "собой"), и для других людей. Моё желание тоже загадочно, я тоже живая и неживая. Точнее, я всё-таки живая, как я окончательно убедилась. :)
И это отличное место, с которого можно начать беседу на равных. С которого открывается измерение любви. Любви как чего-то взаимного; дающего и принимающего; большего, чем я и Другой. "1+1 = 3", - моя желаемая верберовская формула любви. Именно.

— Бодлер был прав, - сказал он однажды Марсена. - Человек может в течение двух дней обходиться без пищи, а без поэзии нет. Я не желаю, чтобы меня постепенно засасывал быт. В сущности, условием нашего существования является неприятие того, что нас окружает. Согласие со всем - это смерть. Труп смиряется с тем, что он есть лишь то, что есть. Но это единственный пример.

Андре Моруа, "Сентябрьские розы"

Я живу в этом беспорядке, и меня всё устраивает.

То есть, я понимаю, что внешне это выглядит как беспорядок. Понимаю, почему меня иногда долбают родители, чтобы я всё это прибрала. Даже не потому, что это некрасиво/неправильно/не…, а потому что по комнате перемещаться сложно. Но у меня всё лежит так, как в данным момент нужно мне. Да, я разберу. Когда придёт время. Вот моё время, когда мне будет нужно. А сейчас я занята другими вещами.

Как бы мне ни хотелось, чтобы у меня всё было красиво, этого не будет никогда. Просто потому, что мне нужны эти кучи чего-то. Структура у меня такая.
По этой же причине я никогда не буду идеально красивой. Лицо, ногти, одежда и растрёпанные волосы. Лицо, волосы, одежда и ногти с облупленным лаком. Идея понятна.
Мне кажется, поэтому же мне вечно не хватает времени. Всегда есть что-то ещё, что я не успела сделать. Да, именно сейчас, именно это, вот срочно.

Теперь я есть в Инстаграме. Учусь делать красиво.
Может, кому-то будет интересно.

[ссылка]

Вам было бы жалко человека, который может унять то, что его терзает, только, проткнув себе руку иголкой? Вот взяв кожу и продев в неё иглу. Пронзив кончиком кожу по ту сторону.

У меня сейчас была такая фантазия. И я подумала, что мне себя жалко. И меня отпустило.

Почему.

Философия засасывает меня.

Я уже несколько часов, начиная со вчерашнего вечера, копаюсь в источниках. Я не знаю, как себя оторвать, потому что осталось 2 часа и куча материалов. Как обычно. Но это так интересно!
Сейчас я по уши в Сократе. И я умиляюсь его учению. Оно безумно нравится мне по форме. Беседы, поиск субъективной истины, отсутствие страха перед смертью, поиск знания путём мышления. Содержание спорно, но это уже зависит от того, во что верит каждый. В содеражние сократовского учения я не верю. А вот его персоналия и форма философии (если это не красочная придумка Платона) шикарны. Не могу перестать видеть Лакана.

Всё больше привязываясь к Фонтену, Марсена вынужден был признаться себе самому, что чувствует некоторое разочарование. Когда-то давно знакомство с Гийомом Фонтеном представлялось вершиной его провинциальных устремлений. И вот внезапно оказалось, что его божество принимает его как друга, почти как равного.

Андре Моруа, "Сентябрьские розы"

Меня рвёт куда-то.

Не знаю, временно ли это. Но это состояние последних четырёх дней. Куча энергии. Кажется, что куча возможностей.
Впервые задала вопрос в стенах Музея Сновидений. Впервые подошла к выступающему и что-то ему сказала. Понеслась искать его книгу. Впервые так быстро собрала себя, чтобы затащиться одной в незнакомое место, чтобы купить уже эту книгу. Два дня скакать по дому. Получить одобрение от Север. Сегодня настоять на том, что хочу удовольствие - так что делайте по-моему!, и увидеть смех в глазах ребят и согласие.
Это так круто!
Неужели это не закончится?
Чувствую желание творить.

Это чертовски крутое чувство, когда они сидели тише воды, пока я спиной к ним вырисовывала все персоналии и основные тезисы и не понимала, слушают они или спят, а потом они вспоминают практически всё и, путаясь, но поправляя друг друга, изобретая по ходу способы запоминания сложных имён, отвечают на все мои вопросы по материалам, которые я пилила им 3 встречи по 2 часа.

Чувствую себя учительницей в началке, которая научила детишек читать. Я им так и сказала: "Вы такие молодцы!", - светясь яки солнышко. И пусть их 5 человек. Но это- 5 человек, которых я чему-то научила.

Мне чертовски трудно даётся этот пробный курс по философии. Меня колбасит на каждой встрече. Это не мой родной психоанализ, в котором я плаваю и радуюсь наличию интереса к нему у людей. Я сама продираюсь сквозь обилие учебных пособий, данных, описаний. Поэтому каждый вопрос бьёт меня разрядом. Я хочу, чтобы они говорили, но я не знаю ответов, ибо пока не разбираюсь в этой науке.
Но сегодня я настояла на своей доле удовольствия. Я заставила их создать базу, которую они будут помнить. И это понравилось им. И это привело в восторг меня.
Кажется, я начинаю их понимать.

Так иногда переполняет мыслями, фантазиями. Так хочется это достать из себя, показать другим. Так хочется, чтобы другие это поняли. Вот то самое, что чувствуется и думается, как видится.

Хочется верить, что другой может понять. Пусть иллюзорно, по-своему, но так хочется, чтобы то самое.

Я учучь.

Ценно, что у меня есть место, где я могу разговаривать. Криво-косо, но всё же.
Что есть люди, которые позволяют мне это делать. Люди, для которых я это делаю. которые всё ещё ходят меня слушать. Пока я вот так западаю.
Что я могу поговорить с человеком, который в третий раз трясёт моё хрупкое, непростроенное место. Что мы улыбаемся дру другу, а потом он кидает мне в сообщения видео с лекциями, чтобы я поучилась быть ведущей.
Это так чертовски круто.
Что Вика мне сказала, что её так же колотило, когда она только устроилась в "Инсайт". Полтора года.
Как меня вообще сюда занесло? Никогда не любила это место, эту структуру, но вот уж действительно- человек может всё изменить под себя! Если бы Вика сюда не устроилась, не было бы у меня такого опыта, да ещё и предположительного места работы.
И не было бы этого странного ощущения, что людям может быть нормально с тем, что мне не по себе. Что они хватают то, что происходит, и начинают с этим что-то делать. Что они хотят развиваться в том, что им предлагают. Это новый для меня формат. Не тренинга, не доклада- а интерактива. Вот оно- желание Другого. Пока страшно, и не хочется отдавать свой воображаемый объект. Пока непонятно, куда помещать себя. Но мне нравится, что я могу говорить. Я могу рассказывать. И мне есть кому это делать.
И так приятно.