Вы включаете свет в комнате, и где то зажигается солнце

А теперь все проверили, закрыта ли дверь на ключ, и никто ли не подглядывает, не подслушивает

Потому что я рассказываю секрет. Очень-очень большой секрет. Джуффин Халли, Лорд, Пол Атрейдес, Леди Джессика, отец Рона и сотни других – все они немало потрудились, чтобы сберечь его. Но вы достойны того, чтобы знать. Вы заслужили это по праву рождения.

Все эти рассказы, которые вы с очаровательным упрямством называете волшебными, вся эта магия и сказки – это все вы сами. Моя роль тут настолько мала, что не заслуживает внимания. Вы же не хвалите зеркало, за то, что у вас такой хорошенький носик, или не говорите спасибо бумаге, что на ней так здорово разместились буквы. Это ваше – драконы, новые вселенные, принцессы с татуировками на ребрах, планеты, где цветут магнолии и ведутся сражения.

В каждом из вас столько магии и волшебства, что хватит еще на 124 таких галактики, а то и больше.

Просто. Перестаньте. Бояться.

Не закрывай глаза, когда целуешься

Той, которая верит в волшебство

И вот, в один миг, я становлюсь сильной. В моих глазах искрятся янтарные лучи, мой голос – чистый и властный, только приходится носить рубашки с длинными рукавами, да еще постоянно закрывать шею. На мне – тонкий слой полупрозрачной чешуи. Не могу сказать, что она доставляет мне какие либо неудобства, помимо эстетических. Более того – так она куда более функциональна.

Мои метаморфозы не проходят незамеченными, но я стараюсь хранить свою тайну. Я обязана сохранить ее.

Интересно, сколько еще в мире наследников Белого дракона? И сколько из них проживают свою жизнь в тот же отрезок времени, что и я? Я часто думаю об этом, а еще – о тысячи других вещах. Например, сколько еще нужно времени, чтобы мой чешуйчатый панцирь полностью окреп, не начну ли прямо во время разговора с кем-либо дышать огнем, и не найдется ли Рыцаря, желающего победить меня. Да, про Рыцаря я думаю особенно часто. Говорят, у него на ребрах татуировка белого крыла и еще корона, и что он несет смерть для любого Дракона. А все из-за этой выскочки Леи. Знаете, что учудила эта красавица – во время венчания с прекрасным рыцарем, спасшего ее от злого и ужасного чудовища, заявила, что любит это самое злое и ужасное чудовище, а на него – рыцаря – плевать хотела с высокой башни (той самой, где была в плену) и вернулась к Дракону. Тот, конечно, бесконечно растрогался и т.д. и т.п. В общем, это именно они сотворили большинство Волшебных королевств. Настоящая любовь она такая – созидательная.

Сегодня утром я обнаруживаю, что мои зрачки стали желтыми. Внешние изменения совершенно ничтожны по сравнению с теми переменами, которые происходят в меня внутри. Я ощущаю Спокойствие, Силу и красоту. Я стала очень чувствительна к прекрасному. Более того – для меня все вокруг стало прекрасным.

Я ощущаю такое вдохновение, что уже почти чувствую за спиной крылья.

На ужин меня приглашает Тим, мой новый знакомый. Я соглашаюсь, но выбираю кафе с минимальным освещением.

…Когда он раздевается, я вижу на его ребрах татуировку белого крыла

- Ты..

- Молчи. Я никогда тебя не обижу, рыцари - они защитнкики, как никак

Провожу языком по его шее, и во рту остается металический привкус

__

приметка для Энни: думала, ты прочла и это..мм.. не совсем ответило твоим ожиданиям) надеюсь, ошибалась, в любом случае приношу извинения)

Солнечные зайцы и разные ноты

Дорогой Анне, с нежностью и признанием

Я просыпаюсь от того, что солнце лезет целоваться. Лучи запутываются в ресницах, солнечные зайцы уселись на одеяло вокруг меня, а один зайчонок нашел себе местечко на ключицах. Я улыбаюсь, сонно, и потому совершенно искренне и тот час становится так тепло, будто это не солнце пожаловало в мою комнату, а тысячи маленьких комочков котят обступили меня со всех сторон.

Я и глаза то толком не протерла, а руки уже тянутся за скрипкой, что стоит у изголовья кровати. Я беру смычок, и начинаю играть. Сегодня для меня целых две важных встречи, и потому я играю уверенность, вставляю еще несколько нот удачливости, и завершающим аккордом звучит обаяния. Ну вот, считайте, к сегодняшнему дню я готова.

Можете счесть меня не совсем нормальной, но с помощью скрипки я создаю себе настроение на целый день, причем в прямом смысле. Я сплетаю из нот образ, который на время становится моей второй кожей. Я владею магией музыки, ощущаю ее настолько, что иногда мне кажется, будто в крови у меня вместо эритроцитов – ноты.

На встречу я опаздываю (сыграть пунктуальность тоже забыла, как же), но пара, мужчина и женщина 40 лет, смотрит на меня с такой улыбкой, что я понимаю, ругать меня никто не будет. Они просят сыграть для них «что то, что разбудило бы наши чувства». При этом двоя страшно смущаются, как школьники, честное слово.

Я беру виолончель, скрипка для таких заказов не совсем подходит. Начинаю мелодию с нежности, затем перехожу на более сложные аккорды, я играю воспоминания, а это очень сложно. Я вижу тонкую нить, сотканную из их воспоминаний о юности, но она совсем нечеткая, потому приходится импровизировать, аккуратно доплетать собственные воспоминания. Впрочем, они универсальные – воспоминания о поцелуях и горячих пальцев, что касаются спины. Еще, я играю им крылья, это будет как бонус, все равно они мне еще ни разу не удавались, а так хоть еще одна возможность для тренировки.

Мужчина и женщина выходят совершенно счастливые, изумленные, смеется, перебивают друг друга бесконечными «а помнишь», затем берутся за руки и идут, только ноги их совершенно не касаются асфальта.

- Не переборщила? – слышу за спиной. Оборачиваюсь. Молодой парень внимательно разглядывает мою виолончель (откуда он только взялся – 11 этаж). Затем произносит, на полном серьезе

- Не знаю как сказать… У нас там, это, проблемка в небесной империи. Нужна твоя помощь. Не могла бы ты сыграть любовь? К планете, ничего такого. А то, сама знаешь, одна беда с этим вашим экологическим сознанием.

Я удивленна настолько, что только и хватает сил – кивнуть. Парень облегчено вздыхает, говорит – можешь приступать и рассыпается солнечными зайцами.

Погрузись в аквариум

С Егором мы познакомились совершенно случайно. Как то вечером я зашла в магазин за кормом для рыб, а там стоял этот парень, тогда еще я разумеется и знать не знала, что он Егор. Более того, я бы и в жизни его не заметила, не заговори он первый.

А он заговорил, причем начал плести какую то чушь, что то про огонь в глазах, волосы, цвета расплавленной меди, и море, которое плещется внутри меня, и что я такая расчудесная, и сама об этом не догадываюсь. И когда я уже готова была развернуться и уйти – мало ли какие сумасшедшие могут выслеживать девушек в зоомагазине, он вдруг выпалил «Давай дружить».

Признаться, это меня и подкупило. Я одиночка по натуре, но в этом парне было столько энергии, столько живости и искренности – то есть того, в чем так нуждалась я сама, что я согласилась. Думала, буду жалеть потом. Думала, долго эта дружба все равно не протянется. Но уже вскоре поняла, что ошибалась. И, представьте себе, это была чудеснейшая ошибка на свете.

С Егором все было легко и просто, мы были друзьями. Мы считали звезды в созвездии Ориона, строили пирамиды из мандарин, рисовали замерзшими пальцами геометрические фигурки на снегу и называли их разными именами, будто они были полноценными существами, такими как коты или собаки. Как то я призналась, что никогда не видела на моря, и потому меня зацепили его слова, которые он сказал при знакомстве. Егор пожал плечами, мол, мало ли что тогда говорил, чтобы привлечь внимание, а потом принесли наш заказ, и мы ели шоколадно-миндальное мороженное, совершенно счастливые, разумеется.

Когда я снимаю наушники, с которыми не расстаюсь и ночью, я слышу звук прибоя. В лицо дует южный, совершенно ласковый ветер. И когда я уже готова смириться с тем, что все это – сон, Егор касается моих ладошек, говорит – смотри, видишь линии? Я киваю. – Это не сон, Ангелина, раз можешь разглядеть руки – это не сон.

Мы построили 10 песочных замков, но, что гораздо важнее – мы построили нашу дружбу. И дальше она будет только укрепляться.

Во имя моего моря и моря, что плещется внутри каждого из вас

Чарльз Котовски

Я мягко ступаю лапами по холодным плитам длинного коридора. Он очень тусклый, но это только если смотреть обычным зрением. Если приглядеться зрением настоящим, кошачьим, то можно увидеть вспышки синих и оранжевых пятен на стенах, разноцветные следы на полу, а воздух из прозрачного становится светло сиреневым, а возле дверей обретает и вовсе изумрудный оттенок.

Это все цвета фантазий и надежды. Больница полна ними. Даже самые безнадежные пациенты представляют как катаются на дачном гамаке, или как курят трубку после вечернего Бродвей-шоу, или как сажают незабудки около своего дома.

Моя работа - ощутить это все, пропустить через себя. Я - пушистый проводник энергии, антенна, если вам угодно такое объяснение. Мечты, желания всех людей – они все настолько реальны, что я ощущаю их физически. Ощущаю и вдыхаю в них силу.

Я вхожу в одну из палат. Светло салатовые стены, обклеенные фотографиями лис – больошй, величественный и совсем еще лисенка из журнала «Зеленый дом». На кровати лежит девочка, светловолосая, двенадцатилетняя. Очень славная девочка, должен заметить. Я запрыгиваю к ней, ставлю лапы на солнечное сплетение, зажмуриваюсь, и открывая глаза смотрю на нее уже кошачьим зрением.

Огромная зеленая поляна, усыпанная цветами, высокая трава щекочет ладошки девочки, которая сидит в центре. Чуть в стороне стоит дерево – ветвями оно достает до неба, сплетая причудливые ажурные узоры. Девочке на руку садится божья коровка – 12 точечек, 12 лет. Как мне, - смеется девочка. Из-за дерева показывается лисичья мордочка, затем медленно, неуверенно выходит и сама лиса. Девочка со смехом бежит к ней, гладит, говорит «Будешь со мной дружить? Я знаю много сказок про лес»

Я подтягиваюсь, не переставая мурлыкать. Красивая мечта. Яркая. Живая. Девочку убаюкивает мое мурлыканье и она засыпает.

На утро медсестра бегала по больнице, спрашивая, кто притащил сюда лису. Одни недоуменно пожимали плечами, другие смеялись. На планерке решили пока оставить ее, живет же у них уже серый кот. Если теперь смотреть на больницу особым зрением, можно увидеть, что прибавилось мандариново-рыжих пятен – цвета исполнившийся мечты.

Я мурлычу, радуясь хорошо выполненной работе. Я - Чарльз Котовски, обыкновенный серый кот, который всего то и умеет - быть проводником желаний и света.

Нужно выбрать рассказ для студенческого журнала, а я все не знаю какой. Это будто выбирать, кто из твоих детей поедет на бал.

Поэтому мне и нужна ваша помощь. Пишите в ответах, или просто где видите свободное место, первый пришедший в голову рассказ, который запомнился, если таковых не обнаружится - пишите "все тленно, сочиняй другое".

Мы бесконечны. Клянусь всеми спутниками Юпитера

Мы стоим на деревянном паркете, правая рука – на запястье того, кто рядом, большой палец отмеряет пульс. Мы – это 7 девушек, лучший (по версии журнала «Культура Четырех Галактик» ;) танцевальный коллектив, собственно, четырех галактик – Млечного Пути, Андромеды, М82 и Спящей красавицы. Меня зовут Касатка, сиреневолосая девушка, что стоит слева от меня – Мира, справа – Электра. Мы все носим имена звезд разных созвездий, и это чудесно, скажу я вам. Просто космически, клянусь всеми спутниками Юпитера.

Наш следующий номер – танец Большой Медведицы. Хрупкая девушка, наверняка плутонянка, показывает на огромном мониторе движение созвездия с 9 по 28 июня. Это то, что мы должны будем воспроизвести на сцене в День единства 4 галактик. Не очень легко, хотя ладно, чего скрывать – это безумно сложно. Но как каждая актриса мечтает сыграть Джульетту, так каждая танцовщица мечтает танцевать Большую Медведицу.

Мы надеваем костюмы из черной атласной ткани. На 11 позвонок крепим светодиодную «таблетку» - она будет зажигаться или гаснуть в зависимости от ритма. Такие же «таблетки» цепляются на ладошки и ямочку между ключицами.

Мы расходимся в стороны, выключается свет, начинают играть аккорды, под которые мы будем танцевать Большую Медведицу. Я узнаю в них Энигму, Moment of peace. Что же, поехали.

Мы не репетируем каждое движение, никто не говорит нам что и как делать. Это приходит само. Наше тело имеет память звезд. Все мы изначально были космической пылью, каждая клеточка нашего организма произошла от взорвавшейся сверхновой. Но это было после – а до того – мы сами были созвездиями и планетами, подсказывали дорогу путникам, слушали молитвы детей и принимали клятвы влюбленных. А еще до этого – освещали ледяное пространство, нагревая его, создавая жизнь.

Так что танцуя, мы не создаем ничего нового. Мы воспроизводим нашу прошлую жизнь.

В зависимости от движений загораются разные «таблетки» и проектируются на черную, чернее помыслов последнего диктатора планеты, стену. Там зритель может наблюдать движение созвездия Большой Медведицы, ускоренное в 111 тысяч раз. И пусть меня переселит на безымянную планету-отшельницу тот, кто скажет, что это не есть самое удивительное искусство.

… Электра зовет меня пройтись с ней по магазинам, чтобы помочь выбрать ей варежки.

- Я даже не знаю – глупо это, или забавно – в прошлой жизни иметь температуру в 16 миллионов кельвин, и чувствовать себя комфортно, а тут – мерзнуть при -4.

Мы смеемся, и сразу две звезды над нашими головами вспыхивают сверхновыми. И на землю падает пепел, называемый в этом мире снегом.

Демиургу нет нужды уметь, к примеру, летать. Достаточно выдумать того, кто верит, будто он это умеет. И так со всяким полезным трудовым навыком. Поэтому большинство демиургов вообще ничего толком не умеют, даже шнурки завязывать.

Так и живут.

(c) Макс Фрай. Советы начинающим демиургам (создателям миров)

осилишь?

О силе

Мы с Лизой стоим на перекрестке улиц Монетчиков и Князя Острозкого. Я курю, пальцы дрожат, из-за ветра пепел летит мне на пальто, вначале я стряхиваю, но мне быстро надоедает, и я оставляю как есть. Впрочем, все равно идет снег.

- Лиза, - начинаю я

Она стоит, ссутулившись так, что мне не видно ее лица. Видимо, разглядывает снежинки на рукаве. Или размышляет о вулканах – с нее станется. На самом деле у меня еще ни разу не получалось угадать, о чем она думает

- Лиза, - повторяю

Она по-прежнему не поднимает голову. Только сейчас замечаю, что шапку я ей все-таки купил никудышную – она едва прикрывает уши. Злюсь на себя и на Лизу - что не сказала сразу. Эх, ладно, нужно выводить ее с этого оцепенения

- Я придумал продолжение истории о черепашке По

Лиза прячет руки в карманы и смотрит на меня так сосредоточено, будто пытается прочесть продолжение прямо из моих мыслей. Увы, ее ждало бы разочарование – разумеется, ничего я не придумал, просто черепашка По – единственное, чем мне удалось ее заинтересовать за целый день, который мы провели вместе. Лизе 7, если что. И она моя дочка.

- Ты умеешь дышать огнем? – вдруг спрашивает девочка

Я мигом справляюсь с растерянностью, и киваю. Те, кто говорят что детям нужно говорить исключительно правду, чтобы они потом не разбили нос или что-нибудь еще о суровую реальность – просто жалкие скептики, асоциальные личности и планктон без воображения.

- Конечно, дышу. Сигареты – это прикрытие, а иначе что люди будут думать, когда у меня просто так дым со рта пойдет? Вот и приходится везде с ними таскаться. Для конспирации.

- Я так и знала, - говорит Алиса. По-взрослому так, будто просто услышала подтверждение и так известной теории. – Дядя Коля говорит что курят только дураки и червяки – тут она начинает хихикать, видимо только ей понятной шутки. А затем добавляет серьезно – А ты же не такой. Я так и знала что это ты не по-настоящему

Лиза заявляет, что больше не желает слушать историю о маленькой черепашки По (ох, а я только придумал новый сюжет – как она попадает в детскую песочницу и знакомится с пластмассовой формочкой слоника Эндрю). Она говорит, что хочет услышать всю правду о драконах.

- О ком ты хочешь услышать правду? – переспрашиваю я

- О тебе и других драконах, которые становятся людьми только раз в месяц, чтобы повидать своих детей. И вдруг добавляет так тихо, доверительно

- Можешь приходить ко мне и в другие дни, я не испугаюсь, честно.

_____________________________

Я обещаю себе бросить курить и договорится с Аней, чтобы она чаще разрешала гулять с дочкой. Хотя… неужели правда не испугается? Я разглядываю в зеркале кожу, которая уже опять начала покрываться полупрозрачной чешуей. Нет, Лиза – не испугается. Вон какая боевая, и смышленая – так быстро обо все догадаться. Поговорю еще завтра с Хеллом – может Аня поторопилась, определив ребенка в обычную школу. Я обещаю себе завтра подумать над этим и отправляюсь на вечерний полет над городом.

Зато у меня гирлядна красивая. в отличии от некоторых

не то, чтобы я сомневалась, что вы прочтете

но да, я сомневаюсь что вы прочтете

О нежности

Эта девчонка, кажется Лилечка, стоит на песке. У нее босые ноги и развязанный пояс от платья. Она опускается, и пропускает песок сквозь пальцы. В ее ладошки остаются мелкие камешки и поломанные ракушки.

— Лилечка, - хочу сказать я ей. – Лилечка, ты так красива. Зачем ты ходишь тут босиком? Острые края ракушек могут порезать твои ноги. Хочешь, я принесу тебе твои туфли? Или нет, давай я отнесу тебя на руках до самого твоего дома?

— Лилечка, - шепчу я уже вголос

Она не вздрагивает, и даже не оборачивается. Продолжает сидеть, как и сидела, и песок по прежнему сыпется сквозь ее пальцы.

Она приподнимается, отряхивает песок с платья, наконец замечает развязанный пояс, наспех завязывает. Подходит к воде. Не сразу понимаю, что она делает. Только приглядевшись, замечаю. Лилечка чертит пальцами ног руны на мокром песке. Потом начинает плакать. Не отчаянно, не навзрыд – так плачут люди, понявшие, что облака не мягкие, или что небесный купол – никакой и не купол, и к нему нельзя коснуться рукой, или просто услышавшие некую сентиментальную чепуху.

Больше всего на свете, я хотел бы подойти к ней, и успокоить. Но я поклялся самому себе ни за что не выдать своего присутствия. Может, можно было подойти в начале – но не сейчас. Ведь я стал свидетелем ее божественной игры с песком, и черчения символов на песке, и развязанного пояса в конце – концов. Думаю, подойти сейчас – было бы просто нечестно.

Лилечка заходит в воду. Прямо в платье. Я даже слышу звуки ее шагов по каменистому дну, и как шелестит платье, и что мелкие рыбешки задевают плавниками ее колени.

Она продолжает плакать. Слезы попадут в воду, и вода станет священной, - думаю я. Или же проклятой. Таким, как Лилечка нельзя плакать. В такое время случаются разные ужасные вещи. Может подняться шторм или проснуться давно спящий вулкан

— Лилечка, прекрати, - шепчу я, но она не слышит. Продолжает заходить в море – вода уже целует ее ключицу, но она не думает останавливаться. Тут я по настоящему впервые пугаюсь. Но я не могу нарушить свое обещание.

И лишь когда соленая вода касается ее ресниц, я бросаюсь в воду.

Лилечка, едва придя в себя, начинает смеяться. А потом опять плакать

— Глупый, ужачный мальчишка! Я ведь чуть не утонула. Что бы ты тогда делал? Бросился следом, убедил самого себя, что меня никогда и не было?

— Лилечка, - шепчу я. – Это платье просто чудесно. И этот бант на нем. Кстати, ты идешь на вечеринку в честь Звездопада? Говорят там будет скульптура неба – представляешь себе – скульптура неба? – и небо будет шоколадное а звезды с чистого бисквитного теста, да еще и с корицей.

— Ты совершенно невозможный, - вздыхает Лилечка. Потом долго-долго смотрит на полоску песка у самого моря.

— Тот знак, что я рисовала. Это было…а впрочем, неважно. Так с кем ты идешь на эту дурацкую вечеринку? Ничего, если я пойду с вами?

Ее веснушки на вкус, как корица.

Я не знаю, или все поголовно помешались на делах вселенских, или это просто мне так везет, но

Сегодня в маршрутке, через проход от меня, сидят два мальчишки – на вид лет 10 и 14 (хотя может и 13 и 16, или 9 и 13 – мне было видно только их плечи и головы).

Старший: У Сатурна тоже есть кольца. Как и у Юпитера и Урана.

Младший (размышляя): А какая из этих планет самая близкая к Земле?

(не иначе собрался на кольца сам поглазеть)

С: а ты что ли стишок не знаешь?

М: Какой?

С: запоминалку для планет: Медвежонок Ветчину Закусил Малиной. Юркий Суслик Утащил Ножик Перочинный.

М: (повторяет, загибая пальцы) Значит Юпитер – восклицает он. И смеется - а почему суслик - Юркин?

Именем декабря

Мы учимся держаться за руки. Дороги такие скользкие

Мы учимся вежливости. По тропинке теперь может идти только кто-то один, не рискуя упасть в сугроб

Мы учимся любить горячо и страстно. Чтобы дорогим нам людям было тепло. И еще чтобы самим согреваться от этого тепла

Мы учимся терпению. Время замедляется в 1*количество падающих снежинок раз

Мы учимся выражать эмоции глазами. Рот или закрыт шарфом, или губы так потрескались, что улыбаться невыносимо

Мы учимся волшебным вещам. И декабрь длиться столько, сколько желает каждый.

— C этого все и начинается, - говорит Тимур. Сперва ты начинаешь подниматься на свой 9 этаж на лифте. Думаешь, если тебе уже не 9 лет, тросы не оборвутся и ты не упадешь в бездну? Потом, когда за окном ночь становится в тон крыльям летающих мышей, ты не накрываешься с головой одеялом и не шепчешь заклинания невидимости, ты в это время танцуешь на прокуренном танцполе или играешь в мафию в не менее прокуренной комнате. Потом ты тратишь свою первую стипендию на несусветную ерунду, а не на обещанный себе же в детстве грузовик киндеров. А после этого, что еще ужасней ты пров

— Тим, - перебиваю я. - Я просто просила не звонить мне сейчас, потому что я буду спать. Не надо тут строить из себя проповедника учения Питера Пэна

— А вот сейчас ты должна выглядить в своих же глазах клятвоприступницей! Кто говорил, что спать днем - это самая глупая прихоть взрослых?

Карина, 21:40

Я начала смеяться, потому что это была очень смешная шутка, ахахах, даже сейчас когда вспоминаю – аж слезы из глаз от смеха! Шутка - потрясающая, просто высший класс!

В смысле какая? Вы не слышали? Там что то про дерево или велосипед, ахах. Не помню. Ладно, вы меня раскусили, я смеялась не из-за шутки, а из за того парня, который ее сказал. Уж ее вы точно видели – он был в темно зеленой рубашке в клеточку, и очень, очень красив. Он что то сказал и улыбнулся, я не расслышала что, но решила, что он пошутил вот и залилась смехом, чтобы он понял, как я ценю хороший юмор. Как вы думаете, он меня заметил?

Алиса, 21:42

Карина – дура. Я так и знала, что не стоило ее брать с собой – только видит мало-мальски сносного мальчика, как тут же начинает играть роль умалишенной курицы. Она думает, что этот образ притягивает к ней противоположный пол. Руку он притягивает. Причем к лицу окружающих ее людей. И что – не успел этот парень, ну в зеленой рубашке в клеточку и двух слов сказать, как она тут же начала ржать, да еще и запрокидывая назад голову. И главное – смеется она, а неловко себя чувствую я. Что он сказал? Что то про виски или цвет салфеток, не помню. Может и остроумно, но надо же себя сдерживать. В любом случае, Карина вела себя неуместно. Если я еще раз захочу ее куда взять – пристрелите меня.

Дима, 22:01

Так и знал, что не надо было звать этого выскочку! Пришел он значит, улыбнулся, что то ляпнул, поправил манжеты этой своей зеленой рубашки – и все, девчонки уже млеют! Что одна, что вторая. Что он сказал? Не помню, чушь какую-то. Разве он похож на того, кто ведет интересные беседы? Я весь вечер развлекал их, а Алиса мне говорит, когда я ей уже пальто подавал: «Жаль, что ты раньше не пришел. Такое пропустил, мы здорово посидели». И благодаря кому, интересно?

Антон, 19:01

Передайте, мне, пожалуйста, оливки

Антон, 22:32

Оливки мне так никто и не передал. Зато все 3 пригласили жить к себе.