Drowned.

И опять я наступила на свои гигантские грабли, которые пыталась неоднократно выкинуть. Что за они?

Парень? Нет.

Проблемы с мамой? Не-а.

Предательство друзей? Ох, это бы я точно пережила. Нет.

УЧЁБА .

Сколько будних дней подрят я говорили сама с собой в голове на тему того, что пора начинать учится. Сколько раз я клялась, что с завтра, с понедельника, с ноября, после Нового года, после чего-то там ещё и, конечно же, после лета я точно беру себя и свою голову в руки и упорно стараюсь не заморать последнию страницу дневника не совсем хорошими оценками.

Так много было этих раз, а в итоге что?

В итоге я понимаю, что мой одиннадцатый класс не только делает меня самой главной в нашей уютной, маленькой, но иногда до чёртиков раздражающей школе, он подгоняет меня к порогу, переступив который, я никогда больше не могу сказать, что я ребёнок и у меня впереди так много времени, чтобы начать учиться. Я, по сути дела, как раз таки и заканчиваю учиться, а дальше взрослая жизнь, которая мне скорее покажет средний палец, чем даст очередную отсрочку до завтра.

И поэтому я сижу над учебниками и пихаю себе в голову то, что просто невозможно запихнуть туда за один грёбанный вечер. Я исписываю столько листов в тетради, что хочется отрезать себе пальцы, потому что они болят. Я забываю, что нужно ложится спать, потому что мне некогда это делать, а утром я забываю кто я вообще такая.

Конечно, всё это я делаю в последнюю неделю четверти. Потому что это я.

Сердце пропускает удар, а легкие отторгает воздух. Чувства внутри смешиваются, и мне хочется плакать навзрыд. Я открываю дверь и вижу человека в белом халате, который сидит за своим столом, и от звука, открывающейся двери, поднимает свои карие глаза. На стене висит таблица с буквами, которых я никогда ещё не видела сама, без линз для большего минуса, что лежат у него на столе в странном чемодане. Здесь нет какого-то определенного запаха. Здесь нет жутких остроконечных приборов. Здесь нет ничего страшного и опасного для обычного человека.

Но есть для меня.

Мне предлагают сесть в кресло у стены, чтобы начать осмотр. А мне так хочется выйти в окно. Так хочется избежать снова эти разговоры о том, что мой минус растёт; что астигматизм прогрессирует, а они пока что ничего не могут сделать, ничем не могут помочь на данный момент.

Тем временем, я продолжаю думать о том, что мне только шестнадцать, но мой минус на глазах шокирует некоторых врачей со стражем, раздражает и доводит до истерики меня. Но мне ничего больше не остаётся, как выйти из этого кабинета и снова надевать линзы по утрам, очки вечером.

Самое сложное – это взять и уехать прочь с этого города и от этих знакомых людей.

И проблема не стоит в покупке билета или в месте проживания. Я просто трусиха, которая старательно это отрицает и говорит о том, что все чувства мною забыты и истоптаны (хотя это почти точное и верное утверждение). Что я не боюсь тоски по дому, что я, наоборот рвусь отсюда. Что я готова попрощаться со всеми, кого когда-то очень любила или до одури ненавидела и презирала. Что я забуду все дороги до тех мест, где мне было хорошо или скучно.

Я обо этом всё вру, но только во благо самой себе. Потому что, я честно хочу отсюда уехать , но не могу обещать того, что спокойно и без слёз это сделаю.

Пропадают мои надеж ды на то, что я буду неотразима в день, когда вся моя школьная жизнь останется хорошим (не всегда, правда) воспоминание из прошлого. А исчезает она с каждым новым куском пиццы в столовой на первом этаже, откуда не всегда вкусно пахнет.

Но на данный вечер, моя проблема немного другая, а точнее домашнее задание для театральной студии. Всё начиналось безобидно. Я хотела сделать пародию на Брайна Молко и его душераздирающую My Sweet Prince. Я была не против, Брайн Молко даже и не знал, но тоже, наверное, особого ничего отрицательного на этот счёт не имел (целый день по-дурацки шучу). Мой вечнопечальный взгляд был готов показать ещё большую боль, а тело, которое способно на оголтелые движение, согласилось стоять, как вкопанное дерево перед несколькими десятками глаз.

Но нет же. Нет. НЕ-Е-Т.

Это Машуль не годится для пародии, потому что…вот просто потому что не годится. О, смотри, у тебя такое чудное каре, волосы чёрные, глаза такие большие, хм. А сделай-ка нам Рианну с её чёрным зонтом.

Конечно, К.В..

Во мне же течёт кровь настоящей чёрной женщины с роскошными формами и с пластикой я в ладах. А ещё, я, конечно же, умею делать сильный и пронзающий взгляд.

Ага.

В общих словах, я в жопе ребятки. Пародия на Рианну не готова. Костюма нет. Зонта нет. Слов песни не знаю, голоса у меня нет (благо хоть то, что можно под фонограмму), а сие представление нужно показать завтра. Пих-Пах-Пух.

Сегодня только среда, а мне уже хочется разорвать календарь, пристрелить себя и сорвать эти негреющие батареи в своей холодной квартире. Мои ноги ноют от ходьбы, глаза болят от линз, потому что у меня нет времени и возможности их снять. А в театральной студии наш этюд в гараже с преступниками и заложницей провалился с треском, будто шуруп в гаражную яму, но в этом есть свои плюсы. Я, правда, их ещё не разглядела, но чувствую, что они есть. Наверное. Возможно. Я надеюсь. Коротко о главном, и мне больше не хочется ничего писать. А писать, в принципе, больше и не нечего.

Проснись завтра вовремя, я.

Я отрезаю свои тёмные волосы, а потом снова пытаюсь их отрастить. И это, простите меня, чёртов замкнутый круг .

Я не смогла найти свою серую шапку, но это не единственная проблема, которая омрачала мой сегодняшний, итак совсем не чудный, день.

• Утро началось не с кофе, а с проколотых пальцев булавками, когда я старательно приделывала погоны на свои плечи.
• Прогулка по сонному городу также не удалась, и пришлось прижиматься к костлявой девчушку с сальными волосами в общественном транспорте под номер девять.
• В школе пахло трауром и искусственными венками.
• Огромные капли дождя проникли во все ниточки моего шерстяного свитера и намочили мои неидеально ровные короткие волосы.
• Врачи меня выгнали из кабинета и сказали, мол поделом мне и нечего прогуливать.
• Вечером на улице стало до одури холодно, а я была одета легкомысленно легко (обожаю строить тавтологии).

Только на курсах польского языка, мне захотелось себя саму похвалить и на секунду перестать ненавидеть свою жизнь. Именно поэтому, я не занесла этот пункт в вышеперечисленные под кружочек, потому что он не такой уж и хреновый, как мог быть.

ON THE WHOL E , когда-нибудь, я сяду и исправлю свой блог, сяду и напишу что-то хорошее, сяду и подпишусь на тысячу прекрасных людей, когда у меня будет на это время. Сейчас же, я старательно делаю хитровыдуманную алгебру и жду завтрашних занятий в театральной студии.

Спокойной ночи, я.

Наверное, это как-то не совсем круто - в шестнадцать лет почти полностью осознавать, что такое смерть. То есть, я не говорю о том, что я видела свет в конце чернющего туннеля в то время, пока за мной пришла старушка-клиническая-смерть, а после отпустила меня обратно, а не заграбастала с собой.

К сожалению, в свои (всё эти же) шестнадцать, я видела, как умирают люди. Умирали они в (моём) отцовском доме, за тонкой стеной, в соседней комнате, в доме напротив и в квартире моей тёти. Всех этих людей я знала слишком хорошо, чтобы вместо улыбки при встрече, сказать им "Прощай" со слезами на глазах.

Но что мне остаётся? Мне остаётся только написать о том, что это лето было смертельным. Пять смертей - это, конечно, не так уж и катастрофически много для всего мира, но для человека моего возраста, это может превратится в огромный молоток, который дубасит по психике. Этим летом я видела, как человек делает последний вздох, как почти неузнаваемое и бездыханное тело мужчины везут на судмедэкспертизу, как военный (здоровый мужик) не просыпается утром, как человека вытаскивают из помятой машины, как на пожилом морщинистом лице застывает прощальная улыбка. И я не особо пострадала из-за всего этого, откровенно говоря. В какой-то мере, моё сознание и восприятие мира покрылись ещё одним слоем бетонного раствора, то есть стали крепче.

На данный момент, моя жизнь напоминает мне большую пустую коробку. Я часто слушаю СocoRosie, а в их песне под названием You wanna fuck me отчаяно пытаюсь найти нормальную любовь, а не только пропитанные строчки инцестом. Что уж говорить, а если говорить начистоту, то только в песнях, книгах и фильмах я нахожу любовь. И весь абсурд в том, что я могу найти любовь везде и всюду, но только не в своей жизни. Вот тебе и большая пустая коробка.

Зачем мне записывать иногда свои мысли?
Какая в этом надобность, если никто их потом не прочтёт, ну и даже, наверное, не увидит этих предложений, в которых заложено что-то моё личное?
Я очень даже хорошо знаю ответ на этот вопрос, и, надеюсь что он очень даже логичен и вообще имеет место быть.
Надо же мне знать, кто и что я такое. То есть анализируя все свои записи, пометки и откровения на бумаге, я могу точно сказать, что я за человек. Нельзя же жить с плохознакомым человеком, а даже если и можно, то всегда от него можно уйти, а в некоторых случаях, даже сбежать. Проблема в том, что от себя-то никуда не денешься, даже при большом желании.
Поэтому, я пишу, читаю, узнаю, слушаю, понимаю и пытаюсь принять себя, чтобы не сойти с ума наедне с собой же.