ellay-ellay

Время день,

Четырнадцать девятнадцать

Неопределенно жалею, о том,

Что книги нет под рукой.

Время день,

Четырнадцать девятнадцать.

Те, кто моложе нас

Энергично пьяные

Красиво шагают, по улицам

Тем улицам, что проносятся мимо окон,

В которых едем мы.

Время день,

Солнце припекает всех,

А мы замечаем лишь сокращения,

От недостатка кислорода.

Время день,

А мы скучные авантюристы.

Те, что с камнем на сердце

и пустыми руками.

Тише проявлять чувства говорят. Тише говорить говорят. Тише жить получается.

Я хочу кричать, хочу не бояться, хочу быть тем, чем себя ощущаю. Сказать хочу то, что думаю, без всяких предрассудков. Как то вышло, что нельзя так, не получится получить то, что хочешь, делая искренне. Скажешь в лоб и напугаешь, испортишь все… Так что ходи и молчи, делай все тише.

Кто-то мне сказал, что чем дольше ждешь, тем весомей результат, может, и я так говорю, но вряд ли в это верю. Не получится ждать спокойно, не изводя себя, когда сильно хочешь, так к чему это?..

Не правильно живем, не правильно привыкли жить. Говорим по правилам, и говорить не получается.

Буду представлять все слишком реально и живо!

Представляю весь день массу вещей, хороших и плохих, реальных и невообразимых.

…

Например, на празднике с мало, но давно знакомым человеком, в руке непременно стакан с алкоголем, все весьма неловко и думается о том, что как не старайся весело не станет, слишком уж неловко. Вы переглядываетесь, улыбаетесь так, мол «приятель, я не знаю, как бы сделать веселей» и снова крутите головой по сторонам, в поисках веселья.

Или так: ветреный день, дождь, иду на автобусную остановку, мимо стройки. Много людей ползает на самом верхе недостроенного дома. Из бетонных плит, которые будут стенами, торчат прутья. Один маленький человек, поднимается на плите, которую несет кран. Срывается с ее края и за долю секунды падает на те, самые прутья. Слишком резко, и на секунд пять, наступает идеальная тишина, от которой звон в ушах. Кровь как вылитая из пакета, разливается вдоль стены.

После вечеринки, вспоминая, все кажется не таким уж и неловким, вроде как, и очень даже классный вечер-ночь был. Мелочи становятся приятнее и важней. Думаешь, что такая неловкость может и рождает искренность, потому что когда переглядывались, чувствовал уязвимость, приятную уязвимость, которую (где-то очень глубоко) ты хочешь сломать, и быть чище без маски приличия.

После падения строителя, когда уже прошла звенящая тишина, наступает хаос, и наоборот все как-то громко говорят, громко бегают, громко переживают. А я мимо иду. Иду и думаю, что будет, что друзьям рассказать, необычный день получился. А как, почему я не переживаю? Где же слезы, о погибшем? Все правильно, я его не знала, и могу лишь ненадолго расстроиться. А вот если бы кто-то близкий?

Как то ночью, фильм смотрела, часто в то время ночами не спала. Сообщение приходит, прогуляться зовет. И правда погода отличная, лето, а дома душно. Совсем легко соглашаюсь, быстро одеваюсь и выхожу. До утра проговорили ни о чем, непринужденно, о том что в голову пришло. Домой когда пришла, спать легла и все. Не думала ни о чем, а ведь через год та ночь, в воспоминаниях, будет неловкой прогулкой, которая разоблачала нас как честных и искренних.

На стуле ученый сидит, молчит, и вставать противится. Никуда его не вытащить, сидит и все. Все знали, что он умный очень и веселый. И почему он сидит, молчит и не встает, никто не понимает. Говорят, может, загрустил.

Мысли об убийстве вроде, как и не позволительные и невероятно манящие. Вот попробуй ум свой проверь, спланировав идеальное убийство, и так чтоб ни один полицейский не подкопался, ни один детектив не подумал на тебя. Лес, например, хорошая же идея для того, что бы от тела избавиться. Красота природы скроет уродство сущности человеческой, во всех проявлениях – прелюбопытная мысль.

Этот мужчина взрослый – парнишка совсем. С терпким нравом, но с легкостью и простотой в душе. Говоришь с ним и легко, заставляет забыть о быте. Его даже островом назвать хочется, весь необычный, комфортный и когда после прогулки расходимся по домам, даже пугает, как он далеко мысли уносит, возвращаешься в реальность и становится грустно, обратно хочется. Он, и ветреный и домашний, задает тон разговорам, но говорит не о тяжелых, затягивающих взрослых проблемах, а о том, как хорошо бы сорваться куда-нибудь далеко или не далеко, и создать совсем все по-другому.

Ученый так и сидел. А я только через долгое время поняла, что тоже сесть хочется. Слишком инертное движение вокруг и внутри. Подумала, что ему очень повезло, что нашелся человек, который все успокоил и позволил ему сидеть и вовсе и не грустит он, а даже наоборот, сколько гармонии в глазах его и спокойствия. О дурном думать перестала, все легкое, простое, почти ручное, почти доступное.

…

И такие картины, прямиком из воображения, перед глазами намного чаще и интересней, чем-то что вокруг. Не увлекает на столько, реальность, как то, что ярко воображаешь, можешь контролировать и запросто определять свою роль в событиях.

Как же так сложилось, что все первоклассно, но иллюзия? Что трепетно, но без романтики. Что с добротой, но без заботы ласковой. Что хорошо, но не о том. И тон голоса тихий, что не выражает как бурной радости, так и злого безразличия. Слишком тихо. Как всегда, время ожиданий – безвременно изводит, и тишина доходит до каждого из нас.

Ощущаю себя диким зверем, желающим, лишь сохранить свою свободу, свой комфорт. И такого как я, меня, загоняют в угол люди. Они пытаются говорить со мной, я не понимаю о чем они. Пытаются аккуратно тянуть свои руки ко мне. Это все больше начинает меня пугать, но я тихо рычу и иногда скалюсь. И в какой-то момент они понимают, что я не смогу укусить их, напасть. Такие животные, каким был я, не кидаются на людей или это редкие случаи. Поэтому нас мало. Кажется, что мало. Нас прячут в клетках.

И меня садят в одну из таких клеток. Я сажусь и пытаюсь понять, что будет со мной?что будет происходить дальше?и как мне быть?

Первые дни я лишь кругами хожу по клетке, совсем не ем и никак не могу просто поверить, что со мной могло такое случится. Мысли стали перебивать одна другую, сомнения начинали одолевать. Мои хождения начинают превращаться в инертные сокращения, передергивания. Даже когда я садился, ноги как бы продолжали идти.

Я решаю, что питаться мне необходимо, что бы выйти из этого положения. Долго принюхивался, по началу, кругами ходил вокруг тарелки, но оказалось, что кормят меня много и очень хорошо. Это прибавило смелости, и какой-никакой уверенности. Мне это начало нравиться, и я начинаю привыкать ко всему, даже к новоиспеченым хозяевам.

Позже они покупают мне ошейник и для начала дают его мне в клетку, что бы я понимал что это. Положили они его рядом с местом, где я спал. Поначалу я избегал его, и он меня злил. Потом я привык. Ошейник даже казался мне красивым. Когда я дал согласие на то, чтобы носить его, они стали выводить меня на улицу. Меня это очень радовало.

Примерно, через полгода, я начал понимать, что почти забыл, что было со мной до клетки. Лежал, смотрел в потолок, даже странно было думать о том, что было совсем все по-другому. Я чувствовал, как меня любят хозяева, заботятся обо мне очень хорошо. У меня было все необходимое. Я быстро забывал свой лес, те мысли, которые у меня были до клетки и даже впервые дни. Забыл, как хотел выбраться от сюда. Мне начинала нравиться клетка.

Единственное, что никак не давало мне покоя – это то, что со временем, мои судорожные передергивания лишь усиливаются. Мне начинает казаться, что я блоха, которая постоянно, потерянно скачет с места на место. Прыгает, прыгает и не понимает, где остановится и зачем она прыгает. Не видит смысла всему своему повидению.

Чем больший комфорт доставался мне, тем сильней и судорожней становились мои прыгающие движения. Спустя еще полгода, я начинаю чувствовать боль в суставах, от всех моих колебаний, да и вообще ощущение суматошного движения меня утомляло. Когда я начал слабеть, от всего этого, мои хозяева стали на много холодней ко мне, приходили лишь покормить или прибрать клетку. Тогда я заметил, что и мое расстроеное состояние еще больше усиливает колебания.

Через еще какое-то время, я совсем высох. Стал намного меньше. Осталось слишком мало сил и даже мысли стали реже посейщять меня. Я стал дергаться, даже когда спал, это сопровождалось шуршанием газет и дребезжанием прутьев самодельной кровати. Хозяев это раздражало, я стал им ненавистной обузой.

Когда им окончательно надоело терпеть, они отнесли меня в лес. Я уже не знал, жил ли я именно в этом лесу, до того как они нашли и поймали меня, или нет. Хозяева оставили меня под деревом.

Воспоминания совсем оставили меня, я был только в моменте «сейчас». Последнее, что я помню, лишь то, что судороги становятся все тише, я почти не дергался. Все вокруг становится спокойней и звуки почти затихли. Мне нравилось, то что я начинал лежать все более мирно и мир становился тише. Я ослабел в конец, и всякие движения прекратились вовсе. Наступила глухая тишина, я остался с собой наедине.

И вышло, что родился я, подобием волка, а умирал похожим на блоху.

Мы те, самые далекие, быстро меняющиеся, даже неуловимые. Наши руки, безконечно длинные, как ветви ивы, взвиваются к небу слишком часто. И это то, что делает нас прекрасными.

Мы те, кто никогда не бывают такими как вчера, солнце вновь встаёт и лица меняются. Слишком пугливые и невозможно смелые, мнем города и страны как листы бумаги, складывая то самолеты, то корабли, то журавлей, то ненужные комки, которые летят в мусорные ведра.

Мы те, кто отдается волшебству звуков безвозвратно и до конца. Танцуем под звуки природы самые красивые танцы и движения становятся самыми гармоничными, а мелодия самой красивой. Движения плавные, как волны помогающие плыть.

Быть любимыми мы не умеем, но любим на столько сильно, что все становится простым и счастливым. Мы те, кто не признает алкоголь, наркотики и стимуляторы, мы те, кто созедает и преображает смыслы окружающего, нам достаточно создавать прекрасное вокруг себя и каждого.

Мы те, кто слишком гениальны, что бы быть умными. Мы не стераем руки в кровь, трудясь, не ломаем ног, взбираясь все выше – мы кружим в полете мимо гор и над самым большим океаном. Наш дух не ломают мысли мудрейших, основа существования, для нас, не в словах. Лишь ощущения делают нас живыми.

Мы те, кто черпают силы в самой светлой похоти. Наши тела без всякой грязи, излучающие лишь чистоту чувств. Без всякого смущения мы отдаемся любимым, создаем искренность и любовь- такой какую её придумала сама природа.

Наши ноги шагают по собственным путям и движения в стороны минимальны. Дороги не утомляют нас, мы рождены с желанием идти вперед. Обернутьсяться мы можем только, что бы на память оставить свою светлую улыбку.

Мы те, кто носит черные одежды, для того, что бы оставить темное снаружи и сохранить внутри свет. Спокойствие и гармония, которые мы несем создают, а не разрушают. Наши лица не меняют эмоций, но наши души увидит каждый, кто захочет увидеть.

Взлетая все выше, становимся ярче, есть такие, кто не имеет грани горению, они не выгорают, а льют красоту безграничного счастья и света.

Мы далеки как звезды. Ты увидишь нас только за горизонтом.

Невероятная груда чуши. Огромный склад глупостей. Все это сломало сказочный замок, неописуемой красоты.

Обломки завалили принца и переломали ноги коню.

По вашей логике: ждать больше нечего, но жить продолжать непременно стоит.

А ради чего? Поведаете?..

Ладно, понадеемся на волшебный лес. Там должен, где-то в глубине, стоять пряничный домик.

Там мы и поселимся. И не с принцем, а с абсурдно настоящим, живым человеком. Реальным будет только он, остальное можно не искать, а выдумать. И если, все-таки, в эту несуразную историю нагрянет счастье, то рациональная, печальная рутина забудет к нам дорогу.

Кто-то, когда-то, очень важный, оказывается лишь тенью, которая осталась далеко позади. Он искажает воспоминания, оставляет за собой весомый опыт, многому учит и уходит. Навсегда оставшись только тенью.

Такие черные полотна даже важней людей.

Вот встречаешь новое лицо, знакомишься, разговариваешь, но ты еще долго не узнаешь кто он, человек ли. И ко всему в придачу, люди разные бывают. Сейчас, есть такая тенденция, даже не замечать в объекте человека. Просто в какой-то момент обуславливаются отношения между субстанциями, факт человечности, при этом, не учитывается.

А если оглянуться? Что вокруг?! Может сейчас большинство испытывает гложущее чувство одиночества, только потому, что, людей вокруг нет. Да они по большому счету то и не хотят их видеть.

Дожили. Нам все побоку. Проще глаза закрыть. Надеть очки и сухо улыбнуться.

Новогодние каникулы оказались для меня ночными буднями, редкими встречами, короткометражками, терафлю вприкуску с конфетами и временем, когда я очень много была наедине с собой. Хорошенько покопавшись в спрятанных мыслях, я поняла, что копаться в них не стоит, иначе, в итоге, можно запутаться даже в самом простом. Так что, стоит делать лишь то, на что хватает желания. Говорить то, что непременно хочешь сказать. Чувствовать те чувства, которые рвутся из сердца, из души. Порой, бессмысленно играть, выдумывать, лгать и запутывать. Себя потерять можно.

- А ты же где Марни?

- Я вот, на середине стою, прямо перед тобой.

- Странно, не заметил.

- Главное, что, сейчас, ты нашел меня.

Почему я не могу пойти на работу, заработать денег много и отдать их не дорогому мне человеку, а после умереть…и даже не от голода и холода, а от какой-нибудь ангины, которую я подхватила после того как пробежалась, в ноябре, по лужам, в одних носках.

Почему я не могу улететь в Флориду, проваляться там неделю на пляже, почти спиться дорогущим вином, а потом полностью осознанно, забеременеть от лучшего друга, которого я там и найду, он полностью меня бы понимал и знал о моих желаниях, а потом улететь обратно и разбеременеть, месяце на восьмом и ни капельки не пожалеть.

Почему я не могу идти по улице обнаженной и просто от мечтательных мыслей убить человека или хотя бы сломать ему руку и полностью как данность уложить это в голове и даже суметь объяснить это другим.

Почему я не могу прожить с человеком пятьдесят лет душа в душу, по утрам выгуливая собаку, научившись готовить. Полностью питать существом удовольствие заурядных будней. У нас же много денег, веселье и большой шикарный стол, на котором мы могли испытать лучшие утехи молодости. А после этих лет, уйти в лес и поселиться на дереве и считать себя птицей.

Почему я не могу контролировать не то что чужие мысли, но и свои. Прочитать человека, как самую понятную книгу, не осложняя при этом восприятие своими соображениями, принципами… и при этом испытывать настолько светлые чувства, что броситься под поезд или задохнуться просто, потому что передумала дышать, покажется делом наравне как сходить в магазин за маффинами.

Почему я не могу писать это сумасбродство вечно, чтобы фантазия была не прерывной и вечной… так и просидеть до момента истощения организма, а потом пойти и записаться на румбу или сальсу, сходить на три занятия, а после сидеть на ступеньке в подъезде и выкурить 34 сигареты сходу и, улыбнувшись вернуться в дом, где никто не ждет.

Поскорее бы скрыться, от глаз этих зевак. Осточертело. Глупость, очевидность одна вокруг. Или люди разочаровать готовые. Они так все угнетают, вниз затягивают. Надо убегать. А хочется то того самого, возвышенного, вдохновляющего. Того, от чего над головой появляется огромный слон, розовый, несмываемая, сладкая нега, на глазах, алые щеки и наконец, того, от чего тело излучает жаркие, умиротворенные лучи, прямо в космос. Говорят, кому-то не дано, такого обрести, что они проживают всю жизнь с одним только желанием этого счастья. Страшно…

Хочу, чтобы почитал мне, не поэт и даже не писатель. Хочу, чтобы рисовал, на стенах дома нашего, душой. Хочу, чтобы отдался чувству, до звездопада в голове,. . иногда я ему рада.

Она резко вскочила и начала громко кричать на него, размахивая руками.

Нет не правда. Она только хотела, но оставила все внутри, положила на полку, решив, что мелочно.

Он молча смотрел ей в глаза и периодически отворачивался, не выдерживая напряжения.

Он боялся говорить об этом, как боится мальчик лет пяти, на улице, когда потерялся, один стоит и боится.

Она не выдержала и ушла на кухню, он пришел спустя минуты две и попросил заварить чай.

Она спокойно встала и сделала, все как он любит, привыкла уже. И снова тишина.

Она легла на диване не далеко от него, он дрогнул, как бы обдумывая тот ли это момент, но так и не решился.

Она тихо заплакала. У обоих щемило что-то в душе. Он обнял её, заглянув в лицо, глаза у него были потухшие, злился сам на себя, от нерешимости.

Так было полгода. Объятия и робкий поцелуй – для них были самым сокровенным. Они не разговаривали.

Она сильно похудела, стала серой, лишь слабо улыбалась, когда он приходил. Он старался настолько крепко её обнимать, чтобы чувствовать душу, разглядывал всю, чтобы никогда не забыть, часто целовал, чтобы она жила. И она поправилась.

Его выгнали с работы, а через неделю сбила машина. Она сидела в больнице, не отрывая руки от его ладошки. Она, не моргая могла смотреть на его глаза часами. Уже через неделю, его отпустили домой.

Все наладилось, они переехали в свою, однокомнатную квартиру.

Так и получилось такое необычное счастье. Чувства не описать словами, все не те, и не подходят к двоим сразу. Они любили, и им было достаточно чувствовать, чтобы жить.

В жизни, каждый удавку найдет

И накинет на шею другого.

Он и дальше с улыбкой пойдет

И не вспомнит ни капли дурного.

Я имя твоё постараюсь не вспомнить,

Я буду лучше себя, для другого.

И сделаю так, чтобы ты не вернулся,

Чтобы не испортил ни капли живого.

Творожные будни. Кислые.

Но можно посыпать сахаром.

Ты не подумай лишнего,

Я просто хочу, чтобы ты

Угостил меня завтраком.

Надеюсь, что каждый

встретившийся -другой.

А до тебя, будет хватать

Коснуться щекой.

Мы пару раз выживали на дороге смерти. Теперь туда ехать, на самом деле, даже не много страшно, но окружающие полны забавного сарказма, прикрывая им свои трусливые задницы. Рано или поздно все равно все закончиться, мы решим покончить с этим всем. Как это было уже будет мало кого волновать. Так что поехали чувствовать эти прекрасные чувства! Иначе, зачем мы здесь, черт возьми?!