Это просто Вьюи блог

Мне так безумно захотелось тебе написать, а так часто бывает, время от времени. Просто я довольно хорошо ухожу от этой мысли и не вспоминаю, пока опять не случится что-нибудь по истине прекрасное. Радостное. Солнечное. Я снова хочу написать, занимаю себя чем-нибудь, и так до бесконечности. Но сегодня я прощу себе эту шалость, милую моему сердцу, сентиментальность. Так много случилось с нашей последней встречи. Верно? Я думаю: ты изменился, а я, наверно, нет, для меня это сложно. Я всё тот же.

Ты так волшебно махал мне рукой 15.05, я невольно вспоминал эту осень, ушедшую на своих правах из наших сердец. Но мне приятно вспоминать то время, было хорошо: много хорошего. Когда-нибудь я забуду это, мне будет жаль. Мне всегда было интересно, как ты меня терпел? Я ведь на самом деле такой надоедливый, но мне было хорошо. Твои смски на ночь, звонки, которые я не брал, а мне просто было страшно, тревожно за что-то. Извини. А ты, наверно, уже забыл. Я ведь помню, какая у тебя "чудесная" память, хотя это удобно.

Я совсем ушла от темы.. Так вот: ты махал мне рукой, а я сейчас и тогда, вероятно, понимал, что скучал по всему улыбчивому с тобой. Скучал и по тебе, конечно, сейчас мне легче думать о том, что было. Я так долго жалел себя зимой. Столько чувств и никаких ощущений сейчас, все утекло, словно песок вновь впитал меня, высасывая все соки. Я сух, моя разноцветная душа струится среди крупинок воспоминаний, которые я тоже теряю. Тогда я не проклинал тебя ни разу, не ненавидел тебя, но что-то черное я все же таил на тебя первое время, а сейчас я улыбаюсь каждой старой смски. Жаль, что у нас не было фотографии. Я бы сохранил и её. Твою книгу я осилил только ближе к февралю. До сих пор лежит среди непрочитанных, не могу я её убрать в шкаф, как будто я спрячу и тебя.

Вот сейчас мне кажется, что зря я написал это. Ты прочитаешь, но ничего такого серьезного ты не испытаешь.

А так большое спасибо за осень 2010.

Мы тут вдруг подумали о том, что нам всем однажды приснится один и тот же сон. Удивительный сон.

Выпал первый снег. Пушистый, волшебный, искрящийся! Его намело целые сугробы. Светило яркое солнце, было тепло, и все, мы, улыбались. Улыбались вновь искрившимися глазами, вновь теми самыми чистыми улыбками, которые вы видели друг на друге. И это блаженство, ведь те года неповторимы, нет. А вспоминать их хочется чаще и чаще. Поэтому мы, такие любящие ВАС, иногда заставляем себя улыбаться, когда эти 5 лет, дорогие годы, всплывают перед глазами.

Вы были с нами, когда нам было 12, и вот когда мы резко выросли, повзрослели и пустились в собственное плаванье без навигаторов, ВЫ так же БЫЛИ, где-то за спиной заставляли нас думать. Думать прежде, чем совершить ошибки. Раньше, чем корабль разобьется о скалы. ВЫ предугадывали НАС. Вы были нашим океаном. ВЫ были всем. И остались.

Главное не менять номер сотового телефона. Тогда расстояние равно 1 звонку. Любое расстояние. Верно? Да, мы готовы, хоть в 3 утра увидеть ВАС. А знаете, что было незабываемо? Ваши опоздания, когда мы уже высматривали вас, не случилось ли чего, а вы приходили и улыбались. ВЫ всегда это делали!

Наша разница в том, что мы смотрим на мир по-разному: ты влюбленная в каждую его мелочь дождь, град, парней..А я убить готов за всю эту нежность. Ты готова строить города из песка и мусора, а я - из людей и их трупов, из их неидеальных голов, конечностей, фигур - я готов на эту названную тобой жертву, но не ты. К жертвам ты была не приучена в детстве, и я должен завидовать тебе. Но я счастлив, по крайней мере, я так думал. А сейчас нет.

Сидя тут перед монитором, проживая последние минуты, секунды здесь, в этом городе, не полностью, не до конца, но понял, что всё, что я хотел, у меня ни разу не было и не должно было быть - ни жизни, ни друзей, ни стоящей любви - ничего. Я этим не огорчен, меня это даже не задело, да это трудно, даже больно, только по началу, поэтому я хочу сказать «спасибо». Спасибо за то, что часто ставила меня на место, что иногда я плакал - это было редко, что мы гуляли и просто говорили без неприязни, без тайн. Я счастлив. Был.

Была ли ты счастлива? Ведь я срывался постоянно из-за любой непонравившейся мелочи, из-за погоды, редко из-за оценок, но чаще из-за людей и их поступков. Как ты терпела? Просто не говори мне об этом ни слова, вдруг еще протерпишь.

К самоубийцам я не отношусь, но если так случиться, что меня не станет - не плачь, ты же знаешь, я не выношу твоих слез и если там, у Бога, найдется для меня место, я обязательно пригляжу за тобой, пусть я не смогу читать тебе нудные произведения сомнительных авторов, пусть я не буду трещать, как трещотка, тебе в мобильник, я буду… Я буду с тобой. На самом деле, если верить Библии, то я буду со всеми, так что не волнуйся там, я не соскучусь. Я не буду плакать, и ты не плачь - не расстраивай меня там.

Знаешь, я так ни разу тебе и не сказал самое странное в жизни - это желание жить. Если ты все ещё жив, значит, ты хочешь чего-то, но некоторые обречены на бесплодную жизнь, вроде меня. Ты главное не запирай свою дверь - жизнь не умеет открывать её.

Знаешь, а я часто врал тебе и не договаривал. Почему? Для меня легче было сказать неправду, чем после смотреть тебе в глаза, просто я, действительно, был и остаюсь трусом. Легче окунаться в жгучую ложь, чем в ледяную правду и замерзать. Замерзать до смерти и дальше. И дальше.

И пусть больше в твоих снах мы не будем встречаться. Умоляю, не жди меня больше там. Больше их не должно быть. И лучше удали все мои фотографии, я не должен мелькать, занимая память в твоей голове. Пообещай. Но уже поздно просить, просто сделай.

На моей могиле оставь шариковую ручку и тетрадку в клетку, пусть будет мне стыдно, ведь я так хотел серьезно заняться произведениями. Я хотел писать, но так и не смог. Просто у меня не было к этому дарования, как и у многих до меня. Но они-то добились места под солнцем, у них были возможности - обидно.

Не читай эту запись больше раз, чем нужно, чтобы понять смысл, не затирай до дыр и не сохраняй - всё это должно кануть в пропасть. Без возврата.

Это одно из 5 произведений, оставленных мной 28 числа, в которые я вкладывал душу или то, что от неё осталось - впервые. И пусть это останется даром в память. На время, не навсегда - я не хочу, чтоб это было последней нитью, что могла нас связать. Нет, она просто будет последней. Последней из тех, что я мог тебе предложить взамен моей жизни.

Живи своей жизнью. Я не должен был в ней участвовать. Но все равно я не смог сопротивляться, да и она не хило меня затянула в свою череду событий.

Пусть будет так, всё будет проще. Я обещаю.

Да и признай, скажи вслух, что я был обычным. Обычным, с заморочками, с обыкновенностями, с глупым смехом, со всем, как у остальных. Скажи и я всё услышу. Скажи напоследок.

Меня разрывало написать больше, но написал лишь то, что могло попасть в точку.

В остальных письмах я не писал о любви, но пишу. Сейчас и тебе. Я люблю тебя. Люблю, люблю…. Люблю, понимаешь? Меня торкало от этих чувств, меня штормило. Это могло быть неправдой, но ведь это правда. Да, я люблю. Тебя.

Я так много раз мысленно начинал это письмо, я думал об этом письме постоянно, но то не находил слов, то у меня было плохое настроение и хотелось писать только о плохом, даже если его не было. У нас никогда его не было. У нас было все. И ничего одновременно.

Мы знаем друг друга довольно долго, а на самом деле считанные секунды, ведь мы так мало бывали вместе, да и бывали ли? Мы дольше виделись в он-лайн, чем в жизни, нас затягивала сеть, а не мы друг друга. Все те минуты, проведенные с тобой наедине или в компании, я чувствовал сердцем. Чувствовал, а видимо сейчас я начал забывать - несправедливо. Почему я не смог запомнить? Наверное, потому что я всегда был никудышным другом, человеком, богом…

Я не ставлю нам памятники, не строю мосты и так же я их не рушу, просто у нас совсем все по-другому, а нам и не нужно как у всех. Нам? А, может, лишь мне с моими заморочками?

Безусловно, сейчас я не в себе и мне хочется уехать, все сказав. Но сможешь ли ты понять?

Понимаешь, тебе не так плохо будет без меня, в принципе, так же как и со мной - пусто и скучно. Я обычный не пай - мальчик в этом городе, в городе, где таких тысячи – несправедливо -ведь я рвался стать единственным для себя и для тебя - стало быть это уже не важно, если я бьюсь об стенку и пишу это сейчас тебе.

А на самом деле я смутно представляю систему наших взаимоотношений. Она может пролегать, как протянутая нить от меня к тебе или быть лабиринтом, в котором без сомнения обитает кентавр, уставший быть никем и нигде. Помочь ему? Разорвать нить? Между нами нить через лабиринт.

И я начинаю думать, что зря я влетал своими пальцами в клавиатуру, поливая бесщадно её своими псевдослезами, значит, пора ставить конец. Последнюю. Точку.

Где бы я не был в своей жизни и после - я не забуду ни тебя, ни себя с тобой.

Спасибо.

Старания и трудности умирают через пару часов с их появления. Но это бывает лишь у тех людей, для кого они временное явления. Но не для тех, кто слеп. Жизнь как вечная борьба не только с темнотой внутренней, но и внешней. Разгневанные руки, гниющие улицы, задыхающиеся дети, чье счастье на жизнь другую потухло в глазах. В глазах, которые я не вижу.

*** ***

Изначально мертвым созданиям считал себя не я, не мать, что родила меня, крича и проклиная ребенка, что так упорно цеплялся за ту жизнь, которую он знал все долгие 9 месяцев, а Бог, именно тот нерукотворный и неосязаемый абсолют всего вечного, чистого и горем дышащего. Сейчас я не маленький и прекрасно понимаю, что к чему. У всех людей, хороших или плохих, есть плохие мысли и в их жалких попытках вылить свою ненависть, им помогли на небесах. Ангельские создания, кружащие и сталкивающие сердца и самоубийства, создали жалких, неполноценных существ, похожих на меня. Источающие мерзость наши тела – успокоение для всех остальных, напыщенных, влюбленных в друг другу, мерзавцев.

*** ***

Не основываясь на вероятностях моих шансов выжить в одиночку, я не слишком требователен к жизни. Но никчемность загоняет в рамки, не существенные, не произносимые вслух. Я, жалкий неудачник, их чувствую, стараюсь выбираться из построенной ловушки для слепых, но, если честно, существуя так не одно десятилетие, сложно уловить действительно те, нужные вещи, для того, чтобы выбраться из лабиринта, который я построил для себя сам. Нет тех слов дорогих людей, которые спасают тысячи больных. Их никогда не было.

*** ***

Иллюзии и мечты. Я был отважным воином среди этих двух стезей долгие годы, я и сейчас несу знамя этих двух частей меня самого. Утро начинается с самых простых истин, которые я понял за грехи, что унаследовал – я стягиваю со своего исхудавшего тела пижаму, замираю в ожидании приступа слез, но они не появляются. Я провожу пальцами по ребрам, соскребая кожу, раздирая спину омертвевшими палками вместо пальцем. Чувствую, как начинает щипать раны, такие маленькие, крохотные капли меня самого стекают по животу, по спине, по оголенным почти синим ногам. Я не могу видеть с самого рождения, но эти свои действия я отточил до узнаваемости. Кровавые представления – это своего рода дань Богам, что отравили меня ядом неведения истин. И, словно изгнанник, вечный странник без крова над головой, я дарю удовлетворение окружающим. К таким, как я, жалким, вечным циникам и неаккуратным в движениях неудачникам, испытывают чувство превосходство.

Хотелось бы написать что-то сентиментальное, под дух праздника. Вспоминать было нечего. Я не так много чего и знаю о мире, так что я попридумываю, не принимайся всё близко к сердцу.

Живя в нескольких кварталах от Вас, бегал бы к вам за сахаром, не мог я без него, как и без Вас. Утром я будил бы Вас смс, а лучше у нас не было бы телефонов и других средств общения, убегал по утрам из дома в пижаме и тапочках, стучал бы Вам в окно своими мертвыми пальцами без утреннего счастливого уголка губ, нелепо брошенного Вами. А я улыбался бы, как дурачок, своему глупому виду сейчас, перед Вами, не потом. Вы жили бы на первом этаже, а лучше в коттедже. Мы жили бы в деревне, состоящей из пары домов, и таких же людей, влюбленных в друг друга.

Мы любили бы каждую минуту вместе и грустили бы по пустякам, что снег перекрыл нам вход и выход, и мы смогли бы только махать друг другу через маленькое окошко в жизнь. Мы писали бы теплыми пальцами на стеклах послания о весне.

Проживая зиму в теплых одеялах, над которыми мы так корпели летом, расписывая на них всё, что мы хотим сказать друг другу зимой в самую лютую стужу, в минус 40, без надежды на потеплении. Мы все равно были бы вместе! Заперев двери, плотно задернув занавеску на единственном окне, с красными линиями на лбах, мы читали бы рассказы: Амура о любви, Аида о смерти, Бога о жизни, Часового о значении времени - больше нечего не могло быть значимым для нас среди мишуры праздника и суеты.

Это всего пара строк, ни к чему Вас не обязывающие.

М, быть может, я мог представлять это каждую ночь, ложась и просыпаясь. Я видел бы Вас во снах самой счастливой, не как сейчас, но другими мы тоже не можем быть. А так это все позыв к нежному, это любовь к громким фразам.

Прочитав, скопировав сюда э.т.о - потому что боюсь того, что в который раз забуду о недолгом существовании этого сообщества - я ощутил себя тем же "слепым" мальчуганом из 2011 года.

Иногда мне кажется, что мы общаемся только, когда я тебе жалуюсь на свою жизнь. Наверно, сейчас по этой причине, кроме как большого письма, я ничего не могу тебе толком написать. Моя жизнь летит под откос? Да, со стремительной скоростью, со скоростью звука, страшного, быстрого и пугающего. Только я почувствовал себя хорошо, я стал практически счастливым и наша дружба, но это, безусловно, иллюзии, которые я себе показываю и надумываю. Это все мир, что нереален и обманчив. Я даже не знаю почему все так, но, кроме тебя, у меня нет никого ближе сейчас. Моя необщительность и жизнь делают свое дело. Я покинут, стерт в порошок. Одиноко. Больно. И это уже не сугубо личное, а семейное. Я страдаю, но не должен. Вот сейчас я понимаю, что все мои друзья - это тоже хорошо продуманная иллюзия детства, это воспоминания, смех, но это пытка в реальности. Они улыбаются, им наплевать. Не звонят, не пишут, но не это задевает меня собственно. А их отсутствие сейчас в грудной клетке. И вот после такого, я forever alone. Громкий смех, закрытые эмоции, сухой голос, взгляд, именно тот, о котором мы говорили. И чувство предательства не проходит, но на этот раз я предал себя сам, очень подло, строя не самого себя. Я ною долго, продолжительно, изливая все чувства, и мне почему-то становится легче. Поэтому сегодня мир представляется мне последней каплей, огромной слезой, которая вот-вот потопит, поглотит. И я - это не я, боль тягучая, пронзительная, острая, но не проходящая. Я для себя, честно сказать, опять ничтожество. Быть может, я и правда так нелеп и неудачен в жизни или я себя накручиваю на колеса судьбы. Она все несется, несется. Я за ней следом, но меня тащит по земле, я задыхаюсь в пыли, в отбросах, которые встречает мое лицо. Моя сокрушительная стихия, что так нравилась мне, утекает сквозь строчки, сквозь это письмо. Я не плачу, нет, но это и не ушло бы со слезами. А вот сейчас это даже не письмо, а эмоции от а до я.

Я вспоминаю тебя, нахожу фотографии, прочитываю смс - улыбаюсь, не знаю чему только. Тем эмоциям? Воспоминаниям? Тому, что потерял\приобрел? Я личность, поверженная в плохое настроение несколько часов назад. Я открываюсь исключительно тебе, и это напоминает мне эгоизм. Когда мне хорошо, я тебя унижаю. Когда мне плохо, я ною, как девочка, как очень маленькая девочка.

У меня нет больше друзей - у меня есть ты.

JO

Я уже не помню, сколько постов\записей\сообщений связывают нас онлайн. И я не вспомню этого никогда, потому что это была НАША вечность, которую не вернешь и не измеришь. Не по тому, что мы отдалились, такого не было и не будет, обещаю. Вероятно, по той причине, что я, быть может, ты, забываем истинную ценность бытия и нашей встречи тогда, когда нам было по 7 лет. Мы, люди, обречены проживать свою жизнь, несмотря назад, но в один день в году мы вспоминаем все, словно родились. Будто только в день рождение ты стал самим собой. Я никогда не брался тебя обманывать, потому что, черт побери, так есть на самом деле.

Каждый день я о тебе думаю. Ты такая светлая, чистая, непоколебимая повседневными страстями, такая волшебная аура счастья и любви в тебе ко всем, надеюсь, и ко мне в том числе. Я не понимаю, как мы могли бы не встретиться. А ты можешь? Думаю, это сверх того, что мы можем сказать друг о друге.

Я вспоминаю столько всего, связанного с тобой в первую очередь. Я могу сказать, как дорога мне ты. Ради тебя и только для тебя было написано миллионы строчек. даже если половина осталась во мне или была не записана и забыта, когда-нибудь я вспомню их все. И наши мемуары попадут на самую дальнюю полку моей памяти и воспоминаний. Мы ведь никогда не устанем смеяться на глупые шутки из кино? Я никогда.

И никогда прежде я не знал такого человека, как ты. Умиротворенное осознание того, что именно ты делаешься для меня свешенным созданием. И даже вечность не изменит тебя - я верю. Даже небо и океан. Чтобы ни было с тобой, со мной отдельно, нас не бросит тот мир, что приютил нас однажды.

Жизнерадостное море чудес в тебе, во мне - ты, печальные встречи со мной, безумно счастливые события с тобой. Обычно я одинок в себе, а у тебя "толпа" в душе.

Я не знаю, насколько свяжет нас судьба, но никто, абсолютно никто не разрушит нашу связь, пока мы живы, пока в нас бьется формалиновый звон к друг другу. Никогда не кидался теми приятными словами, что говорит тебе когда-то, что говорю сейчас. Так много всего в душе - на бумаге почти ничего, я не разочарован в том, что не могу ничего написать тебе стоящего сейчас. Я должно быть решил, что ты знаешь все прекрасно, так же, как и я. Ведь все так, как я и думаю?

Моя сверхъестественная жажда корейского счастья разделяется и на тебя. Я люблю тебя. Люблю. Тихо, как ветер. Любить громко будут другие, а я ветер, волна, солнце, лед, пламя. Я - тишина. Я - твоя похвала. Я - твоя любовь. Я - воздух. Я - воспоминания. Я - слезы, что текут по щекам. Я все, до чего можно дотянуться. Я - все. Я люблю. Люблю тебя.

Твой ветер.

С днем рождения, чувак.

Вот и тебе 16, наверно, ты и не ждал, не такая уж это и знаменательная дата, но я уверена, что за этот год ты пережил еще больше всего замечательного - ты стал старше. Скорее внутренне, чем внешне. Там, внутри, ты уже другой. А с другой стороны: ты остался все тем же, вечно улыбающимся и жизнерадостным. Это как солнечная жизнь, только еще лучше. Когда бы ты это не прочитал, я рядом. В мыслях, в вк, где угодно. Везде: среди мишуры, нелепых образов и сообщений - есть ты и есть я. Я сожалею, что мы больше не пишем друг другу каждый день, я не знаю, что происходит у тебя, все ли в порядке. Давай снова станем классными друзьями? Точно, когда-нибудь повторим. Мне всегда было с тобой интересно и всегда будет, чтобы не случилось. Я всегда рада anyway.

Чтобы вы с удачей шли бок о бок, интуиция поддерживала ваш союз, счастье всегда сидело в кармане и прикасалось своими теплыми руками к тебе, даря даром то, что так нужно в данный момент и по жизни. Если будет время, когда тоскливо внутри, посмотри на свое собственное счастье и порадуйся тому, что оно никуда не денется: не утечет, не рассеется. Жизнь такова от неё не уйдешь. Но, чувак, рвись, терзай других, смотри только вперед, не завися от других, от ситуаций, ибо семья и друзья поддержат. Они стоят за тебя горой, ты - за них.

Я уверена, что не позвоню тебе сегодня, уверена, что врядли мои пальцы наберут лишние строчки в смс. Я где-то в Питере поднимаю бокал за твою жизнь, за твой день. Я возвращаюсь домой, а ты уже там. Я бы с радостью пришла бы и лично поздравила. В этом и есть божественная милость к моему не существу. Запах летних ночей перекрывают все неприятности, которых сегодня не должно быть.

P. S. Чтобы понять весь скрытый смысл, достаточно выключить звук.

Пока это только проба пера. До смысла слишком мал объем, но зачатки уже есть. Когда-нибудь я закончу, ибо пока нет времени.

Это была моя последняя весна в этом теле. Я расхаживал по комнате в поисках зацепок своего существования, которые я мог пропустить. Но поиски были тщетны; все было напрасно. Я рылся в столе, выкрашенном смоляной краской с коралловыми надписями на латыни. Они могли быть видны только сидящему, остальные же довольствовались его простатой. Он столько лет раздражал меня своими изюминками, которые оставлял каждый мужчина в моей семье уже пару веков, но я даже предугадать не мог, что именно среди его сокровищ - книг и документов - я найду море, спрятанное от чужих глаз и от моих собственных. Пару лет назад я играл на полу, развалив свои игрушки на полу кабинета. (С тех пор он даже не изменился, могли сменяться хозяева, другие комнаты, эпохи, интерьер, но только не это рай, среди разврата и покинувшей девственности лесов и нимф.) Я судорожно пытался разгадать загадку отца, которую он подарил мне накануне его гибели. (Он просто вышел из дома прогуляться; и его не стало. Его не искали, я просто отвел полицейский на его любимое место. Он лежал в канаве, среди мусора и вчерашний рвоты.) Я не мог решить её логически, вкладывая усердие и веру в факты. Она не могла решиться, пока я не поверил бы в то, что от меня требовали условия. А в каждом из них скрывались подвохи, которые я пока не мог обойти. Не взирая на обстоятельства, меня раздражал стук где-то внутри моей оболочки или снаружи, я не мог понять, потому что это было на подсознательном уровне, я слышал, но ничего не мог сделать - не обернуться, не понять. Я сидел, трепля себя за штанишки, и по моей щеке скатывалась слеза, горькая и непроизвольная. Я старался терпеть эти звуки, которые казались исходили из стола, словно внутри него билась какая-то жилка, вспухшие вены его стана складывались в ребусы и головоломки, и та, что я разгадывал пару месяцев, ушла, как уходило все из моей головы. Мое сердце учащено билось не внутри, а снаружи. Там, в запертом ящике, хранился я, здесь же был не я, неполноценный. Ключ от всех дверей держался на веретене судьбы, что раскачивалась на моей шее при каждом моем движении. Мой колокол в мир, без него я был некем, с ним было тоже самое, но осознание того. что мне принадлежит тайна хранила меня. Я сорвал этот талисман многих лет, все запреты слетели, как лепестки сакуры во время отцветание. Зрелище, конечно, волшебное, но такое скоротечное, что вынужден ждать еще одного сезона, чтобы рассмотреть все еще раз. Но моя же история неповторима, как второе пришествие.. Я не могу заставить себя произнести ЕГО имя, пока не могу.

Присутствие или отсутствие моего поздравления и неважно вовсе. Ни то и ни другое не сделает тебя счастливым. Но приятно, когда помнят, что и ты существуешь, верно? А так не думай, что сегодня узнала, что у тебя д\р, видела раньше, и писалось поздравление так же. Очень уж захотелось тебя поздравить, обычно я делаю это только близким людям или тем, кто уж очень интересен. Но бывает так, что по-другому не то что нельзя, просто сидишь и понимаешь, что от души идет и от каких-то порывов - так надо. Не знаю, чтобы я хотела, чтобы мне пожелали в мои день рождения. А так вот, что я думаю: обязательно живи, не довольствуясь каждой секундой своего времени, отдавая всего себя, а время от времени, умело распределяя удовольствие, радость и другие человеческие порывы, но жить ярко никто не отменял; чтоб всем горестям ты говорил "нет", такое прямое, непоколебимое, проходящие сквозь; чтоб счастье твое не пряталось, не застревало в пробках, не умирало - жило и царствовало; чтобы жизнь не кончалась и не начиналась интернетом; чтоб нес свое знамя с лозунгом "всё пройдет!". Это, наверно, единственные вещи, которые я смогла припомнить. Надеюсь, они дороги и тебе. Ах да, я забыла совсем, чтоб твоя весна всегда ступала по пятам, согревала, где бы ты ни был. Сохрани свое счастье, свои ожидания. Радостно. Солнечно. Крепись, друзья рядом.

С днем рождения.

А я к тебе.

Нам с тобой, вдвоем, надо будет сходить на море рано утром, когда нет солнца. Вы так похожи, моя душа несется по волнам, по вашим волнам. Оно сегодня бушует. Оно такое чистое, прозрачное, и страсти наружу. Не держа, не любя пустоту. Вы такие счастливые сегодня, потому что родились в эту минуту, в этот самый день, кормя собой других, даря себя друг другу. Я думаю, что ничего важнее свободы для вас не существует. А ничего красивее вас нет у меня.

Я человек наружу, чувства на пике, ты другая, моя милая. Словно противоположности, будто одиноки, не связаны друг с другом, но это не так и нет причин об этом думать сегодня. Ведь если кто-то близко - надо любить, а ты мне дорога, как море, как свобода, что мы получим когда-нибудь. Среди тусклого света через шторы я видел твои черты, и мне было тепло, хотелось быстрее одеться, купить цветы, что ты как любишь, и бежать к тебе с самого утра. Быть перед тобой с восходом солнце, это он принес меня к тебе. Говорить чушь, улыбаться, не плакать, ни в кое случае, открывать твои открытки, читать поздравления. Ерунда, а приятная. Смотрю сейчас на всю нашу жизнь, она ведь не была глупой. Верно? Мы задорно смеялись, гуляли, держались за руку, все было прекрасно. И не важно, что будет потом, это будет через год, не завтра и не сегодня. И даже, когда слезы навернутся на глаза, вспоминай меня, нас вместе. Ты не останешься для меня пустым воспоминанием, соседкой за партой. Нет, не бывать, этой лжи. Давай останемся влюбленными в друг друга. Здорово? Я весь твой. И мир под ногами, и страницы нашей истории в голове, среди солнца, радуги, конопли и тебя - твоё.

Твой дух, твоя гениальная драматургия она со мной. Ты такая неотразимая в лучах любви, не забывай это. Как же сильно я люблю тебя, так просто не возможно. Моя милая, ты подарила мне вновь столько бесценных минут. Спасибо. Спасибо! Я когда-нибудь верну тебе все.

В моих планах любить тебя дальше, продолжая историю.

Пожалуй, новая жизнь мной воспринимается как перерождение. Но чтобы такое осуществилось, когда мы еще живем…Даже если ты начнешь эту "новую" ты не сможешь избавиться от воспоминаний о старой, как бы ты не хотел. К тому же, ты уже будешь много всего знать и уметь. Человек только что родившийся умеет..немного вещей, поэтому и физически это невозможно. Наверное, я так думаю, потому что никогда не сталкивалась с этим явлением.

Ты прости, Ю, что я не пишу и даже отвечаю. У меня какой-то застой, не могу нормально с людьми разговаривать.

Удачи на экзаменах, кстати.)

Твоя жизнь - парадокс.

Может быть, кого-то это и порадует.

Мне было 20, когда у меня появилась жена и ребенок, который нам был попросту не нужен. С его рождения прошла любовь и, как говорится, "завяли помидоры". Прошли 15 лет, самые тяжелы, на мой взгляд. Это было время отторжения самого себя и семьи, время, когда я так и не понимал, почему все эти минуты, сутки, года я оставался верен своей семье. Я мог уйти, сломать стержень, что впивался мне в душу и сердце, и потерять их, бросить. Было бы гораздо проще. Но лучше ли? Ведь мое сердце эти женщины растоптали уже давно. Они кромсали его; топтали мои человеческие чувства, и не осталось у меня ничего, не тронутого ими. Но я оставался верен. Не им, конечно, а себе.

Я приходил домой, отдавал деньги, что доставались мне потом и кровь, не потому что я работал больше, чем все, и не потому что работа была тяжела для меня, хрупкого на то время. Но что-то заставляло меня страдать от физической боли, наверно, из-за отсутствие душевной. И единственным моим желанием была тишина и капля уважения, которого у меня не было все эти года, и которого я не получил и по сей день.

Когда я только познакомился со своей будущей женой, у меня была цель добиться её, оторвать от других, чувствуя превосходство над окружением, над мужчинами в частности. Но после: я не хотел ни-че-го, словно жизнь стала пустой, где я прятался за своей оболочкой. Ведь она сможет снести многое, а мне нужно время, чтобы восстановиться, чтобы не быть слабаком, которого рвет от проблем, связанных с семьей и любимыми людьми. Я всегда верил, что так у всех, что все живут не то, что не счастливы, но и не душа в душу. Я пользовался женой, она - мной, а дочь.. Наша милая дочь.

Я не могу простить себе её смерть. В тот день был гололед, снегопад – все, что безумно ей не нравилось, она терпеть не могла такую погоду. Ещё и холод, что даже в перчатках, я чувствовал, что её рука дрожит, которая всегда холодела от моих прикосновений, словно замирала на мгновения, надеясь, что это не кончится никогда. Тогда умоляя меня остаться дома, она вновь оставляла царапки, походившие на маленькие шрамы, на своих запястьях. Ведь ничего не должно было случится, ни с ней, ни с кем из нас. Это случайность, судьба, недоразумение, в котором я винил себя и до последней секунды своей жизни я буду продолжать это делать.

Её черные волосы в последний раз развевались по ветру, покидая ее, словно по венам кровь. Мертвенно бледная, она сжимала щенка на бульваре проституток. Стоя на коленях перед кровавой лужей, оставленной белоснежным, теперь уже холодным комочком счастья, не ставшего не для кого радостью, я жалел не себя, не жену, что сжимала мою крошку, которая не нужна мне была и за минуту до гибели. Я просто не мог поверить, что творение, созданное мной, погибло, замерзло на земле, что породила и вскормила каждого. Оно убито. Убит и я.

Я жил для себя, а теперь я обязан хранить память о безнадежно потерянной прорехе на моей жизни. Моя милая, я любил тебя, но понимание пришло ко мне слишком поздно. Понимаешь? Дочь, что покинула меня, любила меня больше, чем я её, как свое детище. Она умерла, улыбаясь своими бледными губами, из которых так настойчиво сочилась кровь. Однако даже смерть нашей дочери не помогла нам расстаться с женой и жить порознь. Я так же приходил в дом, где все было окончательно потеряно и где уже не пахло ничем, садился в пустое кресло и лишь ощущал чистое одиночество. Мы тихо покидали дом в тайне друг от друга, приходили обратно, скользя по полу в новых тапочках, ели, сидя напротив, но даже это мы делали в тишине. И с каждым вздохом, что отдавался от голых стен, я чувствовал, что потерял что-то очень важное в жизни, где отсутствие веры является законом. Но я настойчиво ощущал, с каждым днем углубляясь, что потеряно не все, что мир ближе, чем он кажется, что даже среди дождя моя дочь счастлива где-то, среди друзей, где кто-то заботится о ней пока я здесь, стараясь найти, что я упустил.

В 37 у моей жены нашли рак головного мозга. В 38 она находилась на критической стадии и невозможности операции. В 40 она умерла, лежа среди красных маков, что я приносил ей каждый день в течении почти четырех лет. За эти мучительные года, минуты и приступы мы пронесли больше, чем за всю нашу жизнь. В свои 45 лет я не имею жены и дочери, но я нашел больше – любовь к ним. Я разговаривал с ними, пронося слова через мраморные надгробия, носил им подарки и цветы на могилы, где в скором времени похоронят и меня. (У меня паралич, который распространяется в геометрической прогрессии.) Но я не жалею, что пока жив, что моя семья не со мной. Я написал книгу, которую посвятил их мертвым душам. А сейчас я просто пишу о ценностях, что семья теряет на протяжении долгих или коротких лет их совместной жизни. Я не знаю, смогу ли дожить до завтра или хотя бы до вечера. А вы знаете, когда смерть придет к вам? Не бросайте и пытайтесь понять друг друга, я потерял все. Не уже ли вам хочется иметь ту пустоту, что мне подарила жизнь? Я больше не плачу, ибо слезы для слабаков.

12.08.1999 г. Заключение.

Повторяя одну единственную фразу: "Виноват не я." Пациент умер от разрыва сердца. По много раз переписанному завещанию похоронен со своей семьей.

А их второй ребенок, якобы умерший от лучевого лечения во время рака жены пациента, жив. Не наблюдается никаких патологий.