Tutti Frutti

И еще-с, кидаю лучей(или чего там еще нынче кидают) одной дамочке, она полагаю меня просматривает.Леди, я все знаю и хочу, что-бы до вас дошло-я не ваш гуру, даже не ваш духовный просветитель, посему прошу вас.Прошу-перестаньте дела эти, ну перестаньте.Прекратите ломать руки на фотокарточках в эти позы, смойте наконец-то эту чертову помаду(у меня 11 тон, ваша не подходит), забудьте привычку показывать мои фото своему стилисту.Знаете, знаете, имя ВАСИЛИСА ВАМ СОВЕРШЕННО НЕ ИДЕТ.

Коротко о главном-

Я вернулась

я 40

я нормальный среднестатистический социально нестабильный индивидуум

Аэ на нэ!!!

Есть люди с особо чувствительной кожей – их лучше не трогать. Они не похожи на всех остальных. Они носят перчатки, скрывая на коже следы-отпечатки лилового цвета от чьих-нибудь пальцев, бесцеремонных в иной ситуации. Они опасаются солнца в зените. Обычно, надев толстый вязаный свитер, выходят из дома по лунной дорожке пройтись; и не любят, когда понарошку, когда просто так, не всерьез, не надолго. Болезненно чувствуют взгляды-иголки и крошево слов. Они прячут обиду в глубины глубин, но по внешнему виду спокойны они, как застывшая глина, лишь губы поджаты и паузы длинны. Они уязвимы, они интересны; и будьте чутки и внимательны, если вы их приручили: они не похожи на всех остальных – они чувствуют кожей. Милорад Павич.

— Вот что я заметил, — изрек он. — В наше время каждый обвиняет всех остальных в наигранности действий. Понимаете, о чем я? Ну, что все какие-то неискренние, ненастоящие. Никто не доверяет даже собственному, для себя созданному образу. У меня ощущение, что люди вокруг ненастоящие. Словно было в них что-то нутряное, ценное, а они взяли и выбросили это ядро прочь, заменив его какой-то красивой пустышкой.

— Дуглас Коупленд. Пока подружка в коме

Немного юморка

У всего есть предел: в том числе у печали.

Взгляд застревает в окне, точно лист - в ограде.

Можно налить воды. Позвенеть ключами. Одиночество есть человек в квадрате.

Так дромадер нюхает, морщась, рельсы.

Пустота раздвигается, как портьера.

Да и что вообще есть пространство, если не отсутствие в каждой точке тела?

Оттого-то Урания старше Клио.

Днем, и при свете слепых коптилок,

видишь: она ничего не скрыла,

и, глядя на глобус, глядишь в затылок.

Вон они, те леса, где полно черники,

реки, где ловят рукой белугу,

либо - город, в чьей телефонной книге

ты уже не числишься.Дальше, к югу,

то есть к юго-востоку, коричневеют горы,

бродят в осоке лошади-пржевали; лица желтеют.

А дальше - плывут линкоры, и простор голубеет, как белье с кружевами.

Иосиф Бродский. 1982